Do or die
В мае 1252 года папа Иннокентий IV ополчился на Конрада Сицилийского. Дело было, собственно, не столько в Конраде, сколько в его отце, Фридрихе II, с которым папство грызлось за власть с переменным успехом, так что Конрад просто унаследовал вражду вместе с титулами короля Иерусалима, Германии и Сицилии. Прав Конрада на Сицилию Иннокентий не признавал, и решил всерьез сыграть партию короля над королями, предложив корону, которая как бы и не была вакантной, англичанам. Вернее, Ричарду Корнуэльскому, который со свойственной ему прагматичностью ответил Его Святейшеству прямо: «с тем же успехом ты бы мог предложить мне луну с неба: просто залезь туда и возьми её». Тогда папа предложил корону Сицилии Генри III, который на тот момент не сказал ни да, ни нет.
Конрад Сицилийский, он же Германский и Иерусалимский
читать дальшеНо в 1254 году для Генри III сошлись в сицилийском вопросе все звезды, как он посчитал: в мае Конрад Сицилийский умер от какой-то заразы в походе, а он, Генри, только что успешно завершил кампанию в Гаскони. И он написал папе, что согласен.
Так началась самая дорогостоящая авантюра этого короля, которую решительно никто из его окружения не понял и не поддержал. Понимал ли Генри, что папа намерен не передать ему корону Сицилии, потому что он этой короны достоин, а просто грубо продать? Возможно, и понимал, но когда это Генри III давал дороговизне проекта помешать своим планам? Правильно, никогда. Тем более, что корону эту он хотел для своего второго сына, Эдмунда.
На практике проект содержал в себе не только финансовые, но и организаторские челленджи. Надо было достать деньги не только чтобы купить сицилийскую корону у жадного папы (который, напомню, этой короны, по сути, и не имел), но и собрать очень боеспособную армию (что дорого), обеспечить её функционирование бесперебойной логистикой (что очень дорого, учитывая, что между Англией и Сицилией лежала вся Европа), и как-то эту армию на Сицилию доставить (что и дорого, и сложно). Не понимать всех этих проблем Генри III не мог, так что причину его иррационального решения ищут даже в возможной мести за племянника, которого звали Генрих, и который был губернатором Сицилии и, предполагалось, будущим королем Иерусалима. Но ничего не указывает на то, что Конрад мог убить сводного брата. Напротив, они были соратниками. Да и умер уже Конрад, в любом случае, кому мстить? Я скорее поверю в гипотезу Мэтью Льюиса, что его величеству опротивели домашние проблемы, и он решил встряхнуться.
Хотя… В 1254 Генри вовсю «встряхивался» на континенте. Посетил могилу матери в Фонтевро, и заказал ей памятник. Отпраздновал свадьбу своего старшенького с Элеанорой Кастильской. А потом узнал о внезапной и неожиданной смерти Иннокентия IV 7 декабря, причем причиной полученного во сне Его Святейшеством инфаркта стал покойный уже два месяца как Гроссетест, чье послание «…с этого момента Божья воля не допустит, чтобы ты имел власть надо мной» дотопало до письменного стола папы. Пришедший в бешенство Иннокентий приказал выкопать останки епископа и обращаться с ними как с останками язычника, а ночью ему было видение, о котором он написал Генри: Гроссетест в полном облачении подошел к нему, и ударил своим посохом папу в бок. Иннокентий очнулся с сильной болью в боку, написал о видении королю Англии, и к вечеру умер.
В общем, Генри живо вспомнил, как много всего интересного он оставил на родной земле, и засобирался. Для скорейшего проезда ему понадобилось разрешение короля Франции проехать через французские земли. Луи IX не захотел упустить возможность встретить своего царственного собрата, о котором слышал много разного, и оба короля встретились, чтобы въехать в Париж вместе. И да, они неизбежно понравились друг другу, потому что их судьбы были во много схожи, да и кто бы мог лучше оценить музей святых реликвий, на которые Луи спустил огромные деньги, чем Генри, который тоже на реликвии ничего не жалел. Расставались они чуть ли не со слезами, зная, что могли бы стать задушевными друзьями, но пересекающиеся интересы их королевств никаких сантиментов не допустят.
