Художник по костюмам Наталья Дзюбенко

Отсюда:la-gatta-ciara.livejournal.com/252695.html?view...

otsikolla Художник по костюмам Наталья Дзюбенко.

Среди современных российских художников по костюмам Наталья Дзюбенко занимает особенное место. Наше кино сейчас находится в очень сложном положении, костюмных, больших проектов снимается мало, но если все-таки такой фильм запускается, то Наташа стоит одной из первых в продюсерском списке, поскольку, всем известно: если художником по костюмам будет Дзюбенко - костюмы будут умопомрачительно красивыми!





Избранная фильмография:

"Черная роза - эмблема печали, красная роза - эмблема любви" реж. С. Соловьев
"12" реж. Н. Михалков
"Царь" реж. П. Лунгин
"Достоевский" реж. В. Хотиненко





"1612" реж. В. Хотиненко
"Анна Каренина" реж. С. Соловьев





"Книга мастеров" реж. В. Соколовский





Поскольку я лично знакома с Натальей, отношусь к ее работе с нескрываемым восхищением, то уговорила дать мне интервью специально для вас!


"О профессии".


"Художником по костюмам я стала абсолютно случайно. После московской средней художественной школы надо было куда-то поступать. Я влюбилась, и знала, что этот парень должен был  учиться во ВГИКе, поэтому пошла из-за него во ВГИК. В тот год только открыли курс "художник по костюмам" и экзамены принимала Ольга Семеновна Кручинина, выдающийся художник. Никакого понимания, что это за профессия, у меня тогда не было, но девочек не брали на художников-постановщиков. В течении года я хотела перевестись на постановочный факультет, но потом меня затянуло. И все равно, до пятого курса я не очень понимала, в чем суть этой профессии. Кто-то рассказал про меня Кире Муратовой, и она пришла во ВГИК и попросила меня показать свои работы. А я даже не знала, кто такая Кира Муратова! Фильм назывался "Среди серых камней", так я в первый раз попала в кино.


 

Кадры из фильма "Среди серых камней"

 Это был такой мощный толчок, меня стимулировало то, что я очень боялась опозориться. Потом я познакомилась с Рустамом Хамдамовым, который показал мне как надо фантазировать. И это было прекрасно, потому что Одесская киностудия (там снимался фильм "Среди серых камней") страшно нищая. Мы брали для картины костюмы в Кишиневе, в Питере, лазили с Кирой Муратовой по чердакам в Одессе, и то, что Хамдамов показал мне, как можно набросить тряпку, и она становится произведением искусства - это было уроком на всю жизнь. Потому что я поняла: костюм можно сделать из всего. Конечно, кино и режиссер диктуют, но художник всегда может выбрать свой стиль и чем он неожиданнее, тем лучше.
Работать на картине было очень интересно, хотя и сложно. Я только концу съемок в Одессе поняла, где находится море, такая была отчаянность!

"Борис Годунов" с Лидией Юрьевной Нови - это мое второе глубокое погружение в профессию, которое до сих пор дает мне и силы, и понимание.




Кадр из фильма "Борис Годунов".


Лидия Юрьевна была очень строгим человеком и прекрасным организатором. Подготовка к картине длилась 1,5 - 2 года, но тогда не было компьютеров, все искалось по библиотекам и музеям. Но зато база была на Мосфильме, все под боком: и окраска тканей, и пошив. Тем не менее, мы работали с утра до ночи. Мы сами разрабатывали ткани, сидели вместе с вышивальщицами, красильщицами. Меня этот проект очень многому научил: пониманию цветовой гаммы, силуэта, многому. Конечно, всему этому учили во ВГИКе, но на практике все оказалось по-другому.




Кадр из фильма "Борис Годунов".


О фильме "1612".


Когда мы с Сережей Стручевым вместе начинали проект "1612" (у нас было три месяца подготовки), то первое, что я попробовала сделать, это разработать сцены по цвету. 


 


Не было времени сделать нормальные эскизы: делала наброски по цвету, силуэту и все.
В фильме должны были быть просто группы.





Группы поляков, определенные по силуэту и по цвету, группы русских, определенные по силуэту и по цвету, "расшивы"  (это бандиты - разбойники), они должны были быть наиболее колоритные и разнообразные, и когда эти группы правильно угаданы, то оттуда вычленяется герой, который в этой концепции и выстраивается: в цветовой, колористической и фактурной.




"расшивы"


Поскольку сценарий дописывался до последнего дня, до запуска, то актеру Михаилу Жебровскому (польский гетман Кибовский), которому предполагалось по сценарию 5 костюмов, мы их сшили 12, а снялись 10.








Костюм Ксении развивался таким образом: русский, походный, польский. Сначала их гамма достаточно спокойная, потом - яркая вспышка, а за этим загасание.









Мне показалось, что в сцене со скоморохами Ксения должна была выглядеть, как сошедшая с парадного портрета (дамы на них выглядели очень богато).





И я сшила ей роскошное платье с огромным золотым воротником из кусочков ткани с эйзенштейновской картины (они сохранились у меня с тех пор, когда на студии их выбрасывали).



 

Поскольку снимали сцены не последовательно, режиссер не сразу понял мою идею, решил, что платье чересчур нарядное, но потом, при монтаже, оценил задумку.







Польские гусары - это отдельная история.





Как сделать 50 комплектов за 3 месяца - было непонятно. Я поехала в Измайлово, купила крыло фазана за 200 долларов и поняла, что никакая смета это не потянет, к тому же, перья фазана все разные, это нам не подходит. Мы позвонили Майклу О'Коннору (моё примечание: художник по костюмам, работавший с ассистенткой Наташи Асель Шалабаевой на фильме "Кочевник". Майкл же делал костюмы к фильмам "Герцогиня", "Джен Эйр" и "Гарри Поттер и тайная комната"), и он нам выслал адрес ребят - англичан, которые делали доспехи. Они согласились. В Лондоне за 3 дня нашли доспех, сделали форму для литья, через 1,5 месяца мы получили все комплекты!
В "Книге мастеров" каменные доспехи делал потрясающий специалист Олег Седловский. И сделаны они из кожи. Те английские ребята, что делали нам доспехи польских рыцарей, звали его к себе, но он не поехал (Олег делал доспехи для "Тараса Бульбы", "Сергея Радонежского" и других фильмов).




кадр из фильма "Книга мастеров"


Хочу вам показать немного фотографий платьев Каменной княжны из фильма "Книга мастеров". В фильме их, практически, не видно, а жаль, потому что эти костюмы не только красивы сами по себе, но в них через кружево, бархат, стеклярус  и другие материалы потрясающе передана структура камня.


 

фото костюма из архива Н. Дзюбенко




И. Апексимова в роли Каменной княжны в фильме "Книга мастеров".


 

фото костюма из архива Н. Дзюбенко




И. Апексимова в роли Каменной княжны в фильме "Книга мастеров".


 
 
фото костюма из архива Н. Дзюбенко




И. Апексимова в роли Каменной княжны в фильме "Книга мастеров".


 

фото костюма из архива Н. Дзюбенко


О фильме "Царь".

На "Царе" мне дали в помощницы художника Катю Дыминскую - прекрасного человека и художника.
Последняя сцена в "Царе" была, когда Ивана Грозного несут на носилках в вишневом саду. Она придумалась в ходе съемок. Встал вопрос: где взять костюм герою?





А у нас был такой кафтан, Катя его называла "дедушка-сказочник", весь богато расшитый, слишком роскошный, и мы его уже и не планировали надевать, и тут он нас очень выручил.





Еще мы сшили на Грозного золотую рубашку - была такая золотая, потрясающая, подлинная ткань, чудо какое-то! Мы ее покрасили, она стала похожа на древнюю. Был эпизод (его при монтаже вырезали), где Иван Грозный идет в народ как нищий. И вдруг, он лежит на палатях у Филиппа и следующая сцена - когда он в саду. Я говорю Кате: "должен быть взрыв", Катя говорит: "золотая рубашка". Не по-царски вроде - в одной рубашке сидит за столом, свой в доску, но рубашка - золотая. Это мне очень нравится, что она вовремя и на месте.







