Для Генри IV Рождество 1399 года вполне могло стать последним: в эти праздничные дни некоторые нобли королевства регулярно встречались у аббата Вестминстера, обсуждая план убийства короля и его сыновей. Было решено устроить 3 января грандиозный турнир в Виндзоре, куда король получил приглашение, и убить его именно там. Неизвестно, как бы сложились обстоятельства, но заговорщиков выдал королю граф Рутленд. Умный король немедленно помчался в Лондон за подмогой, и заговорщики, которых разыгравшиеся нервы погнали на дело уже в ночь на 3 января, обнаружили, что добыча ускользнула.
Самым блестящим Рождеством этого короля было Рождество второго года правления, когда его гостем был император Константинополя.
читать дальшеРождество 1414 года угрожало жизни Генри V – во всяком случае, есть довольно невнятные упоминания о заговоре лоллардов, якобы планирующих убийство и короля, и его братьев. Вторым памятным Рождеством его жизни стало Рождество при осаде Руана, когда он распорядился раздать продовольствие жителям Руана, которых защитники города просто выгнали за ворота – чтобы не кормить.
При Генри VI Рождество справляли уже более скромно, хотя еще случались проявления традиционных чувств: "during the memorable siege of Orleans [1428-9], at the request of the English the festivities of Christmas suspended the horrors of war, and the nativity of the Saviour was commemorated to the sound of martial music. Talbot, Suffolk, and other ornaments of English chivalry made presents of fruits to the accomplished Dunois, who vied with their courtesy by presenting to Suffolk some black plush he wished for as a lining for his dress in the then winter season. The high-spirited knights of one side challenged the prowest knights of the other, as their predecessors in chivalry had done. It is observable, however, that these jousts were not held in honour of the ladies, but the challenge always declared that if there were in the other host a knight so generous and loving of his country as to be willing to combat in her defence, he was invited to present himself."
Наверное, самым блестящим Рождеством для близкого к этому странному королю круга людей было Рождество 1445 года, когда лорд Скейл устроил для них великолепное представление в духе старинных мистерий в Миддлтоне. Архангела Гавриила играл (вернее, пел) некий Джон Клерк, а Деву Марию – леди Гилберт. У самого короля не было для роскошных праздников ни предрасположенности, ни денег.
"Christmas is near;
And neither good cheer,
Mirth, fooling, nor wit,
Nor any least fit
Of gambol or sport
Will come at the Court,
If there be no money."
Но самым жутким Рождеством в правление этого короля было, несомненно, Рождество перед роковой битвой при Вейкфилде в 1460 году. Жутким именно тем, что главные лица грядущей трагедии, Ричард Йорк и Ричард Салсбери, проводили его с подобающеим пиететом, не зная, что всего через 5 дней их головы окажутся на рыночной площади Йорка.
Эдвард IV праздновал блестяще, будучи предрасположенным к роскоши и веселью. "At the Christmas festivities he appeared in a variety of most costly dresses, of a form never seen before, which he thought displayed his person to considerable advantage" (Croyland Chronicler). Например, в 1483-83 он устроил роскошный праздник для двух тысяч человек. Надо сказать, что Эдвард вообще вызвал восхищение многих иностранных гостей и посланников именно своим образом жизни и умением праздновать. Например, один кортье из свиты брата короля Богемии пишет:
"The king has the finest set of courtiers that a man may find in Christendom. He invited my Lord Leo and all his noble companions, and gave them a very costly feast, and also he gave to each of them the medal of his order, to every knight a golden one, and to every one who was not a knight a silver one; and he himself hung them upon their necks.
Another day the king called us to court. In the morning the queen (Elizabeth Woodville) went from child-bed to church with a splendid procession of many priests, bearing relics, and many scholars, all singing, and carrying burning candles.
Besides there was a great company of women and maidens from the country and from London, who were bidden to attend. There were also a great number of trumpeters, pipers, and other players, with forty-two of the king's singing men, who sang very sweetly.
Also, there were four and twenty heralds and pursuivants, and sixty lords and knights. Then came the queen, led by two dukes, and with a canopy borne over her. Behind her followed her mother and above sixty ladies and maidens.
Having heard the service sung, and kneeled down in the church, she returned with the same procession to her palace. Here all who had taken part in the procession were invited to a feast, and all sat down, the men and the women, the clergy and the laity, each in his rank, filling four large rooms.
Also, the king invited my lord and all his noble attendants to the table where he usually dined with his courtiers. And one of the king's greatest lords must sit at the king's table upon the king's stool, in the place of the king; and my lord sat at the same table only two steps below him.
Then all the honours which were due to the king had to be paid to the lord who sat in his place, and also to my lord; and it is incredible what ceremonies we observed there. While we were eating, the king was making presents to all the trumpeters, pipers, players, and heralds; to the last alone he gave four hundred nobles, and every one, when he received his pay, came to the tables and told aloud what the king had given him.
When my lord had done eating, he was conducted into a costly ornamented room, where the queen was to dine, and there he was seated in a corner that he might see all the expensive provisions. The queen sat down on a golden stool alone at her table, and her mother and the queen's sister stood far below her.
And when the queen spoke to her mother or to the king's sister, they kneeled down every time before her, and remained kneeling until the queen drank water. And all her ladies and maids, and those who waited upon her, even great lords, had to kneel while she was eating, which continued three hours(!).
After dinner there was dancing, but the queen remained sitting upon her stool, and her mother kneeled before her. The king's sister danced with two dukes, and the beautiful dances and reverences performed before the queen—the like I have never seen, nor such beautiful maidens.
Among them were eight duchesses, and above thirty countesses and others, all daughters of great people. After the dance the king's singing men came in and sang. When the king heard mass sung in his private chapel my lord was admitted: then the king had his relics shown to us, and many sacred things in London. Among them we saw a stone from the Mount of Olives, upon which there is the footprint of Jesus Christ, our Lady's girdle, and many other relics."
Откровенно говоря, читая о церемониях во время трапезы королевы, начинаешь понимать глубочайшую неприязнь к ней высокородных ноблей.
А развлекаться англичане продолжали на Рождество точно так же, как делали это на протяжении предыдущих столетий и грядущих: ели, пили, танцевали, пели, смотрели представления и... играли в карты. Последнее пытались запретить парламентским указом, но без должного успеха.
Ричард III праздновал первое Рождество своего правления в замке Кенилворт. Он тоже любил красоту и блеск. Филипп де Комин писал, что "he was reigning in greater splendour and authority than any king of England for the last hundred years." Второе Рождество прошло в Вестминстере. Только на подарки придворным было потрачено 200 марок. Празднества продолжались до 7 января. Король еще не знал, что это Рождество будет последним в его жизни. А в то же время, во Франции, Генри Тюдор поклялся перед 500 эмигрантами из Англии, что он «свергнет узурпатора с престола» и женится на Элизабет Йорк. И он выполнил свою клятву.
-
-
26.12.2009 в 15:58-
-
26.12.2009 в 18:36