В утешение Луи подарил английскому королю слона – у Генри уже был в Тауэре зоопарк, причем белый медведь, полученный из Норвегии, имел привычку ловить рыбу в Темзе, на радость зевакам. Король, понимая природу полярного медведя несколько лучше, чем лондонские обыватели, распорядился, чтобы во время таких прогулок медведь все-таки был бы на прочной и длинной цепи, прикрепленной к надежному держателю, а не к руке своего служителя.
Знать встретила короля-победителя впечатляющими подарками, а Лондон преподнес ему 100 фунтов, но долги после похода у Генри III были такими, что он вновь, с присущей ему «грацией», заявил отцам своей столицы, что они разочаровали его своей скупостью. Зачем он так грубо обращался с капризными лондонцами – вопрос интересный, конечно. То ли у него реально было свое мнение, какой суммой богатый город должен отдариваться, то ли просто задирал столицу, чтобы не расслаблялась, то ли так и не простил им измену королю Джону. В общем, и в этот раз он содрал с Лондона ещё 300 марок, да оштрафовал город за то, что они допустили побег какого-то подозреваемого в преднамеренном убийстве. Впрочем, погоды это не сделало, и снова пришлось одалживаться у хозяйственного брата – под залог драгоценностей короны.
Папа Александр IV написал Генри III, утвердив сицилийскую корону за принцем Эдмундом на тех же условиях, на которых, собственно, сам Генри правил Англией: в качестве вассала Святейшего престола. Эдмунд также должен был платить папе 2000 унций золота в год, и три месяца в году армия Сицилии должна была находиться в распоряжении папы. Генри согласился, и Эдмунд был объявлен королем Сицилии 18 октября 1255 года. Бароны Англии содрогнулись. Генри уже был должен папе 4000 фунтов, и этих денег у него не было. Ричард Корнуэльский наотрез отказался дополнительно дать брату 40 000 марок под этот провальный, по его мнению, проект, о последствиях и финансовых тяготах которого у короля, по его твердому мнению, не было никакого понимания вообще. А еврейским ростовщикам король уже был должен 300 000 марок.
Что касается английской церкви, то Святейший престол с его поборами у них и так уже не вызывал ничего, кроме бешенства. Когда Растенд, папский капеллан и нунций, прибыл в 1255 году собирать в Англии налоги, епископ Лондонский Фульк заявил, что скорее расстанется с головой, чем ввергнет великую церковь своей страны в рабство и угнетение, а епископ Вустерский Вальтер поддержал его словами: «Да пусть меня повесят, если я соглашусь на разрушение нашей святой церкви!» Как я понимаю, сумма «гроша св. Петра» отнюдь не была гигантской, где-то пенни с каждого хозяйства в приходе, а то и вовсе £20 1s. 9d со всего острова, то есть для английской церкви здесь был скорее вопрос престижа, чем расхода. Учитывая всё это, церковь совсем не была расположена покупать у папы корону далекого королевства для удовольствия своего короля.
А чтобы уж жизнь бедолаге Генри не показалась в этом 1255 году совсем легкой, из Шотландии пришли вести, что его дочь и её 14-летний муж (король Александр III) находятся по факту в плену у Роберта Росса и Джона Баллиола, которые не позволяют супругам даже видеться, и ограничивают свободу их передвижений. Это было серьезно. Женились Маргарет и Александр совсем детьми, но теперь-то им было 15 и 14 лет, то есть, кровать им делить полагалось бы, чтобы брак был засчитан как консуммированный, свершившийся по факту физической близости. В противном случае его можно было считать не совершившимся, и он мог быть легко расторгнут. Генри III собрал армию и двинулся на север, но послал, всё-таки, вперед графа Глостера (Ричарда де Клера) и своего собственного служащего Джона Манселла, с небольшим отрядом, разведать на практике, что именно происходит с королевской четой Шотландии.
А дальше началось то, что могло бы быть сценарием авантюрного фильма, причем зрители посмеивались бы над богатым воображением сценариста. Де Клер и Манселл просто выдали себя за людей Росса, и были спокойно впущены в замок, где, по сведениям, переданным Генри III, находилась его дочь. Причем, впущены эти двое были вместе с отрядом, представьте. В замке нашлась не только королева Шотландии, но и король, и де Клер горячо порекомендовал молодым людям отправиться в спальню немедленно, и вообще с толком провести образовавшееся совместное время. Говорят, Росс и Баллиол попытались поднять людей на штурм замка, заявив, что их король и королева захвачены англичанами, но те штурмовать замок, в котором расположился король, решительно отказались. Статья в английской Википедии утверждает, что речь идет об Эдинбургском замке, но все статьи относительно Александра III просто пишут, в лучшем случае, что в 1255 году «англичанам удалось заполучить в свои руки» шотландского короля, опуская щекотливые подробности, а то и вовсе перепрыгивая через них. Так что не могу утверждать, о каком замке речь идет. Встречались английский король и его зять тогда, во всяком случае, в Келсо.
