Do or die
То, что наши герои утворили в Похьёле, на современнос языке назвали бы попыткой силового рэкета процветающего концерна.
читать дальшеПродравшись без потерь через опасности морского пути, отряд бойцов вторгся в чужую сферу влияния. Силы не то что были равны, но сравнимы: Вяйнямёйнен был волшебником (стихии Земли и Воды), боевым магом служил Илмаринен (стихии Огня и Металла), и Лемминкяйнен был на подхвате. А против них – старая женщина, которую они лишили обеих дочерей и мужа, но – ведьма.
Встретила она троицу безукоризненно вежливо, чему обязана чести видеть их всех и сразу, спросила. «Свою долю от мельницы хотим, делись!», - хором ответил отряд. Покачала головой ведьма:
Тут сама хозяйка Похьи
так промолвила, сказала:
"На двоих рябца не делят,
на троих не делят белку.
Хорошо вращаться сампо,
крышке расписной вертеться
в каменной пещере Похьи,
в недрах медного утеса.
Хорошо и мне, хозяйке,
быть властительницей сампо".
Вяйнямёйнен стал наезжать:
"Если не отдашь нам доли,
не откажешь половины,
целиком возьмем мы сампо,
на корабль к себе утащим".
Как тут быть бедной женщине? Пришлось охрану вызывать. Набежали северяне с мечами, но зажурчало волшебное кантеле Вяйнямёйнена, и погрузилась вся Похьёла в сон. Заснула и ведьма. Заколдовал тогда волшебник спящих на три дня беспробудного сна, и пошли они мельницу брать. Вяйнямейнен заклятия пропел – упали чары с замков медной горы. Тогда их Илмаринен одной левой сбил с петель. Пришел черед Лемминкяйнена поучаствовать. «Тащи», - велел ему волшебник. Лемминкяйнен подбоченился, что одним движением пятки мельницу до лодки допнет, но не тут то было. Как ни толокся хвастун вокруг и около, ни на пядь мельница-сампо не сдвинулась. На его счастье, поблизости бык непуганый обретался, его к делу и приставили. Погрузили сампо на лодку, лодочку прочь от Похьёлы повернули, и стали размышлять, куда теперь это добро девать. Вернее, размышлял один волшебник, двое других не по той части были. И решил Вяйнямёйнен:
"Мы туда доставим сампо,
эту крышку расписную, -
на туманный берег мыса,
на далекий остров мглистый,
чтобы счастье там хранилось,
находилось там извечно.
Есть там место небольшое,
есть земли одна полоска,
что не пахана плугами,
что не тронута мечами".
Что ж, резон в том был. Привези сампо в Калевалу, так от наездов соседей ближних и не очень вскорости невмоготу станет. В общем, дружно отправились герои в потаенное место. Надолго дружелюбия не хватило. Морское дело – оно шуток не любит, вот Лемминкяйнен и затосковал. Стал он Вяйнямёйнена просить, чтобы тот спел, но отказался волшебник наотрез. Тогда Лемминкяйнен сам за дело принялся.
Пел беспечный
Лемминкяйнен,
надрывался Кавкомьели,
рот дрожал, тряслась бородка,
содрогался подбородок.
Пенье слышалось далеко,
разносился крик над морем,
до шести летел селений,
за семью звучал морями.
Там сидел журавль на кочке,
на болотном бугорочке,
пересчитывал суставы,
поднимал при этом ноги.
Встрепенулся вдруг от крика,
от чудовищного пенья.
Ответив певцу не менее противным криком, бедная птичка шарахнулась от такого кошмара подальше. Прилетел журавль в Похьёлу, нашел кочку поосанистей, и давай оттуда впечатлениями от пережитого делиться. Так он спящую волшебным сном Похьёлу и разбудил. Встрепенулась северная ведьма, кинулась к горе медной, а сампо там уже нет. Взмолилась тогда Лоухи владыкам погоды и самому веховному богу Укко, чтобы помогли они ей.
Хозяйка туманов Утутар на три ночи и три дня море туманом накрыла. Отдохнули за это время герои, отоспались, а потом Вяйнямёйнен провел мечом по волнам – и снова стало ясно.
Поднялся тогда из морских глубин Ико-Турсо со своим трезубцем воду мутить. Испугался волшебник, но не растерялся. Схватил чудище за уши, да и вытащил прочь из воды. Трясет, как грушу, и к ответу призывает. Сговорились на том, что отпустит волшебник Ико-Турсо обратно в море, а тот не будет больше преград чинить.
Только когда сам Укко наслал на лодку ураганы, пришлось Вяйнямёйнену обратиться к своим родственникам по матери Илматар, чтобы не губили они лодку. Начал и Лемминкяйнен колдовать, достал три пера, чтобы они лодку над водой держали. Выжили герои в шторме, но утонуло кантеле Вяйнямёйнена, из щучей челюсти сделанное.