О сериале "Достоевский".

С Евгением Мироновым каждый день был, как сдача экзамена: потому что, если он не почувствует костюм, то и сниматься не будет.




Художник по костюмам Наталья Дзюбенко и актер Евгений Миронов на съемках фильма "Достоевский". Фото из архива Н. Дзюбенко.


У него в фильме много различных состояний, и, когда он погружается в одно, допустим, уже такое "старое" состояние, то не воспринимает на примерке костюма из "молодого". Например, я надеваю ему "старый" костюм - мы специально сделали ему и рукава тяжелее, подложили толщинки - и персонаж получился такой старенький.
А потом говорю: "Женя, давай мы тебе примерим костюм из сцены на Семеновском плацу, когда Достоевского якобы казнят", он отвечает: "Ну, давай". Я надеваю ему легкий сюртучок. Он говорит: "Ты что? Это какое-то платьишко!" Я говорю: "Да, Женя, но мне кажется…" - "Нет, я не буду это надевать, это какое-то платьишко!" Проходит 3 месяца. Наступает этот Семеновский плац. Я понимаю, что у меня ничего нет, кроме того сюртучка, уже отфактуренного. С ужасом иду к нему и говорю: "Женя, давай мы с тобой померяем этот сюртучок легонький" Женя сейчас в состоянии молодости, одевает и говорит: "Ой, какой легонький! Я в нем такой худенький!".











Сейчас для меня Женя Миронов - актер №1. Я пересекалась с Ульяновым, Смоктуновским, но их уже нет, единственная им замена - это Женя. Это удивительное сочетание гениальности и человеческих качеств. Ответственность, работоспособность - я таких не видела.


Про театральное ателье.


Это было в 2004 году. Идея возникла вполне естественно, как продолжение профессии. Тогда все распадалось, и было непонятно - чего шить, где шить... И появились единомышленники, с которыми я была знакома в силу своей профессии, хотя все они работали  в таких приличных местах - Мосфильм, киностудия имени Горького, но тогда там были маленькие зарплаты.




все фотографии ателье сделаны







Но и мы не могли им предложить большие зарплаты. Нас тогда никто не знал, мы только начинали в 225 комнате на ЦНФ. Первой пришла закройщица Наташа Волкова. Причем, она ушла с той работы, которая предполагала какую-то стабильность. Потом пришла Надежда Генриховна Сигниенко, легендарный закройщик с Киностудии имени Горького. Она даже не закройщик, она, действительно, художник. И Наташа Волкова и Надежда Генриховна - это суперпрофессионалы, показательно одно то, как художники к ним относятся. А многие художники им настолько доверяют, что оставляют эскиз - делайте, как хотите. И Надежда Генриховна сделает так, что это будет даже выше ваших предположений! А характер у нее - если ей не понравится пуговичка или тесемочка, то она скажет: "Наташа, я не буду шить до тех пор, пока ты не привезешь другую пуговичку или тесемочку!". Если она твоё платье делает с такой ответственностью - как ты его можешь делать по-другому?!





Надежда Генриховна привела своих прекрасных мастеров, в том числе, Виталия Халина, мужского закройщика. В общем, люди приходили и оставались. Сложился коллектив, который стал жить одним дыханием, мы все стали одной семьей. И это приятно!
Ну а потом мы переехали сюда, на Арбат, и стали расширяться, развиваться".







Работы ателье:




















От себя еще хочу добавить, что при театральном ателье существует прокат костюмов. Если вам что-то нужно - сшить или арендовать, советую звонить по телефонам, указанным на сайте ателье и уточнять. Сайт http://www.artparty-costumes.ru/ru






фото





Послесловие))
Я уже давно взяла это интервью, но по разным причинам, не могла сделать пост. 
И очень рада, что, наконец, познакомила вас с Наташей Дзюбенко, ведь она именно тот человек и художник, о котором нужно рассказывать! Помимо того, что Наталья, без преувеличения, прекрасный художник, она еще и очень милый, добрый, отзывчивый человек, каких мало!


Спасибо за фотографии и компанию!

Мои посты про других отечественных художнииков по костюмам читайте по тэгу "российские художники по костюмам".

@темы: "красотища"

---

Кое-что о средневековом женском образовании в Англии

Культ св. Анны, обучающей деву Марию чтению, пришёл во Францию из Англии. Культ, изображающий моменты обучения в иллюстрациях, в скульптурных группах, на витражах. Откуда и почему?

 

Идея явно не была взята из библейских источников, потому что по ним Анна и Иоахим отвели Марию в храм, когда той было всего три года. Тем не менее, алтарная картина в доминиканском приорате в Тетфорде, включающая сценки из жизни девы Марии, показывает св. Анну обучающей дочь читать – причём, на латыни. Скорее всего, заказчиком и патроном работ был Генри Ланкастерский, и дело было в 1335 году.



Текст, который изучает св. Мария, представлен на картине и отдельно. Это очень интересный текст из псалма 45:10, текст обращения к дочери и наставления в том, что дочь должна быть посредником между своей семьёй и мужем: «Hearken, dauther, and see and inclin thine ear, for the king has desired thy beauty”.

Интересным его делает то, что в нем отсутствует призыв забыть своих людей и дом своего отца, который есть в оригинальном текстве псалма: «Hearken, O daughter, and see, incline thine ear, And forget thy people, and thy father's house, And the king doth desire thy beauty, Because he [is] thy lord -- bow thyself to him». То есть, в «Слыши, дщерь, и смотри, и приклони ухо твоё, и забудь народ твой и дом отца твоего, И возжелает Царь красоты твоей; ибо Он Господь твой, и ты поклонись Ему» отсутствует фраза «и забудь народ твой и дом отца твоего». В варианте Тетфордского приората, св. Анна наставляет св. Марию, таким образом, выступать посредником между человечеством и небесным супругом, энергично указывая на слово «царь» в тексте.

На миниатюрах того периода действительно книги находятся именно в руках женских персонажей, не мужских. Дева Мария часто держит в руках книгу, и на миниатюре 1220 года одна из женских фигур, изображающая Истину, тоже изображена с книгой в руке.



В церкви Всех Святых в Йорке сохранился витраж, подаренный сэром Николасом Блэкбурном, мэром города, в 1420 году, где тоже изображается св. Анна, обучающая деву Марию, причём, моделью для образа св. Анны послужила леди Маргарет Блэкбурн, а моделью для девы Марии – одна из дочерей сэра Николаса, Изабель или Алис. Эта семья интересна тем, что Маргарет Блэкбурн не была по рождению ни леди, ни, тем более, принцессой. Маргарет Ормшед, как и ее муж, была из семьи богатых землевладельцев в графстве Ричмонд – и, тем не менее, была основательно образованной женщиной.

 

Тем не менее, мы не можем знать, являются ли изображения, о которых шла речь выше, отражением широко распространённой в жизни практики, или они были задуманы в качестве образца для подражания матерям, наставляя их на путь образованности, которую они должны были передавать своим детям. Возможно, они были и тем, и другим, представляя собой моральный идеал общества того времени.

 

Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что ничто не появляется из пустоты. Если в истории сохранилось огромное количество документов, свидетельствующих о чрезвычайной образованности представительниц английской аристократии и джентри в эпоху уже ранних Тюдоров, то эта образованность просто не может не быть результатом ранее существующей, работающей, и хорошо развитой системы образования.

 

Можем ли мы сделать из всего этого вывод, что люди Средневековья вполне отдавали себе отчёт в том, что знание – это добродетель, и что невежественный человек не может соответствовать требованиям времени? Разумеется. И, хотя здесь идёт речь о представительницах «привилегированных классов», как говорится, для полноты картины нельзя не упомянуть о том, что работа по распространению грамотности среди населения велась на всех уровнях.

