Do or die
Июль 1239 года начался с довольно бурной встречи легата Отто с английскими епископами, которые, не выбирая выражений, заявили ему, что если тот хочет денег, то пусть просит у того, кто его сюда, в Англию, вызвал, ни у кого не спросив. Отто так и поступил. Не из кротости, конечно, а из ясного понимания, что отцы местной церкви добровольно ему и гроша ломаного не дадут, не то что золота.
Надо сказать, что взбешены епископы (которые, заметим, все были выходцами из аристократических домов королевства) были уже до встречи с Отто. Он практически просто попался им под руку. А проблема была в том, что рождение королевой наследника престола распахнуло двери для новой партии пригретой королем группе «чужаков» - для её предприимчивых родственников-савояров. Король не только осыпал их щедрыми подарками, но и заполонил ими важные и денежные должности.
читать дальшеОдних только дядюшек королевы было аж целых три! Пьер Савойский обосновался в Англии на долгих 20 лет, пока смерть племянника не освободила ему место графа Савойи. И графом Ричмонда его король сделал, и кастелланом Дувра, и лордом-хранителем Пяти Портов, и подарил ему землю в Лондоне у самой Темзы, где Пьер построил знаменитый Савойский дворец, который впоследствии ушел к Джону Гонту через Эдмунда Ланкастера, и был разрушен во время крестьянского восстания Уота Тайлера.
Второй дядюшка, Томас Фландрский, стал Фландрским после того, как попытался остаться во Франции при другой племяннице-королеве, Маргарет, но королева-мать Бланка Кастильская прогнала всех потенциальных нахлебников взашей. Тогда король Луи IX и порекомендовал Томасу обратить внимание на вдовую графиню Фландрскую, Джоан. Та, вообще-то, хотела ещё в 1233 году взять в мужья знакомого нам Симона де Монфора, но не получила на это согласия предыдущего французского короля, с которым её связывали сложные и недобровольные узы договоров. И посему была свободна для замужества. Единственным, кто от этого брака точно выиграл, был Луи IX – он выжал из Джоан не только 30 000 ливров за устройство брака, но и заставил её принести клятву верности французской короне. В общем, с 1237 года титул появился и у Томаса Савойского.
Ещё один дядюшка, Бонифас, был пристроен своими родственниками делать церковную карьеру, и про него говаривали, что он более знаменит происхождением, нежели мозгами. Ну, так это или нет – кто знает (Маттеуш Парижский, писавший хроники царствования, отличался язвительными суждениями обо всех, даже о своем короле, с кем он был, в общем-то, в приятельских отношениях, и которого использовал в качестве источника тех придворных сплетен, которыми пересыпаны его хроники). Во всяком случае, Бонифас, несомненно, внес огромный вклад в усиление власти и влияния своего дома, и не только в Англии, так что совсем безмозглым этот прелат не был. В Англии его возненавидят за высокомерие и властность, но будут вынуждены терпеть следующие 30 лет, и Господь видит, что он отнюдь не был плох в своей работе.
Ну и не забудем ещё Уильяма/Гийома Савойского, которого Генри III с упорством, заслуживающим лучшего применения, пытался усадить на престол епископа Винчестерского, вопреки воле английского духовенства. Гийом в свое время также не пришелся ко двору и Бланки Кастильской, хотя брак Луи IX с Маргарет Прованской устраивал именно он. Похоже, королева-мать этого умника опасалась. Правда, неудачи именно этого прелата не расстраивали – именно тихо осесть в Англии на хлебном месте он не рвался совершенно. Будучи в очередной раз отвергнут монахами Винчестера, он просто примкнул к походу императора Фридриха II на Италию – благо, воевать он умел, и был в этом деле хорош. Генри III дал ему с собой сотню конных рыцарей, и не прогадал.
Проблемой для Гийома Савойского стало то, что его таланты нещадно эксплуатировались и папой, и императором, и королем Англии, и практически всеми сторонами, вовлеченными в конфликт в Валансе, и даже любезными братьями, которые без Гийома перегрызли бы друг другу глотки за наследство. Поэтому по сей день не установлено, кто именно отравил его после того, как он стал принцем-епископом Льежским. Если он был вообще отравлен, конечно. Подозревался некий английский священник, якобы протестующий таким образом против засилья савояров в Англии, «мастер Лоуренс», но ему удалось оправдаться. Как минимум потому, что, если Гийом Савойский был отравлен, это произошло в Риме, буквально перед выездом его в Льеж. Но это уже из истории драк без правил между Фридрихом II и папой Григорием IX, каждый из которых хотел перетянуть его в свой лагерь.