Погналась северная ведьма на корабле за беглецами – поднял волшебник на пути корабля острый утес, и сгинул корабль. Изменила ведьма обличье, превратилась в гигантскую птицу, подняла на себе все войско северное – отбились и от птицы, Лемминкяйнен мечом, а Вяйнямёйнен заклятьями. Ухитрилась Лоухи, однако, столкнуть сампо в море. Разбилась мельница. Опустились крупные куски на дно морское, и стали сокровищами морскими. К берегу погнало мелкие кусочки. Собрал осколки счастья Вяйнямёйнен, посадил их в землю: может, проростет когда-нибудь счастье. А хозяйка Похьёлы крышку мельницы домой утащила: красивой та была, расписной.
Обидно было Ловхи. Мало того, что пришлые молодцы всю жизнь ее перелопатили, так еще и отомстить не удалось! Опять просит она бога верховного Укко о помощи. И опять пришел ей на помощь Укко. Необычным путем, надо сказать.
Сделал он так, что забеременела одна из дев царства мертвых от восточного ветра (ох и ветры были в те времена!). А Ловхи ей от бремени помогла разрешиться. Детки получились интересные:
Колотьем один был назван,
коликой другой был прозван,
третий наречен ломотой,
костогрызом стал четвертый,
пятый назван был коростой,
чирием шестой объявлен,
окрещен седьмой холерой,
стал восьмой чумою страшной.
Лишь один пока не назван,
тот, что был рожден
последним.
Вот его-то и послала,
сделала волхвом на водах,
ведуном в зыбучих топях,
завистью, живущей всюду.
Наслала северная ведьма эту свору на всю Калевалу. Болеют люди от странных хворей, мучаются. Опять стал Вяйнямёйнен волшебство творить. Затопил он сауну, распарил березовые венички, и так сказал:
Где рука моя бессильна,
пусть рука поможет божья,
где мои бессильны пальцы,
пусть помогут пальцы божьи.
У Творца персты прекрасней,
покрасивее ладони.
Заклинать приди к нам, Боже,
заговаривать, Создатель,
врачевать, Творец всесильный!
И вылечили они народ Калевалы, избавили от болезней-страданий. Беспристрастным был верховный бог Укко, всем помогал, кто просить о помощи не ленился.
(продолжение следует)
Картина Геллен-Каллела "Защита сампо" очень известна, хоть и не совсем точна: откуда в лодке столько народа набралось?
читать дальшеПродравшись без потерь через опасности морского пути, отряд бойцов вторгся в чужую сферу влияния. Силы не то что были равны, но сравнимы: Вяйнямёйнен был волшебником (стихии Земли и Воды), боевым магом служил Илмаринен (стихии Огня и Металла), и Лемминкяйнен был на подхвате. А против них – старая женщина, которую они лишили обеих дочерей и мужа, но – ведьма.
Встретила она троицу безукоризненно вежливо, чему обязана чести видеть их всех и сразу, спросила. «Свою долю от мельницы хотим, делись!», - хором ответил отряд. Покачала головой ведьма:
Тут сама хозяйка Похьи
так промолвила, сказала:
"На двоих рябца не делят,
на троих не делят белку.
Хорошо вращаться сампо,
крышке расписной вертеться
в каменной пещере Похьи,
в недрах медного утеса.
Хорошо и мне, хозяйке,
быть властительницей сампо".
Вяйнямёйнен стал наезжать:
"Если не отдашь нам доли,
не откажешь половины,
целиком возьмем мы сампо,
на корабль к себе утащим".
Как тут быть бедной женщине? Пришлось охрану вызывать. Набежали северяне с мечами, но зажурчало волшебное кантеле Вяйнямёйнена, и погрузилась вся Похьёла в сон. Заснула и ведьма. Заколдовал тогда волшебник спящих на три дня беспробудного сна, и пошли они мельницу брать. Вяйнямейнен заклятия пропел – упали чары с замков медной горы. Тогда их Илмаринен одной левой сбил с петель. Пришел черед Лемминкяйнена поучаствовать. «Тащи», - велел ему волшебник. Лемминкяйнен подбоченился, что одним движением пятки мельницу до лодки допнет, но не тут то было. Как ни толокся хвастун вокруг и около, ни на пядь мельница-сампо не сдвинулась. На его счастье, поблизости бык непуганый обретался, его к делу и приставили. Погрузили сампо на лодку, лодочку прочь от Похьёлы повернули, и стали размышлять, куда теперь это добро девать. Вернее, размышлял один волшебник, двое других не по той части были. И решил Вяйнямёйнен:
"Мы туда доставим сампо,
эту крышку расписную, -
на туманный берег мыса,
на далекий остров мглистый,
чтобы счастье там хранилось,
находилось там извечно.