При всей неоднородности городского социума, и дети буржуа, и дети ремесленников в двенадцатом – четырнадцатом веках начинали своё образование одинаково, в элементарных школах, куда ходили и бедные, и богатые, и мальчики, и девочки. Некоторые получали это образование дома, у профессиональных учителей, но чаще всего, все-таки, в обычной школе, хотя бы и сопровождении наставника. Известно, что все программы элементарных школ были практически идентичными, обучение проводилось без разделения школьников, и женщины преподавали в этих школах наравне с мужчинами, что уже говорит о наличии хорошо образованной прослойке среди женского населения средневековой Англии.

Практика частных школ была введена во Фландрии и Италии только во второй четверти четырнадцатого века. Оттуда она распространилась по другим странам. Школы, таким образом, разделились на муниципальные и частные, и именно тогда начали раздаваться голоса о необходимости разделения детей.

О том, получали ли хоть какое-то формальное образование крестьянские девочки, не осталось никаких записей. Но здесь вопрос был не только и не столько в том, кого и чему учить, сколько в государственной политике. Потому что тенденция оттока образованного населения из села на работы в замки, в города и в бюрократический аппарат существовала уже в Средние века, а необходимость обеспечить сельское хозяйство достаточной рабочей силой была очевидной для всех.

В принципе, за образование на селе в первую очередь отвечали местные священники, но есть предположение, что крестьянам знания передавали нарративно, устно, как это было принято ещё в одиннадцатом веке во всех слоях населения. Во всяком случае, в крестьянских хозяйствах вообще не существовало никаких разделений обязанностей для детей на женские и мужские, и трудно предположить, чтобы девочки были исключены из существующей системы образования, в каком бы виде она ни существовала.



Но академическая грамотность – это всего лишь часть того, что мы называем образованностью. Для того, чтобы успешно занять место хозяйки замка или поместья, девушка должна была, как минимум, иметь практические навыки ведения обширного хозяйства, управления штатом, умения развлекать гостей и свою семью, а также уметь «поставить себя», что называется. Однобокость образования и тогда не считалась хорошим делом. Достаточно заглянуть в роман Хельдриса Корнуэльского «Тишина», чтобы понять, какие требования общество и обстоятельства уже того времени предъявляли к женщине, и насколько сложно было совместить одно с другим, чтобы получить удовлетворительный результат.

 

Роман был написан в тринадцатом столетии, и определить его по жанру можно как средневековое фэнтези. Это роман о девушке, которую родители вырастили, как юношу. Дело было в том, что в романе король запретил девушкам наследовать за родителями, поэтому история и закрутилась. Тишина, Сайленс - такое имя было дано девушке, которая, подрастая, думала отнюдь не о любви и замужестве, а о том, сможет ли она стать добрым рыцарем. И, если закон о наследовании будет изменён, и ей больше не придётся скрывать свой пол, сможет ли она быть хорошей женщиной, не умея ни шить, ни вышивать?

По литературным обычаям того времени, Обучение, в паре с Рассудком, и Природа ведут длительные дебаты, показывающие полный хаос в душе Сайленс. Она знает, что умение махать мечом – это, конечно, дело славное и нужное, но от того, что её воспитали мальчиком, её женская составляющая никуда не делась. Девушка подспудно понимает, что не сможет всю жизнь прожить в образе мужчины, что никакое состояние не стоит потери своего «я». И чётко осознаёт, что составляющие воспитания для её истинного «я» ей преподаны не были. Её научили стремиться к совершенству как рыцаря, и ей больно от того, что как женщина она от совершенства далека.

Чтобы разорвать порочный круг, Сайленс принимает радикальное решение. Она убегает с менестрелями, потому что менестрелем может быть и женщина, и мужчина. И потом одерживает всяческие победы, и как менестрель, и как рыцарь, и попадает, в конце концов, ко двору того самого короля, глупое распоряжение которого превратило её жизнь в постоянное сражение самой с собой. Под личиной славного рыцаря и искусного менестреля, Сайленс становится настолько популярной, что этого рыцаря (вернее, образа рыцаря) начинает добиваться королева Юфимия, которая, в конце концов, лживо обвиняет всеобщего любимца в изнасиловании.

Поскольку Сайленс не может рассказать, что она никак не могла изнасиловать даму, ей приходится принять наказание: отправиться на поиски Мерлина, которого, как известно, могла поймать и пленить только женщина. И, разумеется, Сайленс Мерлина поймала, но он всем открыл, что храбрый рыцарь – это, на самом деле, храбрая девица, а вот королева Юфимия водит шашни с мужчиной, который притворяется монахиней. Так что король, в конце концов, не просто отменил свой несправедливый закон, но и женился на Сайленс.

Это, возможно, и есть то самое, для чего написан весь роман: король, имея в жёнах склочную, лживую и порочную женщину, потерял уважение к женщинам вообще, и поэтому запретил наследницам наследовать за родителями (хотя в романе явной причиной выводится смертельный поединок между двумя рыцарями за руку наследницы). Встретив создание талантливое, чистое и благородное, он отменил несправедливый закон. Заметьте посыл: поведение твоего мужа отражает твоё совершенство или отсутствие такового.

Так что да, для того, чтобы с достоинством зваться дамой, средневековая девочка из аристократической семьи должна была пройти такую школу, перед которой трудности современных бизнес-вумен как-то меркнут. А может быть, и не меркнут. И в наше время социально успешные женщины являются объектом наветов и сплетен. Женщин, преуспевших в карьере, небрежно обвиняют в том, что они не умеют шить и вышивать. Женщин, отличившихся на войне, с гнусной ухмылкой обвиняют в распущенности. И в наше время женщина разрывается между семейными, профессиональными и социальными требованиями, и ни на минуту не может достичь того идеала, который устанавливает масс-медия, всё время поднимающая планку. Нельзя даже сказать, что в наше время над женщиной хотя бы не висит опасность в любой момент оказаться вовлечённой в локальную войну. Висит, к сожалению. Разве что наше образование меньше подготавливает нас к сюрпризам реальной жизни, а Мерлин, который мог бы всё расставить на свои места, похоже, наглухо забаррикадировался в своей пещере

@темы: Средневековая женщина

---

Внезапно

Когда-то у меня спрашивали про работы Кристины Пизанской. Вот они, голубушки. Но - на французском, естественно.

archive.org/search.php?query=creator%3A%22Chris...

@темы: "Чтиво"

---

А угадайте эпоху! Без подглядки.

@темы: "красотища"

---

Для того, чтобы служить человечеству, не обязательно ехать в Африку

17.12.2013 в 19:22

Пишет  kate-kapella:

17.12.2013 в 16:37

Пишет  Парасоль:

Уже несколько лет подряд благотворительный фонд "Старость в радость", помогающий инвалидам и пожилым, живущим в домах престарелых, организует в Москве и других городах России предновогоднюю акцию по сбору подарков для бабушек и дедушек. В предыдущие годы информация об акции распространялась достаточно широко, но первый день сбора подарков в этом году показал, что нужно, чтобы как можно больше людей узнали об этой акции, потому что подарков НЕ ХВАТАЕТ (их собрано в 4 раза меньше, чем в прошлом году), при этом это не такие дорогостоящие или редкие вещи, которые нельзя отыскать и купить. Сама участвовала в этой акции несколько раз, в этом году еще и увеличилось число пунктов сбора подарков, а самих подарков все еще недостаточно

Далее перепост со страницы акции:

Чтобы порадовать одиноких старичков, Вы можете собрать для них новогодний подарок.

