Do or die
Молодой нахал и вправду был шаманом по имени Йовкахайнен.
читать дальшеШаманил потихоньку, уважаемым человеком был (очевидно, в северо-западной Финляндии). И вдруг однажды клиент остался недоволен. «Вот, - говорит, - в Вяйнеле есть волшебник так волшебник. А ты – просто сопляк». Может, плата за шаманство дорогой показалась, может, не с того лаптя встал, кто его знает. Но для начинающего шамана такие слова – кровное оскорбление. С клиентом ссориться себе дороже, но вот с волшебником поквитаться дело святое. Нет волшебника – нет конкурента.
В нем обида зародилась,
злая зависть разгорелась,
оттого, что Вяйнямейнен
был певцом намного лучше.
К матушке своей спешит он,
к батюшке идет родному,
говорит, что в путь собрался,
что поехать он решился
к избам Вяйнелы суровой
с Вяйно в пенье состязаться.
Родители, как люди бывалые, попытались сыну вразумить:
Запрещал отец сыночку,
сыну мать не разрешала
ехать к Вяйнелы жилищам,
с Вяйно в пенье состязаться:
"Там тебя заклятьем кинут,
заклинанием забросят:
лбом - в сугробы, ртом -
в порошу,
пальцами - в крутую стужу,
так, что и рукой не двинешь,
шевельнуть ногой не сможешь".
Какое там! Поехал-таки... Ехал-ехал трое суток, злой, усталый, а тут дед какой-то ему на дороге путается. Словно и не видит, кто перед ним в золотых саночках, с жемчужным хлыстиком! Ну и началось все по обычному сценарию «ты кто такой?! – а ты сам кто такой!?». Разобрались, кто есть кто, но легче не стало. Вяйнямёйнен на свой почтенный возраст упирает, а Йовкахайнен соревнования на звание лучшего заклинателя-песнопевца требует. Проси и тебе дадут, как говорится... И еще раз, и еще раз. Первым начал Йовко, а поскольку домашнюю работу паря сделать не удосужился, то сдуру и брякнул, что
"Я еще немало знаю.
Времена такие помню,
как распахивал я море,
делал в море углубленья,
ямы вскапывал для рыбы,
углублял глубины моря,
наливал водой озера,
складывал в холмы каменья,
стаскивал утесы в горы.
Был шестым к тому ж героем,
был седьмым я человеком
среди тех, кто землю делал:
строил этот мир прекрасный,
кто опоры неба ставил,
свод небесный нес на место,
месяц поднимал на небо,
помогал поставить солнце,
кто Медведицу развесил,
звездами усыпал небо".
Ну хотелось парню впечатление произвести, не знал он, чьи заслуги себе приписывает. Вяйнямёйнен же к тому моменту озверел окончательно. Как мог доступнее растолковал бахвалу, кто и что на самом деле рыл, ставил и развешивал. Что обычно начинается в такой ситуации, когда аргументы исчерпаны? Правильно, мордобой.
Надо отдать должное, старый и опытный биться с молодым идиотом не хотел, но куда ж денешься, если слышишь такие речи:
"Я того, кто не согласен,
кто мечей не хочет мерить,
превращу в свинью заклятьем,
в борова с поганым рылом.
Расшвыряю всех героев,
тех налево, тех направо,
загоню в навоз коровий,
втисну в самый угол хлева!"
А кому ж приятно, когда свиньей облаивают? Не за меч схватился старый волшебник, а за кантеле, волшебное кантеле из челюсти огромное щуки.
Пел заклятья Вяйнямейнен:
колыхались воды, земли,
горы медные дрожали,
лопались от пенья скалы,
надвое рвались утесы,
камни трещины давали.
Одолел лапландца песней:
на дугу напел побеги,
на хомут - кустарник ивы,
на концы гужей - ракиту,
сани с бортом золоченым
сделал в озере корягой,
кнут с жемчужными узлами
превратил в тростник
прибрежный,
обратил коня гнедого
в глыбу камня у порога,
в молнию - клинок героя
с золотою рукояткой,
самострел с узором тонким -
в радугу над водной гладью,
стрелы с ярким опереньем -
в стаю ястребов летящих,
вислоухую собаку -
в камень, из земли торчащий,
шапку с головы героя –
в грозовую тучу в небе.