А пока де Клер и Манселл передали королю весть, что его дочь считает себя пленницей, с которой довольно скверно обращаются. В общем-то, ранее в том же году Элеанора Прованская посылала своего физиатра к дочери, и тот нашел Маргарет весьма анемичной и в глубокой депрессии, и отметил, что активное движение и смена впечатлений девушке помогли бы, но её буквально держали взаперти. Так что Генри III имел все основания затребовать Роберта Росса ко двору дать объяснения, но тот явиться отказался – и кто может его за это осудить? Но явиться пришлось, хотя за колебания Росс заплатил дорого, в буквальном смысле: всё его имущество и владения были конфискованы. Я не уверена, о каком Россе тут идет речь. Не о графе, во всяком случае, тот был Вальтер. Был ещё целый клан Россов, но… Единственный попавшийся мне на глаза Роберт Росс был епископом. И, очевидно, имел собственность в Англии, иначе английский король не мог бы ни вызвать его, ни конфисковать его собственность.
Баллиол же в буквальном смысле слова купил прощение короля. Генри было сложно быть с ним жестким – англо-норманны Баллиолы были лояльны его отцу, и имели головокружительные связи. Сам Джон был, к тому же, ещё и безумно богат через свой брак с одной из трех наследниц Алана из Гэллоуэя (он же Алан фиц Роланд), звали которую (святые угодники!) Дерворгила Гэллоуэйская. В общем, был одним из пограничных лордов, имеющих большую собственность и связи по обе стороны границы. Поскольку сэр Джон был лордом-хранителем малолетнего шотландского короля, сложно даже предположить, какие выгоды он мог преследовать, разлучая своего короля с его супругой, дочерью другого своего короля. Больше он, похоже, в интриги не вляпывался до конца своих дней.
Генри III и Элеанора Прованская провели некоторое время со своей дочерью и зятем, и отправились домой, куда вскоре должен был прибыть принц Эдвард со своей новобрачной.
Конрад Сицилийский, он же Германский и Иерусалимский
читать дальшеНо в 1254 году для Генри III сошлись в сицилийском вопросе все звезды, как он посчитал: в мае Конрад Сицилийский умер от какой-то заразы в походе, а он, Генри, только что успешно завершил кампанию в Гаскони. И он написал папе, что согласен.
Так началась самая дорогостоящая авантюра этого короля, которую решительно никто из его окружения не понял и не поддержал. Понимал ли Генри, что папа намерен не передать ему корону Сицилии, потому что он этой короны достоин, а просто грубо продать? Возможно, и понимал, но когда это Генри III давал дороговизне проекта помешать своим планам? Правильно, никогда. Тем более, что корону эту он хотел для своего второго сына, Эдмунда.
На практике проект содержал в себе не только финансовые, но и организаторские челленджи. Надо было достать деньги не только чтобы купить сицилийскую корону у жадного папы (который, напомню, этой короны, по сути, и не имел), но и собрать очень боеспособную армию (что дорого), обеспечить её функционирование бесперебойной логистикой (что очень дорого, учитывая, что между Англией и Сицилией лежала вся Европа), и как-то эту армию на Сицилию доставить (что и дорого, и сложно). Не понимать всех этих проблем Генри III не мог, так что причину его иррационального решения ищут даже в возможной мести за племянника, которого звали Генрих, и который был губернатором Сицилии и, предполагалось, будущим королем Иерусалима. Но ничего не указывает на то, что Конрад мог убить сводного брата. Напротив, они были соратниками. Да и умер уже Конрад, в любом случае, кому мстить? Я скорее поверю в гипотезу Мэтью Льюиса, что его величеству опротивели домашние проблемы, и он решил встряхнуться.