В подарок для бабушки можно положить:
• подписанную новогоднюю открытку (напишите буквально две строчки о себе — это сделает подарок личным, человечным, не похожим на продуктовый набор «от собеса»),
• красивую керамическую кружку (упакованную так, чтобы она не разбилась при перевозке),
• яркий календарь,
• пластмассовую расческу или щетку,
• платочек на голову,
• ночную рубашку,
• носки теплые, тапочки (от 38-39 размера) с задником,
• маленькую мягкую игрушку (бабушки их и правда любят — в их колхозном детстве такого не было),
• мягкие сладости (пастила / мармелад / зефир / батончики)

В подарок для дедушки можно положить:
• подписанную новогоднюю открытку,
• красивую керамическую кружку,
• яркий календарь,
• кепку или футболку,
• носки теплые, тапочки (от 41 размера) с задником,
• мягкие сладости (пастила / мармелад / батончики)
Пожалуйста, прикрепите к подарку записку, для кого он — для бабушки или для дедушки, и напишите в ней, из чего он состоит.

ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ! КРОМЕ НОВОГОДНИХ ПОДАРКОВ НАШИМ БАБУШКАМ И ДЕДУШКАМ ОЧЕНЬ НУЖНЫ ПОДГУЗНИКИ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ РАЗМЕРА “ТРОЙКА” (LARGE) и впитывающие пеленки 60 на 90 любых фирм-производителей.
Их почти нет у нас на складе, они расходятся мгновенно, потому что НУЖНЫ ОНИ ПРАКТИЧЕСКИ ВО ВСЕХ НАШИХ ДОМАХ ПРЕСТАРЕЛЫХ! Государство все меньше и меньше выделяет на это денег
Увы, Новый год не будет в радость, если бабушкам плохо и неуютно — а без подгузников именно так.
Мы очень просим вас подарить нашим бабушкам и дедушкам «комфортный» Новый год!
ОТЗОВИТЕСЬ!

Подарки можно приносить 19 декабря с 18.00 до 21.00 в кофейни "Старбакс" по адресам:
1. ТЦ «Дружба» (м. Новослободская)
2. МДМ (м. Фрунзенская)
3. Кузнецкий мост, 21/5 (м. Кузнецкий мост)
4. Павелецкая площадь, 1 (м. Павелецкая)
5. ТЦ «Тульский» (м. Тульская)
6. ТЦ «Звездочка» (м. Юго-Западная)
7. Земляной вал, 7 (м. Курская)
8. Балчуг, 3/2 (м. Новокузнецкая)

Также подарки можно приносить с 11 утра до 9 вечера каждый день до 22 декабря включительно по адресам:
ул.Шухова, дом 17, корп.2 (5 минут от метро «Шаболовская»)
И еще 19 декабря можно приносить подарки с с 11 до 22 часа, а 20 и 21 декабря - с 12 до 18 часов в библиотеку имени Достоевского (Чистопрудный бульвар, 23 строение 1)

Подробнее: www.starikam.org/home/news/novogodny_sbor_2013_...
Группа вконтакте: vk.com/starikamru

ПЕРЕПОСТ приветствуется!

---

Обеспечиваю себя предсказаниями

На 2013 сбылись все

Расколите орешек!


Гадание на снежинках от Гэльтани




А каким год будет для вас?


Попасть в зимнюю сказку

Новогодняя Ёлка

Моя ёлка



А что ждет вас?
globus - p_i_f



Гадание на кофейной гуще

Старый Новый год

Вареники via номад

@темы: "праздники"

---

Чудесные советы!

17.12.2013 в 15:02

Пишет  Лотильда:

Песенка травника
Лечит мята невралгию,
Свеколка - гипертонию,
Земляника гонит соль,
А шалфей - зубную боль,

Арбуз кушай при нефрите,
А бруснику - при артрите,
Чтобы было больше сил,
Помни ты про девясил.

Клюква вылечит цистит,
Редька - кашель и бронхит,
Головную боль - калина,
А простуду - чай с малиной.

Печень подлечи рябиной,
Сердце - мятой и калиной,
Чтоб забыть о диабете -
Топинамбур ешь все лето.

Астму вылечи иссопом,
Мочевой пузырь - укропом.
Раны, язвы, геморрой - подорожником промой.
Коль отеки у тебя - хвощ попей и семя льна,

Мажь мозоли чистотелом,
А веснушки - тёртым хреном.
Зверобой не забывай,
Чай с ним чаще потребляй.

Пей шиповника настой - будешь бодрый, молодой.

@темы: истории о медицине

---

Как хотите,

а мне жутко нравится новый российский сериал, который почему-то называется "Шерлок Холмс". Во-первых, это совсем новые сюжеты, во-вторых, интересные параллели с нашей реальностью, и, в-третьих, сериал с таким же успехом можно было назвать "Доктор Ватсон". Или ещё как нибудь. Нет, никакого отношения к героям Конан Дойля это произведение не имеет, конечно. Доктору такое даже в голову бы не пришло. И на актёра, который играет Холмса, утомительно смотреть, мне всё время кажется, что у него вот-вот эпилептический припадок начнется. Вот странно, и новодел Ричи, и новодел ВВС бесят до "я ЭТО смотреть не буду", а российский - смотрю с огромным интересом.

@темы: "экранизации vs каноны"

---

Английское научпопное

Прихватила прошлым летом три книги:



"Margaret Beaufort, mother of the Tudor Dynasty - the true story of the "Red Queen" (Elizabeth Norton)



"Elizabeth Woodville, mother of the Princes in the Tower - the true story of Philippa Gregory's The White Queen" (David Baldwin)



"Blood Sisters - the women behind the Wars of the Roses" (Sarah Gristwood)

Что тут сказать, моё убеждение, что не надо покупать книги, в которых обещают раскрыть чью-то "истинную историю", подтвердилось. Потому что ничего они не раскрывают, а пережевывают всё, что вообще известно по теме и эпохе, не отделяя сплетен от документалки, и лепя тот образ, который нравится лично автору. Это НЕ "науч", это поп+фэнтези, и очень, очень вольное обращение с хронологией, плюс неизвестно откуда выпрыгивающие заключения, которые непонятно на чем базируются. В этих книгах не стоит искать ссылок на то, откуда взяты цитаты, например. То есть, "поп", как он есть.

Не совсем напрасно выброшенные на покупку деньги, тем не менее. Иногда полезно почитать и такой трэш, потому что полезешь уточнять уже из чистого принципа, почему возникает чувство, что вот здесь автор гонит пургу? Но в целом чувство осталось озадаченное. Почему эти книги замаскированы под исторические, если история там на уровне очень скромном и общем?

Сара Гриствуд даже не историк, но, при этом, автор бестселлеров по истории Тюдоров, если ей самой верить: www.sarahgristwood.co.uk/

Дэвид Болдуин как раз историк, но это уже вторая его книга, которая мне попадается (первой была "The Kingmaker's Sisters: Six Powerful Women in the Wars of the Roses"), и обе поражают переливанием из пустого в порожнее и количеством "прогонных страниц" ни о чём. en.wikipedia.org/wiki/David_Baldwin_(historian)

Элизабет Нортон - археолог, в принципе, так что можно и ее причислить к профессионалам. Но посмотрите список и годы изданий ее книг. Выпекать каждый год качественное исследование о личностях, документально не шибко хорошо освещенных, невозможно. Это диагноз поверхностности. en.wikipedia.org/wiki/Elizabeth_Norton

Может быть, что книги эти - "для широкого круга читателей", как говорится. Тогда мне немного жаль читателей, которым достанется несколько кривая картина и эпох, и личностей. Но для углубления знаний эти книги однозначно бесполезны.

@темы: "Чтиво"

---

"Дитя от брака неведения с пристрастностью"

Хотела разместить здесь полностью разбор акунинского опуса, но текст большой, и из-под "моря" вываливается. Так что вот вам цитаты, а весь разбор заслуживает внимания: http://www.russ.ru/pole/Bol-she-chem-istorik.

 

Хотя, положа руку на сердце, могу сказать, что большая часть современных опусов тех же англичан по английской истории тоже не выдержали бы критики профессионалов, если даже такой дилетант, как я, видит явные огрехи. Видно, тренд такой нынче пошел, писать немного свои версии истории.