Но вернемся к Генри III. К 1239 году стало уже совершенно очевидно, что с английскими баронами он поладить не в состоянии, и даже не хочет с ними ладить. Он хочет ими править, причем править, опираясь на тех, кому он доверяет – родственникам, своим высоким положением в стране обязанным только ему. Как и следовало ожидать, такая политика не привела в восторг ни лордов, ни духовенство, которые только что успели стряхнуть со своих загривков «пойтевинов» Пьера де Роша. На самом деле это не означает, что иностранцы короля были никудышними тупицами, желающими обогатиться, не делая ничего. Совсем наоборот, собственно. Те же «савояры» сделали довольно много для включения Англии в дела и связи европейских королевств, и все они были людьми энергичными и деловыми. Просто англичане не хотели, что какие-то иностранцы куда-то там их тащили. И точка.
Год 1240 начался скверно для Ричарда Корнуэльского. Его жена, Изабель Маршалл, беременная на последнем сроке, заболела желтухой, которая привела к горячке. В этом состоянии она родила сына, которого еле-еле успели окрестить перед смертью. Изабель тоже умерла. Вообще, этой паре с детьми явно не везло. Поскольку Изабель вышла за Ричарда в 30-летнем возрасте и будучи уже матерью шестерых, никаких проблем в плане продолжения рода не ожидалось. Тем не менее, из четырех рожденных в их браке детей выжил только один сын, да и у того жизнь оказалась короткой, сложной, и довольно безрадостной. Тем не менее, Ричард по жене горевал ужасно, и вместе с ним горевал брат Изабель, Гилберт Маршалл, для которого год тоже начался мезко.
Невероятно, но внезапное появление в поле зрения опального графа заставила короля выступить с какими-то обвинениями в его сторону. Летописец не уточняет, в чем было дело, осторожно упоминая, что речь идет о «некоторых частностях, о которых лучше хранить молчание, нежели упоминать о них». Маршаллу было дано время ответить на обвинения до Пасхи. Если судить по краткой биографии Гилберта Маршалла, речь шла либо о попытке заполучить себе в вассалы сына правителя одного валлийского королевства и женитьбе этого персонажа на внебрачной дочери Маршалла по имени Изабель, либо о феоде с Фиц-Джеральдами в Ирландии.
Впрочем, не миновала чаша огорчений и Генри III. Гонцы императора доставили ему гневное письмо Фридриха II относительно бездействия Англии относительно наложенного на императора очередного отлучения от церкви. Что ещё хуже, в Англии текст этого отлучения был опубликован и оглашен. Фридрих требовал, чтобы король как минимум выслал из королевства легата Отто. На письмо Генри, что он является вассалом папы и не может не подчиняться его требованиям, Фридрих даже не ответил. Это было совершенно правильной стратегией, потому что Генри обеспокоился и решил, что да, пожалуй, легата пора отослать – слишком уж он всех раздражал своим присутствием. Он написал папе, но ответ получил в стиле «святейший престол наносит ответный удар» - папа написал архиепископу Кентерберийскому, что тот должен назначать своей властью епископов на пустующие более полугода вакансии. Архиепископ письмом начальства заинтересовался слабо, а вот Генри III ответил протестом, написанным как аргументированно, так и резко – и папа понял, что лучше отступить. Так что король победоносно посадил на Винчестерский престол Бонифаса Савойского, хотя надо заметить, что того вполне мирно избрали монахи, вняв пояснению своего приора, что похорохорились – и будет, в Винчестере должен быть епископ.
А в августе в Англию нагрянули папские коллекторы. С одной стороны, вражда между Фридрихом II и папой Григорием IX требовала большого вливания финансов. Естественно, у папской власти была полная сокровищница, но не в их привычках было сокровища реализовывать, и он перестал церемониться. В Англии коллектор Петер Рубиус требовал деньги от всех религиозных общин на своем пути, причем заставлял обираемых клясться, что они будут держать случившееся в тайне полгода. Сколько именно он собрал – осталось тайной. Коллектор, действующий в Ирландии, Петер де Сапион, собрал там 1500 марок, а тот же Рубиус в Шотландии – вдвое больше. А старенький архиепископ Кентерберийский отправился на континент, где, в знак протеста против происшедшего, сам себя заключил в изоляцию. Он умер 16 ноября. Престол архиепископа был снова вакантен.
Этот год также запомнился тем, что брат короля, Ричард Корнуэльский, оставив единственного сына и всю свою собственность на Генри, отправился в крестовый поход. Его сопровождал Симон де Монфор, который весной вернулся в Англию, чтобы собрать для похода деньги, продав лес рыцарям-госпитальерам на сумму около 1000 фунтов. У Генри III родилась дочь Маргарет, и он привел жителей Лондона и всех, находящихся под рукой, под клятву верности принцу Эдварду как наследнику короны. Времена были тревожные – война между папой и императором втягивала в свою орбиту всё больше участников, и было непонятно, как долго Англия сможет балансировать между этими силами в состоянии нейтралитета.