Хотя… В 1254 Генри вовсю «встряхивался» на континенте. Посетил могилу матери в Фонтевро, и заказал ей памятник. Отпраздновал свадьбу своего старшенького с Элеанорой Кастильской. А потом узнал о внезапной и неожиданной смерти Иннокентия IV 7 декабря, причем причиной полученного во сне Его Святейшеством инфаркта стал покойный уже два месяца как Гроссетест, чье послание «…с этого момента Божья воля не допустит, чтобы ты имел власть надо мной» дотопало до письменного стола папы. Пришедший в бешенство Иннокентий приказал выкопать останки епископа и обращаться с ними как с останками язычника, а ночью ему было видение, о котором он написал Генри: Гроссетест в полном облачении подошел к нему, и ударил своим посохом папу в бок. Иннокентий очнулся с сильной болью в боку, написал о видении королю Англии, и к вечеру умер.
В общем, Генри живо вспомнил, как много всего интересного он оставил на родной земле, и засобирался. Для скорейшего проезда ему понадобилось разрешение короля Франции проехать через французские земли. Луи IX не захотел упустить возможность встретить своего царственного собрата, о котором слышал много разного, и оба короля встретились, чтобы въехать в Париж вместе. И да, они неизбежно понравились друг другу, потому что их судьбы были во много схожи, да и кто бы мог лучше оценить музей святых реликвий, на которые Луи спустил огромные деньги, чем Генри, который тоже на реликвии ничего не жалел. Расставались они чуть ли не со слезами, зная, что могли бы стать задушевными друзьями, но пересекающиеся интересы их королевств никаких сантиментов не допустят.
В утешение Луи подарил английскому королю слона – у Генри уже был в Тауэре зоопарк, причем белый медведь, полученный из Норвегии, имел привычку ловить рыбу в Темзе, на радость зевакам. Король, понимая природу полярного медведя несколько лучше, чем лондонские обыватели, распорядился, чтобы во время таких прогулок медведь все-таки был бы на прочной и длинной цепи, прикрепленной к надежному держателю, а не к руке своего служителя.
Знать встретила короля-победителя впечатляющими подарками, а Лондон преподнес ему 100 фунтов, но долги после похода у Генри III были такими, что он вновь, с присущей ему «грацией», заявил отцам своей столицы, что они разочаровали его своей скупостью. Зачем он так грубо обращался с капризными лондонцами – вопрос интересный, конечно. То ли у него реально было свое мнение, какой суммой богатый город должен отдариваться, то ли просто задирал столицу, чтобы не расслаблялась, то ли так и не простил им измену королю Джону. В общем, и в этот раз он содрал с Лондона ещё 300 марок, да оштрафовал город за то, что они допустили побег какого-то подозреваемого в преднамеренном убийстве. Впрочем, погоды это не сделало, и снова пришлось одалживаться у хозяйственного брата – под залог драгоценностей короны.
Папа Александр IV написал Генри III, утвердив сицилийскую корону за принцем Эдмундом на тех же условиях, на которых, собственно, сам Генри правил Англией: в качестве вассала Святейшего престола. Эдмунд также должен был платить папе 2000 унций золота в год, и три месяца в году армия Сицилии должна была находиться в распоряжении папы. Генри согласился, и Эдмунд был объявлен королем Сицилии 18 октября 1255 года. Бароны Англии содрогнулись. Генри уже был должен папе 4000 фунтов, и этих денег у него не было. Ричард Корнуэльский наотрез отказался дополнительно дать брату 40 000 марок под этот провальный, по его мнению, проект, о последствиях и финансовых тяготах которого у короля, по его твердому мнению, не было никакого понимания вообще. А еврейским ростовщикам король уже был должен 300 000 марок.
Что касается английской церкви, то Святейший престол с его поборами у них и так уже не вызывал ничего, кроме бешенства. Когда Растенд, папский капеллан и нунций, прибыл в 1255 году собирать в Англии налоги, епископ Лондонский Фульк заявил, что скорее расстанется с головой, чем ввергнет великую церковь своей страны в рабство и угнетение, а епископ Вустерский Вальтер поддержал его словами: «Да пусть меня повесят, если я соглашусь на разрушение нашей святой церкви!» Как я понимаю, сумма «гроша св. Петра» отнюдь не была гигантской, где-то пенни с каждого хозяйства в приходе, а то и вовсе £20 1s. 9d со всего острова, то есть для английской церкви здесь был скорее вопрос престижа, чем расхода. Учитывая всё это, церковь совсем не была расположена покупать у папы корону далекого королевства для удовольствия своего короля.