 

 

"Не все русославянские колена обитали в лесах, – пишет Акунин чуть дальше, – но все без исключения жили вдоль рек" (с. 24). Эта собственная фраза так увлекла автора, что он мигом вывел из нее теорию перехода славян от "наполовину степного" народа к лесному (с. 23 - 28). Этим переходом Акунин объясняет и особенности национального характера русских ("в том, что мы такие нелегкие, очевидно, виноват все-таки Лес" (с. 28)) и характер взаимоотношений восточнославянских племен с финно-угорскими аборигенами. По его словам, "в отличие от славян, финны не занимались ни земледелием, ни скотоводством", а потому запросто уступали славянам реки, уходя в леса. "Реки финнам были ни к чему, – рассуждает Акунин, – торговли они все равно не вели – не имели излишков... Финнов лес кормил недостаточно сытно, чтобы развивалась культура, но и не настолько впроголодь, чтобы побуждать к уходу с насиженных мест" (с. 32).
В этом рассуждении неверно почти все. Так, например, племена дьяковской культуры, населявшие ту область, в которой впоследствии расселились вятичи и частично кривичи, жили именно по берегам рек. Дьяковцам было известно и скотоводство, и земледелие, и торговля: в позднеримское время дьяковцы активно включаются в международный обмен, поставляя пушнину в обмен на украшения и, возможно, что-то еще. Внезапный уход быстро развивавшихся племен дьяковцев из их прекрасно укрепленных городищ (в одной только Москве осталось 10 дьяковских городищ, некоторые из которых, например, Дьяковское и Кунцевское, можно посетить) – предмет головной боли археологов и лингвистов, и такие рассуждения от лица финно-угров как "Хотят славяне зачем-то селиться по берегам больших рек? Да ради Исянена-Громовержца, не жалко" (с. 33) характеризуют не финно-угров, а Акунина, и только его.

 

Сколь бы странным это ни показалось, но Акунина, выпускника историко-филологического отделения Института стран Азии и Африки, постоянно подводит нехватка общей гуманитарной эрудиции. Так, например, он пишет: "Известно, что быстрее всего развивались народы, которых природа либо щедро облагодетельствовала, либо обделила своими дарами и заставила активно бороться за выживание. На первом этапе истории преимущество получили жители плодородных земель Междуречья и Нила, Эллады и Апеннинского полуострова; на следующем – те племена, кого нужда гнала с насиженных мест" (с. 34).

 

Не говоря о том, что эта теория Акунина противоречит его же взглядам на зловещую роль леса в истории русского народа и его финно-угорских соседей, отмечу ошибку, которая легко могла бы испортить оценку студенту-историку на экзамене: дело в том, что Греция никогда не была плодородной, и даже в период своего расцвета была вынуждена импортировать зерно.

 

А уж после утверждения, что "в Европе с античных времен... сложилось стойкое представление о том, что интересы индивидуума являются высшей ценностью; они важнее интересов социума" (с. 508), несчастного студента могли отправить на пересдачу, потому что рассуждать об античности, не имея понятия о роли гражданской общины в жизни грека или римлянина, нельзя.

 

Акунин старается доказать, что Юрий Долгорукий "не отличался государственной мудростью и полководческими талантами", а его роль в русской истории сильно преувеличена (с. 408, 410). В частности, Акунин сообщает как увлекательную новость, что имя Долгорукого "прославлено в истории и известно всякому современному россиянину благодаря событию, которого, собственно, не было" (с. 408). Посмотрев в школьные учебники, Акунин мог бы убедиться, что современный россиянин и без него знает, что Москва не была основана Долгоруким, а всего лишь была впервые упомянута в контексте его княжения. А ознакомившись с проблемой чуть более подробно, наш автор узнал бы, что связь Долгорукого с градостроительством в нашей историографии не случайна.

 

Однако Акунин не только не знает советской историографии, но и очень плохо знаком с работами тех немногих дореволюционных авторов, на которых он активно ссылается. Так, по словам Акунина, автор "Повести временных лет" (стойкая убежденность Акунина в том, что ПВЛ – произведение одного автора, не может не вызывать уважения) "запутался в византийской хронологии", отнеся воцарение Михаила III к 6360 (852) году, тогда как Михаил стал базилевсом "не с 852 года, а с 842-го". Дальше, продолжает Акунин, "путаница лишь усугубляется" (с. 125). На самом деле, еще со времен академика А.А.Шахматова известно, что русский летописец не запутался, а стал жертвой путаницы, возникшей в использованном им при работе хронологическом своде, известном как "летописец вскоре патриарха Никифора". Более того, он не "усугубил" путаницу, как почему-то считает Акунин, а наоборот уменьшил ее....

Акунин пишет, что киевский летописец "благочестиво радуется поражению "безъбожных руси"" в походе на Константинополь в 860 году (с. 119). На самом деле летописец ничему не радуется, а просто заимствует описание похода на Царьград из славянского перевода византийской хроники продолжателя Георгия Амартола. Но стоит ли обращать внимание на такие мелочи, если Акунин допускает, что автором приписываемого византийскому императору Маврикию "Стратегикона" может быть и его безымянный "историограф" (sic, с. 68), а хрестоматийного для русской истории автора "De origine actibusque Getarum" Иордана называет Иорданесом, причем дважды (с. 67, 103)!

В одном случае путаница с согласованием времен привела Акунина к неверному, но очень интересному утверждению, за которое я, пожалуй, даже сказал бы автору спасибо. Акунин утверждает, что Чингисхан мечтал о великой державе, где "девушка с золотым блюдом в руках сможет пройти от океана до океана, не опасаясь ни за золото, ни за свою честь" (с. 38).

Разумеется, ничего подобного Чингисхан не говорил... этот самый распространенный в современном русском узусе вариант данной "цитаты" появился на так давно, после того как был использован в рекламе выпущенной в 2007 году компьютерной игры "Монгол: Война Чингисхана", и сразу же наводнил Рунет. Фраза эта восходит к двум прототипам: в одном те же слова даются без привязки к Чингисхану, в другом из них речь идет о Чингисхане, однако в тексте уже не говорится о смелых девушках, не опасающихся ни за блюдо, ни за честь.

Нельзя не остановиться и на стилистических особенностях акунинского текста. Российский литератор, обращаясь к истории, берет на себя большую ответственность: ему волей-неволей приходится соизмерять себя с Карамзиным, Пушкиным, Львом Толстым или, например, А.К.Толстым, который умел в нескольких строфах выразить характерные особенности истории от Рюрика до наших дней. На этом фоне суждения Акунина выглядят крайне неряшливыми, автор будто маскирует свою беспомощность панибратством и бравадой: "Происхождение скифов неизвестно. Судя по греческим изображениям, это был народ иранского происхождения – неузкоглазый и сильно волосатый" (с. 41), "С наименованием нашей страны и ее титульного этноса все очень непросто" (с.121), "Печенежские нападения на русские земли поначалу были фрагментарны" (с. 212), "когда Святослав распределял земли между сыновьями и новгородцы попросили собственного князя, третий сын был предложен им не без смущения – как кандидат несколько подмоченный" (с. 230, кстати, слова о смущении – целиком на совести Акунина, в источниках об этом ничего не говорится).

Сумма неточностей в "Истории российского государства" превышает допустимую для научного или даже научно-популярного труда величину в десятки раз, превращая сочинение Акунина в своего рода кунсткамеру ошибок и заблуждений. Однако именно это обстоятельство и придает абсолютно бесполезной с научной точки зрения книге некоторую научную ценность: абсолютное уродство с познавательной точки зрения не менее интересно, чем абсолютная красота.

Наверное, профи может разделать под орех любой исторический опус любителя, но мне как-то кажется, что Акунин вызвал бы меньше насмешек, если бы назвал свою версию истории государства российского менее помпезно, что ли. Мне лично нравится живой разговорный язык в текстах об истории, но стиль таки должен соответствовать названию. Название классическое и строгое - таким должен быть и стиль.