Есть там место небольшое,
есть земли одна полоска,
что не пахана плугами,
что не тронута мечами".
Что ж, резон в том был. Привези сампо в Калевалу, так от наездов соседей ближних и не очень вскорости невмоготу станет. В общем, дружно отправились герои в потаенное место. Надолго дружелюбия не хватило. Морское дело – оно шуток не любит, вот Лемминкяйнен и затосковал. Стал он Вяйнямёйнена просить, чтобы тот спел, но отказался волшебник наотрез. Тогда Лемминкяйнен сам за дело принялся.
Пел беспечный
Лемминкяйнен,
надрывался Кавкомьели,
рот дрожал, тряслась бородка,
содрогался подбородок.
Пенье слышалось далеко,
разносился крик над морем,
до шести летел селений,
за семью звучал морями.
Там сидел журавль на кочке,
на болотном бугорочке,
пересчитывал суставы,
поднимал при этом ноги.
Встрепенулся вдруг от крика,
от чудовищного пенья.
Ответив певцу не менее противным криком, бедная птичка шарахнулась от такого кошмара подальше. Прилетел журавль в Похьёлу, нашел кочку поосанистей, и давай оттуда впечатлениями от пережитого делиться. Так он спящую волшебным сном Похьёлу и разбудил. Встрепенулась северная ведьма, кинулась к горе медной, а сампо там уже нет. Взмолилась тогда Лоухи владыкам погоды и самому веховному богу Укко, чтобы помогли они ей.
Хозяйка туманов Утутар на три ночи и три дня море туманом накрыла. Отдохнули за это время герои, отоспались, а потом Вяйнямёйнен провел мечом по волнам – и снова стало ясно.
Поднялся тогда из морских глубин Ико-Турсо со своим трезубцем воду мутить. Испугался волшебник, но не растерялся. Схватил чудище за уши, да и вытащил прочь из воды. Трясет, как грушу, и к ответу призывает. Сговорились на том, что отпустит волшебник Ико-Турсо обратно в море, а тот не будет больше преград чинить.
Только когда сам Укко наслал на лодку ураганы, пришлось Вяйнямёйнену обратиться к своим родственникам по матери Илматар, чтобы не губили они лодку. Начал и Лемминкяйнен колдовать, достал три пера, чтобы они лодку над водой держали. Выжили герои в шторме, но утонуло кантеле Вяйнямёйнена, из щучей челюсти сделанное.
Погналась северная ведьма на корабле за беглецами – поднял волшебник на пути корабля острый утес, и сгинул корабль. Изменила ведьма обличье, превратилась в гигантскую птицу, подняла на себе все войско северное – отбились и от птицы, Лемминкяйнен мечом, а Вяйнямёйнен заклятьями. Ухитрилась Лоухи, однако, столкнуть сампо в море. Разбилась мельница. Опустились крупные куски на дно морское, и стали сокровищами морскими. К берегу погнало мелкие кусочки. Собрал осколки счастья Вяйнямёйнен, посадил их в землю: может, проростет когда-нибудь счастье. А хозяйка Похьёлы крышку мельницы домой утащила: красивой та была, расписной.
Обидно было Ловхи. Мало того, что пришлые молодцы всю жизнь ее перелопатили, так еще и отомстить не удалось! Опять просит она бога верховного Укко о помощи. И опять пришел ей на помощь Укко. Необычным путем, надо сказать.
Сделал он так, что забеременела одна из дев царства мертвых от восточного ветра (ох и ветры были в те времена!). А Ловхи ей от бремени помогла разрешиться. Детки получились интересные:
Колотьем один был назван,
коликой другой был прозван,
третий наречен ломотой,
костогрызом стал четвертый,
пятый назван был коростой,
чирием шестой объявлен,
окрещен седьмой холерой,
стал восьмой чумою страшной.
Лишь один пока не назван,
тот, что был рожден
последним.
Вот его-то и послала,
сделала волхвом на водах,
ведуном в зыбучих топях,
завистью, живущей всюду.
Наслала северная ведьма эту свору на всю Калевалу. Болеют люди от странных хворей, мучаются. Опять стал Вяйнямёйнен волшебство творить. Затопил он сауну, распарил березовые венички, и так сказал:
Где рука моя бессильна,
пусть рука поможет божья,
где мои бессильны пальцы,
пусть помогут пальцы божьи.
У Творца персты прекрасней,
покрасивее ладони.
Заклинать приди к нам, Боже,
заговаривать, Создатель,
врачевать, Творец всесильный!
И вылечили они народ Калевалы, избавили от болезней-страданий. Беспристрастным был верховный бог Укко, всем помогал, кто просить о помощи не ленился.
(продолжение следует)
Картина Геллен-Каллела "Защита сампо" очень известна, хоть и не совсем точна: откуда в лодке столько народа набралось?
@темы: Kalevala