Превратил он рукавицы
в листья лилий на озерке,
обратил зипун суконный
в облако на синем небе,
кушачок его туманный -
в Млечный Путь на небосводе.
«Влип, - думал Йовка, оказавшись сам в болоте по самую шею, - говорила же мама...».
Вязнет парень в болоте, и прощается мысленно с матушкой, батюшкой, сестренкой... Сестренкой! А это, пожалуй, мысль... Но сначала поторгуемся. Начал Йовка торг с оружия, постепенно поднимая ставки. От луков-самострелов отказался Вяйнямёйнен, от лодок быстроходных, от коней гладких, от полей урожайных, даже от батюшкиных злата-серебра, на войне добытых. И вбивал, паршивец, с каждым отказом Йовку все глубже в болото. Тут пришло время для козырной карты:
Коль вернешь назад заклятья,
коль свой заговор отменишь,
дам тебе сестрицу Айно,
милой матери дочурку,
убирать твое жилище,
подметать полы в хоромах,
полоскать твою посуду,
грязные стирать одежды,
ткать накидки золотые,
выпекать медовый хлебец".
Понимал, конечно, пройдоха, что функции жены стиркой – уборкой – готовкой не ограничиваются, но сестра дорога, а жизнь дороже. Разумеется, сработало. Вредный дед явно заинтересовался перспективой устроить, наконец, свою личную жизнь. И совсем не с мыслью о бытовых удобствах.
(продолжение следует)
Как ни странно, толковых картин на такой сочный эпизод я не нашла. Есть одна работа у Галлен-Каллела, где Йовка с матерью
А Кузьмин почему-то изобразил сцену в мирном антураже: сидят два мужика и азартно сплетничают явно о бабских достоинствах, а сама "виновница торжества" присутствует, так сказать, виртуально.
читать дальшеШаманил потихоньку, уважаемым человеком был (очевидно, в северо-западной Финляндии). И вдруг однажды клиент остался недоволен. «Вот, - говорит, - в Вяйнеле есть волшебник так волшебник. А ты – просто сопляк». Может, плата за шаманство дорогой показалась, может, не с того лаптя встал, кто его знает. Но для начинающего шамана такие слова – кровное оскорбление. С клиентом ссориться себе дороже, но вот с волшебником поквитаться дело святое. Нет волшебника – нет конкурента.
В нем обида зародилась,
злая зависть разгорелась,
оттого, что Вяйнямейнен
был певцом намного лучше.
К матушке своей спешит он,
к батюшке идет родному,
говорит, что в путь собрался,
что поехать он решился
к избам Вяйнелы суровой
с Вяйно в пенье состязаться.
Родители, как люди бывалые, попытались сыну вразумить:
Запрещал отец сыночку,
сыну мать не разрешала
ехать к Вяйнелы жилищам,
с Вяйно в пенье состязаться:
"Там тебя заклятьем кинут,
заклинанием забросят:
лбом - в сугробы, ртом -
в порошу,
пальцами - в крутую стужу,
так, что и рукой не двинешь,
шевельнуть ногой не сможешь".
Какое там! Поехал-таки... Ехал-ехал трое суток, злой, усталый, а тут дед какой-то ему на дороге путается. Словно и не видит, кто перед ним в золотых саночках, с жемчужным хлыстиком! Ну и началось все по обычному сценарию «ты кто такой?! – а ты сам кто такой!?». Разобрались, кто есть кто, но легче не стало. Вяйнямёйнен на свой почтенный возраст упирает, а Йовкахайнен соревнования на звание лучшего заклинателя-песнопевца требует. Проси и тебе дадут, как говорится... И еще раз, и еще раз. Первым начал Йовко, а поскольку домашнюю работу паря сделать не удосужился, то сдуру и брякнул, что
"Я еще немало знаю.
Времена такие помню,
как распахивал я море,
делал в море углубленья,
ямы вскапывал для рыбы,
углублял глубины моря,
наливал водой озера,
складывал в холмы каменья,
стаскивал утесы в горы.