Надо сказать, что взбешены епископы (которые, заметим, все были выходцами из аристократических домов королевства) были уже до встречи с Отто. Он практически просто попался им под руку. А проблема была в том, что рождение королевой наследника престола распахнуло двери для новой партии пригретой королем группе «чужаков» - для её предприимчивых родственников-савояров. Король не только осыпал их щедрыми подарками, но и заполонил ими важные и денежные должности.
читать дальшеОдних только дядюшек королевы было аж целых три! Пьер Савойский обосновался в Англии на долгих 20 лет, пока смерть племянника не освободила ему место графа Савойи. И графом Ричмонда его король сделал, и кастелланом Дувра, и лордом-хранителем Пяти Портов, и подарил ему землю в Лондоне у самой Темзы, где Пьер построил знаменитый Савойский дворец, который впоследствии ушел к Джону Гонту через Эдмунда Ланкастера, и был разрушен во время крестьянского восстания Уота Тайлера.
Второй дядюшка, Томас Фландрский, стал Фландрским после того, как попытался остаться во Франции при другой племяннице-королеве, Маргарет, но королева-мать Бланка Кастильская прогнала всех потенциальных нахлебников взашей. Тогда король Луи IX и порекомендовал Томасу обратить внимание на вдовую графиню Фландрскую, Джоан. Та, вообще-то, хотела ещё в 1233 году взять в мужья знакомого нам Симона де Монфора, но не получила на это согласия предыдущего французского короля, с которым её связывали сложные и недобровольные узы договоров. И посему была свободна для замужества. Единственным, кто от этого брака точно выиграл, был Луи IX – он выжал из Джоан не только 30 000 ливров за устройство брака, но и заставил её принести клятву верности французской короне. В общем, с 1237 года титул появился и у Томаса Савойского.
Ещё один дядюшка, Бонифас, был пристроен своими родственниками делать церковную карьеру, и про него говаривали, что он более знаменит происхождением, нежели мозгами. Ну, так это или нет – кто знает (Маттеуш Парижский, писавший хроники царствования, отличался язвительными суждениями обо всех, даже о своем короле, с кем он был, в общем-то, в приятельских отношениях, и которого использовал в качестве источника тех придворных сплетен, которыми пересыпаны его хроники). Во всяком случае, Бонифас, несомненно, внес огромный вклад в усиление власти и влияния своего дома, и не только в Англии, так что совсем безмозглым этот прелат не был. В Англии его возненавидят за высокомерие и властность, но будут вынуждены терпеть следующие 30 лет, и Господь видит, что он отнюдь не был плох в своей работе.
Ну и не забудем ещё Уильяма/Гийома Савойского, которого Генри III с упорством, заслуживающим лучшего применения, пытался усадить на престол епископа Винчестерского, вопреки воле английского духовенства. Гийом в свое время также не пришелся ко двору и Бланки Кастильской, хотя брак Луи IX с Маргарет Прованской устраивал именно он. Похоже, королева-мать этого умника опасалась. Правда, неудачи именно этого прелата не расстраивали – именно тихо осесть в Англии на хлебном месте он не рвался совершенно. Будучи в очередной раз отвергнут монахами Винчестера, он просто примкнул к походу императора Фридриха II на Италию – благо, воевать он умел, и был в этом деле хорош. Генри III дал ему с собой сотню конных рыцарей, и не прогадал.
Проблемой для Гийома Савойского стало то, что его таланты нещадно эксплуатировались и папой, и императором, и королем Англии, и практически всеми сторонами, вовлеченными в конфликт в Валансе, и даже любезными братьями, которые без Гийома перегрызли бы друг другу глотки за наследство. Поэтому по сей день не установлено, кто именно отравил его после того, как он стал принцем-епископом Льежским. Если он был вообще отравлен, конечно. Подозревался некий английский священник, якобы протестующий таким образом против засилья савояров в Англии, «мастер Лоуренс», но ему удалось оправдаться. Как минимум потому, что, если Гийом Савойский был отравлен, это произошло в Риме, буквально перед выездом его в Льеж. Но это уже из истории драк без правил между Фридрихом II и папой Григорием IX, каждый из которых хотел перетянуть его в свой лагерь.