А чтобы уж жизнь бедолаге Генри не показалась в этом 1255 году совсем легкой, из Шотландии пришли вести, что его дочь и её 14-летний муж (король Александр III) находятся по факту в плену у Роберта Росса и Джона Баллиола, которые не позволяют супругам даже видеться, и ограничивают свободу их передвижений. Это было серьезно. Женились Маргарет и Александр совсем детьми, но теперь-то им было 15 и 14 лет, то есть, кровать им делить полагалось бы, чтобы брак был засчитан как консуммированный, свершившийся по факту физической близости. В противном случае его можно было считать не совершившимся, и он мог быть легко расторгнут. Генри III собрал армию и двинулся на север, но послал, всё-таки, вперед графа Глостера (Ричарда де Клера) и своего собственного служащего Джона Манселла, с небольшим отрядом, разведать на практике, что именно происходит с королевской четой Шотландии.
А дальше началось то, что могло бы быть сценарием авантюрного фильма, причем зрители посмеивались бы над богатым воображением сценариста. Де Клер и Манселл просто выдали себя за людей Росса, и были спокойно впущены в замок, где, по сведениям, переданным Генри III, находилась его дочь. Причем, впущены эти двое были вместе с отрядом, представьте. В замке нашлась не только королева Шотландии, но и король, и де Клер горячо порекомендовал молодым людям отправиться в спальню немедленно, и вообще с толком провести образовавшееся совместное время. Говорят, Росс и Баллиол попытались поднять людей на штурм замка, заявив, что их король и королева захвачены англичанами, но те штурмовать замок, в котором расположился король, решительно отказались. Статья в английской Википедии утверждает, что речь идет об Эдинбургском замке, но все статьи относительно Александра III просто пишут, в лучшем случае, что в 1255 году «англичанам удалось заполучить в свои руки» шотландского короля, опуская щекотливые подробности, а то и вовсе перепрыгивая через них. Так что не могу утверждать, о каком замке речь идет. Встречались английский король и его зять тогда, во всяком случае, в Келсо.
А пока де Клер и Манселл передали королю весть, что его дочь считает себя пленницей, с которой довольно скверно обращаются. В общем-то, ранее в том же году Элеанора Прованская посылала своего физиатра к дочери, и тот нашел Маргарет весьма анемичной и в глубокой депрессии, и отметил, что активное движение и смена впечатлений девушке помогли бы, но её буквально держали взаперти. Так что Генри III имел все основания затребовать Роберта Росса ко двору дать объяснения, но тот явиться отказался – и кто может его за это осудить? Но явиться пришлось, хотя за колебания Росс заплатил дорого, в буквальном смысле: всё его имущество и владения были конфискованы. Я не уверена, о каком Россе тут идет речь. Не о графе, во всяком случае, тот был Вальтер. Был ещё целый клан Россов, но… Единственный попавшийся мне на глаза Роберт Росс был епископом. И, очевидно, имел собственность в Англии, иначе английский король не мог бы ни вызвать его, ни конфисковать его собственность.
Баллиол же в буквальном смысле слова купил прощение короля. Генри было сложно быть с ним жестким – англо-норманны Баллиолы были лояльны его отцу, и имели головокружительные связи. Сам Джон был, к тому же, ещё и безумно богат через свой брак с одной из трех наследниц Алана из Гэллоуэя (он же Алан фиц Роланд), звали которую (святые угодники!) Дерворгила Гэллоуэйская. В общем, был одним из пограничных лордов, имеющих большую собственность и связи по обе стороны границы. Поскольку сэр Джон был лордом-хранителем малолетнего шотландского короля, сложно даже предположить, какие выгоды он мог преследовать, разлучая своего короля с его супругой, дочерью другого своего короля. Больше он, похоже, в интриги не вляпывался до конца своих дней.
Генри III и Элеанора Прованская провели некоторое время со своей дочерью и зятем, и отправились домой, куда вскоре должен был прибыть принц Эдвард со своей новобрачной.
@темы: Henry III
-
-
11.11.2023 в 20:19-
-
11.11.2023 в 22:43-
-
12.11.2023 в 11:10-
-
12.11.2023 в 15:45-
-
12.11.2023 в 18:49