Был шестым к тому ж героем,
был седьмым я человеком
среди тех, кто землю делал:
строил этот мир прекрасный,
кто опоры неба ставил,
свод небесный нес на место,
месяц поднимал на небо,
помогал поставить солнце,
кто Медведицу развесил,
звездами усыпал небо".
Ну хотелось парню впечатление произвести, не знал он, чьи заслуги себе приписывает. Вяйнямёйнен же к тому моменту озверел окончательно. Как мог доступнее растолковал бахвалу, кто и что на самом деле рыл, ставил и развешивал. Что обычно начинается в такой ситуации, когда аргументы исчерпаны? Правильно, мордобой.
Надо отдать должное, старый и опытный биться с молодым идиотом не хотел, но куда ж денешься, если слышишь такие речи:
"Я того, кто не согласен,
кто мечей не хочет мерить,
превращу в свинью заклятьем,
в борова с поганым рылом.
Расшвыряю всех героев,
тех налево, тех направо,
загоню в навоз коровий,
втисну в самый угол хлева!"
А кому ж приятно, когда свиньей облаивают? Не за меч схватился старый волшебник, а за кантеле, волшебное кантеле из челюсти огромное щуки.
Пел заклятья Вяйнямейнен:
колыхались воды, земли,
горы медные дрожали,
лопались от пенья скалы,
надвое рвались утесы,
камни трещины давали.
Одолел лапландца песней:
на дугу напел побеги,
на хомут - кустарник ивы,
на концы гужей - ракиту,
сани с бортом золоченым
сделал в озере корягой,
кнут с жемчужными узлами
превратил в тростник
прибрежный,
обратил коня гнедого
в глыбу камня у порога,
в молнию - клинок героя
с золотою рукояткой,
самострел с узором тонким -
в радугу над водной гладью,
стрелы с ярким опереньем -
в стаю ястребов летящих,
вислоухую собаку -
в камень, из земли торчащий,
шапку с головы героя –
в грозовую тучу в небе.
Превратил он рукавицы
в листья лилий на озерке,
обратил зипун суконный
в облако на синем небе,
кушачок его туманный -
в Млечный Путь на небосводе.
«Влип, - думал Йовка, оказавшись сам в болоте по самую шею, - говорила же мама...».
Вязнет парень в болоте, и прощается мысленно с матушкой, батюшкой, сестренкой... Сестренкой! А это, пожалуй, мысль... Но сначала поторгуемся. Начал Йовка торг с оружия, постепенно поднимая ставки. От луков-самострелов отказался Вяйнямёйнен, от лодок быстроходных, от коней гладких, от полей урожайных, даже от батюшкиных злата-серебра, на войне добытых. И вбивал, паршивец, с каждым отказом Йовку все глубже в болото. Тут пришло время для козырной карты:
Коль вернешь назад заклятья,
коль свой заговор отменишь,
дам тебе сестрицу Айно,
милой матери дочурку,
убирать твое жилище,
подметать полы в хоромах,
полоскать твою посуду,
грязные стирать одежды,
ткать накидки золотые,
выпекать медовый хлебец".
Понимал, конечно, пройдоха, что функции жены стиркой – уборкой – готовкой не ограничиваются, но сестра дорога, а жизнь дороже. Разумеется, сработало. Вредный дед явно заинтересовался перспективой устроить, наконец, свою личную жизнь. И совсем не с мыслью о бытовых удобствах.
(продолжение следует)
Как ни странно, толковых картин на такой сочный эпизод я не нашла. Есть одна работа у Галлен-Каллела, где Йовка с матерью
А Кузьмин почему-то изобразил сцену в мирном антураже: сидят два мужика и азартно сплетничают явно о бабских достоинствах, а сама "виновница торжества" присутствует, так сказать, виртуально.
@темы: Kalevala
-
-
23.10.2008 в 00:21Йоукахайнен и Вяйнемейнен, иллюстратор Н. Кочергин.
Вот ненавижу, когда кто-то из родственников сделает глупость, а ты потом расхлебывай.
-
-
23.10.2008 в 17:33