@темы: "Чтиво"

---

Эдвард IV - реакция на королеву

Осенью 1464 года Эдвард хладнокровно объявил вернувшемуся из Франции Варвику (а затем и прочим), что он – женатый человек. Естественно, новость потрясла всю аристократию Англии. В конце концов, многие могли понять нежелание короля жениться на французской принцессе. Но каждый пэр, имевший дома дочь в подходящем для брака возрасте, воспринял выбор короля, как личное оскорбление. Хочешь посадить рядом с собой королеву-англичанку – прекрасно. Но бери ровню!

неравный брак

Да что там, даже реакция бургундцев была однозначной: «как бы красива и хороша она ни была, она не была ему ровней, и он прекрасно знал, что она ему неподходящая жена; она не была дочерью герцога или графа, и её мать, герцогиня Бедфорд, взяла в мужья простого рыцаря, так что хотя она была дочерью герцогини и племянницей графа Сен-Поля, она не подходила ему в жены», - писал Жан де Вайврин, бургундский хронист.

Но сэры и пэры Англии кое-как перенесли бы «выскочку» на троне, если бы не два добавочных обстоятельства, связанных с этим браком. Во-первых, у Элизабет Вудвилл была огромная родня: два сына от первого брака (что само по себе обещало проблемы в будущем), пять братьев, семь незамужних сестёр, и родители. Все понимали, что Элизабет будет делать то, что полагается делать приличной дочери, матери и сестре: продвигать свою родню. Что означало, что расходы будут значительнее, нежели обычно.

Принцессы приносили с собой приданое, как денежное, так и политическое. Дочь английского пэра имела бы уже влиятельных и занимающих посты родичей, обручённых и женатых в своём кругу сестёр и братьев. То есть, тот кусок общего пирога, который пришлось бы выделить королеве и её родне, никого бы не обделил.

Другое дело – орда не пристроенных ещё Вудвиллов. Впрочем, у самого Риверса кое-какое положение при дворе уже было, у его жены была её богатая вдовья доля от предыдущего замужества. У его старшего сына тоже была уже и устроенность, и репутация. Но остальные!

Во-вторых, английские сэры и пэры обладали нюхом на неприятности. Тайные браки в семействе Плантагенетов редкостью не были, и всегда приводили к осложнениям. Тем более, в случае, если паре объективно ничто не мешает жениться публично и по всем королевским канонам. Потому что если король заявил бы в мае, что «женюсь на Лиз!», никто не смог бы ему помешать это сделать. Значит, для тайного брака была какая-то причина, и это всех настораживало.

Особенно мило вышло, что в дурацком положении оказался король Франции, союза с которым довольно интенсивно добивался Варвик. В принципе, целью хлопот Варвика относительно женитьбы Эдварда на Боне Савойской был именно союз с Францией. Бона Боной, но сам Луи Французский сидел в Пикардии, ожидая английское посольство, которое так и не прибыло.

Как ни странно, Луи XI хоть и пожал плечами относительно выбора Эдварда, но в качестве личного оскорбления этот выбор не воспринял. Во всяком случае, на политику этого короля личная приязнь или неприязнь не влияла. Сам Варвик, оказавшийся тоже в глупом положении, явившись с готовым договором о браке к женатому королю, больше был раздосадован расхождениями в политических взглядах, нежели самим фактом женитьбы Эдварда. Несомненно, он не мог не обеспокоиться и тем, что его «подопечный» не соизволил ни словом обмолвиться о таком важном поступке не только ему, но и ближайшему кругу. Это говорило о молодом короле многое, и необязательно было свидетельством неумения контролировать свои страсти.

А в основном, женитьба Эдварда вызвала, скорее, удивление, приправленное ароматом скандала, но не враждебность. В конце концов, король поставил нацию перед фактом. «Не будем судить сгоряча», - подытожил Джон, лорд Венлок, и Варвик, очевидно с приятелем согласился, потому что именно он сопровождал вместе с Кларенсом новую королеву в часовню аббатства Рединга на Михайлов день 1464 года, когда Лиз Вудвилл впервые появилась при дворе.

С другой стороны, ведь известно же, что Кларенс вполне публично поносил на каждом повороте семейство новой королевы, так что сам по себе факт, что Кларенс и Варвик были сопровождающими Лиз Вудвилл, еще не говорит о том, что они королеву приняли. Смирились – да, и, возможно, в дальнейшем всё бы ограничилось холодноватым игнорированием неподходящей королевы, но Элизабет Вудвилл вовсе не собиралась сливаться с гобеленами и делать себя невидимой.

То, что случилось потом, не так уж однозначно. С одной стороны, все были морально готовы к тому, что королева начнёт устраивать дела своей родни. Её бы осудили, если бы она этого не сделала. Более того, «простым людям» было абсолютно всё равно, как звали местного лорда, и какой длины родословная у него была. Был бы в силе при дворе, и мог бы проталкивать местные интересы, да не драл бы налоги на каждом повороте, да держал бы свою свиту в ежовых рукавицах - это главное. Трудно также сомневаться, что для джентри, и именно для джентри с ланкастерианским прошлым, брак Эдварда был событием приятным и одобряемым. В конце концов, Вудвиллы были одними из них.

С другой стороны, слишком энергичные и агрессивные действия Лиз Вудвилл на довольно узком брачном рынке английской аристократии наделали много бед и оскорбили интересы многих. Похоже, королевская чета решила окружить себя роднёй королевы одним махом. Сразу после того, как Эдвард объявил о своём браке с Элизабет Вудвилл, старшая после неё сестра, Маргарет, была выдана за Томаса, лорда Мальтраверса – наследника графа Арунделла и племянника Варвика. В январе 1465 года, двадцатилетний Джон Вудвилл был навязан в мужья 65-летней вдовой герцогине Норфолк (и тётушке Норфолка), леди Катерине Невилл. Именно этот брак дико возмутил общественность, хотя и здесь не всё так черно-бело.

Леди Катерина могла отказаться. Во-первых, вдовы старше 60 лет имели право проигнорировать распоряжение короля о новом замужестве ещё со времён Вильгельма Завоевателя. Во-вторых, леди Катерине не нужно было благоволение короля. Её сын, Джон Мовбрей, был герцогом Норфолком, а это не кот чихнул. Особенно в свете странной нерешительности Эдварда в отношении севера. Её дочери были благополучно пристроены, и теперь карьеры их мужей давным-давно от дел свекрови не зависели. В-третьих, этот брак изначально заклеймили «дьявольским», и никто бы не осудил леди Катерину, если бы она сказала «нет» даже у алтаря, как говорится. Возможно ли, что леди находила ситуацию забавной? Конечно, может быть и так, что у леди Катерины было не всё благополучно с головой, и именно это вызвало такое возмущение ей браком. Но дама присутствовала в 1483 году на коронации Ричарда III, то есть, и через 18 с лишним лет явно не была сенильной развалиной.

Следующая серия браков случилась в 1466 году, после крещения первой дочери королевской четы. Катерину Вудвилл навязали в жёны Генри Стаффорду, наследнику титула герцога Бэкингема, чем тот был всю жизнь глубоко оскорблён. Но, опять же, здесь оскорбление было вызвано разностью статусов Вудвиллов и Стаффордов, а не тем, что королева выдала свою сестру за аристократа, чьё опекунство было передано ей королём в виде кормушки. Редко кто из опекунов был готов выпустить из рук имущество опекаемого, и подобные браки были скорее правилом, нежели исключением. Да и молодая пара, в общем-то, имела редкую по тем временам возможность поухаживать друг за другом до замужества, а не после него. В данном случае, пара имела возможность вырасти вместе. Кстати говоря, Бэкингем, клявший неравный брак на всех поворотах, нажил со своей Катериной четырёх детей и каким-то скандальным отношением к жене не отличался. Могло ли быть так, что против леди Катерины он ничего имел, его неудовольствие было направлено на родню супруги?