Но вернемся к Генри III. К 1239 году стало уже совершенно очевидно, что с английскими баронами он поладить не в состоянии, и даже не хочет с ними ладить. Он хочет ими править, причем править, опираясь на тех, кому он доверяет – родственникам, своим высоким положением в стране обязанным только ему. Как и следовало ожидать, такая политика не привела в восторг ни лордов, ни духовенство, которые только что успели стряхнуть со своих загривков «пойтевинов» Пьера де Роша. На самом деле это не означает, что иностранцы короля были никудышними тупицами, желающими обогатиться, не делая ничего. Совсем наоборот, собственно. Те же «савояры» сделали довольно много для включения Англии в дела и связи европейских королевств, и все они были людьми энергичными и деловыми. Просто англичане не хотели, что какие-то иностранцы куда-то там их тащили. И точка.
Год 1240 начался скверно для Ричарда Корнуэльского. Его жена, Изабель Маршалл, беременная на последнем сроке, заболела желтухой, которая привела к горячке. В этом состоянии она родила сына, которого еле-еле успели окрестить перед смертью. Изабель тоже умерла. Вообще, этой паре с детьми явно не везло. Поскольку Изабель вышла за Ричарда в 30-летнем возрасте и будучи уже матерью шестерых, никаких проблем в плане продолжения рода не ожидалось. Тем не менее, из четырех рожденных в их браке детей выжил только один сын, да и у того жизнь оказалась короткой, сложной, и довольно безрадостной. Тем не менее, Ричард по жене горевал ужасно, и вместе с ним горевал брат Изабель, Гилберт Маршалл, для которого год тоже начался мезко.
Невероятно, но внезапное появление в поле зрения опального графа заставила короля выступить с какими-то обвинениями в его сторону. Летописец не уточняет, в чем было дело, осторожно упоминая, что речь идет о «некоторых частностях, о которых лучше хранить молчание, нежели упоминать о них». Маршаллу было дано время ответить на обвинения до Пасхи. Если судить по краткой биографии Гилберта Маршалла, речь шла либо о попытке заполучить себе в вассалы сына правителя одного валлийского королевства и женитьбе этого персонажа на внебрачной дочери Маршалла по имени Изабель, либо о феоде с Фиц-Джеральдами в Ирландии.
Впрочем, не миновала чаша огорчений и Генри III. Гонцы императора доставили ему гневное письмо Фридриха II относительно бездействия Англии относительно наложенного на императора очередного отлучения от церкви. Что ещё хуже, в Англии текст этого отлучения был опубликован и оглашен. Фридрих требовал, чтобы король как минимум выслал из королевства легата Отто. На письмо Генри, что он является вассалом папы и не может не подчиняться его требованиям, Фридрих даже не ответил. Это было совершенно правильной стратегией, потому что Генри обеспокоился и решил, что да, пожалуй, легата пора отослать – слишком уж он всех раздражал своим присутствием. Он написал папе, но ответ получил в стиле «святейший престол наносит ответный удар» - папа написал архиепископу Кентерберийскому, что тот должен назначать своей властью епископов на пустующие более полугода вакансии. Архиепископ письмом начальства заинтересовался слабо, а вот Генри III ответил протестом, написанным как аргументированно, так и резко – и папа понял, что лучше отступить. Так что король победоносно посадил на Винчестерский престол Бонифаса Савойского, хотя надо заметить, что того вполне мирно избрали монахи, вняв пояснению своего приора, что похорохорились – и будет, в Винчестере должен быть епископ.
А в августе в Англию нагрянули папские коллекторы. С одной стороны, вражда между Фридрихом II и папой Григорием IX требовала большого вливания финансов. Естественно, у папской власти была полная сокровищница, но не в их привычках было сокровища реализовывать, и он перестал церемониться. В Англии коллектор Петер Рубиус требовал деньги от всех религиозных общин на своем пути, причем заставлял обираемых клясться, что они будут держать случившееся в тайне полгода. Сколько именно он собрал – осталось тайной. Коллектор, действующий в Ирландии, Петер де Сапион, собрал там 1500 марок, а тот же Рубиус в Шотландии – вдвое больше. А старенький архиепископ Кентерберийский отправился на континент, где, в знак протеста против происшедшего, сам себя заключил в изоляцию. Он умер 16 ноября. Престол архиепископа был снова вакантен.
Этот год также запомнился тем, что брат короля, Ричард Корнуэльский, оставив единственного сына и всю свою собственность на Генри, отправился в крестовый поход. Его сопровождал Симон де Монфор, который весной вернулся в Англию, чтобы собрать для похода деньги, продав лес рыцарям-госпитальерам на сумму около 1000 фунтов. У Генри III родилась дочь Маргарет, и он привел жителей Лондона и всех, находящихся под рукой, под клятву верности принцу Эдварду как наследнику короны. Времена были тревожные – война между папой и императором втягивала в свою орбиту всё больше участников, и было непонятно, как долго Англия сможет балансировать между этими силами в состоянии нейтралитета.
@темы: Henry III