Анну Вудвилл выдали за виконта Бурше, наследника графа Эссекса, и Элеанор – за Энтони Грея, наследника графа Кента. Осенью того же 1466 года Мэри Вудвилл обручили с наследником Гербертов, уведя этим в недосягаемость титул лорда Данстера, который хотел для себя Варвик. А в октябре цепкая королева перекупила у сестры своего супруга, герцогини Экзетер, руку Анны Холланд, дочери и наследницы. Перекупила за 4000 марок, и перекупила в ущерб племяннику Варвика, с которым наследница уже была обручена.

Поэтому и говорят, что три из серии вудвилловских браков 1464 – 1466 годов нанесли прямое оскорбление Ричарду Варвику. Ему не мог понравиться скандальный брак его тётушки, потому там цель завладеть имуществом немолодой вдовы было абсолютно очевидной. Он не мог не взбеситься, что его племянник не породнился с племянницей короля, тем более, что девушка была богатой наследницей. Но главной проблемой для Варвика оказалось то, что королева увела у него из-под носа Генри Стаффорда. Потому что Варвик, первый пэр и магнат нового режима, мог выдать свою старшую дочь и наследницу только за наследника одной из первых семей королевства. Генри Стаффорд идеально подходил для Изабель. Теперь же единственным, подходящим для Изабель мужем, оставался только герцог Кларенс, а второй из братьев Йорков, до рождения у короля наследника, считался наследником престола за братом и чётко осознавал свою важность, приказав, чтобы на публичных церемониях его меч несли перед ним.

И Варвик, совершенно обоснованно, имел дурные предчувствия по поводу перспектив замужеств своих девочек. Честно говоря, выходило так, что теперь никто, кроме братьев короля, не подходил, всех подходящих раздали Вудвиллам. Причём, на тот момент и менее чуткий, чем у Варвика, к политическим переменам нос мог бы уловить ветер перемен. Вряд ли король хотел связывать своего следующего в линии престолонаследия брата с кем-то, вроде Варвика, который обладал как глубоким кошельком, так и личной харизмой вкупе с огромным политическим капиталом. Не исключено, что Эдвард лучше всех знал, что Варвик не столько поддерживал его, сколько не собирался переносить губительное правление Маргарет Анжуйской.

Что касается семьи Эдварда, то реакция герцогини Йоркской хорошо известна. Мансини в своём рапорте пишет, что «гордячка Сис» не пожалела пороха: «она предложила провести публичное дознание с целью доказать, что Эдвард не является отпрыском её мужа, герцога Йорка, но зачат в адюльтере, и, соответственно, не достоин титула короля». Проблема в том, что Мансини не был свидетелем событий 1464 года, он появился в Англии около 1482 или 1483 года, то есть все его свидетельства о событиях более ранних – сплетни, мягко говоря, а не документальные ресурсы.

Та же проблема и со свидетельством Томаса Мора, который приводит диалог сына с матерью, в котором Эдвард так оправдывает свою женитьбу: «да, она – вдова, и имеет уже детей… и я не мальчишка, и имею тоже, и это доказывает, что никто из нас не бесплоден». Но Мор в глаза не видел тех, кто мог быть свидетелем данного разговора, потому что писал свой пасквиль о Ричарде III через полвека после описываемых им событий.

@темы: Edward IV

---

А какое купить вино?

Рождество, как понимаете. Совсем скоро. И в одном подъезде, куда я захожу в каждое вечернее дежурство, часто обалденно пахнет запеченным мясом... и красным вином. Мясо на Рождество, конечно, будет, но с вином у меня проблемы. Я пробовала покупать, исходя из красоты коробки, исходя из цены, отталкиваясь от газетных рекомендаций "самое лучшее вино сезона", внимательно читая описания букетов непосредственно в магазине. Гхмммм... Ну уксус уксусом.

Что требуется: чтобы кислым не было, но было красным, с неповторимым ароматом именно красного вина. Такое вообще существует?

@темы: "праздники"

---

Кое-что о Лиз Вудвилл

Историю о том, что отчаявшаяся обеспечить своё и своих малолетних сыновей будущее молодая вдова погибшего ланкастерианца отправилась караулить короля под дуб, знают все. Этот дуб, кажется, до сих пор имеется в наличии, или, во всяком месте, известно место, где он рос.




Туристы охотно приезжают на дуб полюбоваться, даже если имеют основательные подозрения относительно правдивости истории о том, как молодой король встретил свою будущую королеву. Слишком отдаёт историей Золушки, чтобы быть правдой. Тем не менее, история о молодой вдове «из простых», о молодой любви и тайной свадьбе в майский день вполне имеет право на существование, потому что люди любят именно такие истории.

На самом деле, Элизабет Вудвилл назвать «простой английской вдовой» можно было только с большой натяжкой. Ее мать, Жакетта Люксембургская, принадлежала к древнейшему королевскому роду. Барон Риверс, отец, был, правда, из сквайров короля Генри V, но таких «выскочек» (вернее, куда как менее заслуженных выскочек) было вокруг Эдварда подавляющее большинство. И титул Риверса был гораздо старше, чем титулы Гастингса, Герберта, Говарда. А хрустящая свежесть титула Гастингса, как известно, у того же Варвика аллергии не вызывала.

Муж Элизабет, рыцарь, сэр Джон Грей из Гроуби, погиб во время второй битвы при Сент-Олбанс, и только поэтому не успел унаследовать баронский титул своей матери, титул баронов Феррерс.

Бедной семья Риверсов-Вудвиллов не была. Для начала, Жакетта, после смерти своего первого мужа, получила обширнейшую вдовью долю, приносившую ей в Англии 4 000 годовых, и такую же сумму во Франции, и заплатила за несанкционированный королём второй брак астрономическую сумму в 1000 фунтов. Вернее, деньги заплатил кардинал Бьюфорт, но в обмен на несколько поместий Жакетты. Более того, Риверс служил вполне благополучно под началом герцога Йорка, и, вместе с женой, был в числе сопровождавших Маргарет Анжуйскую в Англию. В конце концов, сестра Жакетты, Изабель, была замужем за дядюшкой Маргарет. Так что бароном Риверс стал еще в 1448 году, а в 1450 году он стал и кавалером ордена Подвязки.

Разумеется, Риверсы очень пострадали от бездарного правления Генриха VI. Деньги Жакетте должна была платить казна, а казна вечно была пуста. Владения Англии во Франции были потеряны, и вместе с ними была потеряна половина дохода Риверсов. Не меньше, если не больше, пострадали в те годы и Йорки, которым пришлось поддерживать престиж Англии во Франции за свой счет, и которым казна не торопилась вернуть расходы. Так что к 1461 году барон Риверс и Жакетта Люксембургская владели «всего» восьмью поместьями, живя постоянно в Графтоне.

Что касается Риверсов, их примирение с новым режимом прошло более, чем плавно. По какой-то причине крайне редко упоминает о том, что Эдвард, после своего провозглашения королём, остался в Лондоне дожидаться отряда бургундцев. Учитывая ту скорость и ту хаотичность, с которой одно событие сменяло другое на переломе 1460 и 1461 годов, сам Эдвард не мог бы успеть наладить отношения с герцогом Бургундским до такой степени, чтобы оттуда в Лондон могли быть отправлены в его распоряжение войска, да ещё и под знамёнами дофина Франции.

То, что Эдвард получил наёмников именно тогда, когда они ему были нужны, говорит о том, что для такого результата кто-то начал работать в нужном направлении практически сразу после смерти герцога Йорка. То, что Эдвард заплатил Жакетте приличную сумму наличными после победы у Таутона, то, что он чрезвычайно быстро провел рутинное заключение барона Риверса и его старшего сына в Тауэр с последующим помилованием, то, что уже в 1462 году Риверс сидел в королевском совете, указывает на достаточно плотные для занятого нового короля отношения между Эдвардом и семейством из Графтона.

Но несомненно и то, что до самого 1464 года Эдвард и видеть не видел вдовую дочь барона Риверса, которая жила отдельно и была вынуждена вести борьбу за своё наследство со свекровью и новым мужем баронессы Феррерс. Этим новым мужем был не кто иной, как «человек короля», Джон Бурше. Кто его знает, почему богатый и знатный человек решил оттяпать у беззащитной вдовы с двумя малолетними сыновьями наследство её мужа. Возможно, просто потому, что он мог это сделать. Он был человеком короля, а Эдвард никогда не лез в дела своих людей, если только они выполняли то, что он, как сюзерен, имел право требовать. Возможно, Бурше чувствовал себя в своём праве.

За год до смерти Джона Грея, семья обменяла три поместья на 100 марок годового дохода пятнадцати ленникам. Этот доход предназначался именно Джону Грею, Элизабет и их сыновьям. Всего за год от пятнадцати ленников в живых осталось всего трое, и теперь и Элизабет Грей, и её свекровь хотели вернуть поместья – но каждая считала их своими. Более того, леди Феррерс не постеснялась заявить, что Риверс должен ей 125 марок приданого за Элизабет, хотя приданое было давным-давно заплачено покойному ныне мужу леди. Просто Риверс, хорошо знавший Эдварда Феррерса, не взял расписку о том, что приданое выплачено. И леди Феррерс знала, что расписки нет. Обе стороны подали формальные жалобы в канцелярию короля.

Чего Элизабет боялась, так это практической потери её старшим сыном титула и состояния Феррерсов. Если леди Феррерс заграбастает все земли себе, то её новый муж, который был гораздо моложе леди, будет потом пользоваться ими пожизненно, даже если, со смертью жены, потеряет право на титул.

Так что Элизабет Грей обратилась к максимально доступной для неё высшей инстанции, к новоиспечённому лорду Гастингсу, который был, собственно, наместником короля в регионе, где она жила. Это было совершенно стандартное обращение. И Гастингс откликнулся. Он пообещал Элизабет, что поддержит её, но не без условий.

Во-первых, она разделит с ним пополам все доходы от доли Томаса, её старшего сына, пока мальчику не исполнится 12 лет. Из этого соглашения исключались те три поместья, вокруг которых и разгорелась свара, их получила бы в своё пользование Элизабет. Во-вторых, Томас должен был жениться на ещё не родившейся у Гастингса дочери, а если дочери не будет, то на дочери брата Гастингса. Если Томас умрёт до женитьбы, то его место займёт его младший брат. За это Элизабет получила бы 500 марок, но если за 6 лет или оба её сына умрут, или ни у Гастингса, ни у его брата не появится дочерей, то Элизабет вернёт 250 марок назад.

Кстати, договор весьма и весьма стандартный, и если он чем-то интересен, так только фактом, что Элизабет, с Вудвиллами-Риверсами и Греями-Феррерсами в родне, очень даже подходила в родню пэру Англии. Пусть даже и такому свежему и жадному, как Гастингс.

Договор был подписан 13 апреля 1464 года. А 30 апреля, согласно легенде, король Эдвард проезжал через Стоуни Стратфорд, и тогда произошла знаменитая сцена под дубом. Кстати говоря, рассказ о том, что вдова посмела защищать свою честь от самого короля при помощи кинжала, появился ещё при жизни Элизабет – изумлённым европейским аристократам нужно было как-то объяснить неожиданный брак короля.

Но только вот незачем было Элизабет Грей ждать короля под дубом. У неё было письменное соглашение с Гастингсом на руках, так что её дело было практически выиграно. Опять же, имея отца, сидящего в королевском совете, ей вовсе не нужно было искать короля на пыльной дороге, она могла получить аудиенцию и во дворце. К тому же, Эдвард провёл вторую половину лета 1464 года в Пенли, своём поместье между Лондоном и Графтоном, где теперь жила Элизабет. Они могли встретиться именно тогда, в более спокойной обстановке, потому что у Эдварда появилась хорошая причина навещать Графтон, и неоднократно.

К тому моменту он уже решил, в какую сторону будет строить свою внешнюю политику, и его решение не включало слишком близкие отношения с Францией. Причин на это было много – и экономических, и политических, и, возможно, чисто эмоциональных. В конце концов, Эдвард родился в Нормандии, и провёл во Франции немало времени, причём он рос среди людей, досконально знавших и тех, кто делал политику во Франции, и тех, кто в своё время завоевал Францию. Более, чем возможно, что он не желал связываться с женой-француженкой после того, как предыдущая королева из Франции подняла на пики головы его отца и брата.

Эдварду, готовящемуся вести королевство достаточно анти-французским курсом, нужны были союзники в Европе, и никто не мог быть лучшим союзником, чем довольно могущественная Бургундия. Да, к 1464 году бургундский двор осторожно выразил интерес к тому, чтобы породниться с новым королём Англии, но кого они могли предложить Эдварду? Мэри Бургундской было всего шесть лет, и других девушек непосредственно при бургундском дворе не было. Конечно, нашёлся бы с десяток родственниц, но это было бы не совсем то. Ждать десяток лет, пока Мэри вырастет, Эдвард просто не мог себе позволить, свежей династии нужен был преемник престола, и быстро, потому что на данный момент этим преемником был Кларенс, брат Эдварда, уже продемонстрировавший несколько пугающе пылкие амбиции и скверный характер.

То есть, попасть в союз с бургундцами с парадного входа как-то не вырисовывалось, но задняя-то калитка уже использовалась в начале 1461 года, и располагалась эта калитка в Графтоне.
Никто и никогда не узнает, что было у Эдварда на уме. Возможно, он просто хотел наладить через родню Жакетты тайный политический альянс. Возможно, он уже решил породниться с Вудвиллами, потому что численно эта семья очень подходила для его политики ставить на ключевые посты новых, зависящих от него людей. Да, своих «вице-королей» Эдвард назначил уже к концу 1461 года, но ему нужен был некий контроль и над этими вице-королями. А может быть он просто хотел получше проконсультироваться относительно особенностей и тонкостей политики бургундского двора с Жакеттой, у которой это знание было.

Несомненно только одно: его влечение к Элизабет оказалось полной неожиданностью для всех вовлечённых – и для Жакетты, и для самой Элизабет, и для Риверсов-Вудвиллов. Пожалуй, меньше всех беспокоился сам Эдвард, у которого уже был готов план: тайный брак.

@темы: Edward IV

---

@темы: "музыка"

---

Техника в руках дикарихи

А интересно, почему теперь при попытке скачать фильм мой комп лживо заявляет, что ему места в папках не хватает, хотя места там - завались. Кстати, так же глючит Ворд. Сколько раз в последнее время устраивал мне то же - нет, утверждает, места. Надо комп чистить или как?

---

Зимнекошки

 

Остальное - здесь: http://kot-de-azur.livejournal.com/957373.html#

@темы: "зверята"

---

Эдвард IV - дела брачные

К весне 1464 года Эдвард IV сидел на троне достаточно прочно, и показал себя достаточно умелым правителем для того, чтобы стать практически самой видной фигурой на европейском брачном рынке. Он был молод, красив, здоров, обладал признанно весёлым характером (для друзей), вся жизнь у него была впереди. Но первым делом, как король, он был обязан обеспечить себе преемника престола, чтобы этим раз и навсегда утихомирить надежды и интриги всяких побочных ветвей семьи Плантагенетов, которых было превеликой множество по всей Европе. Проще говоря, королю была нужна супруга, и, желательно, супруга, способная принести в качестве приданного бенефиты политического союза. Так делалось всегда.



Разумеется, как старший сын герцога королевской крови, Эдвард уже неоднократно был объектом брачных планов, начиная с трёхлетнего возраста, когда обсуждался его брак со второй по старшинству дочерью короля Франции Шарля VII. В принципе, Шарль был вполне согласен, потому что на момент обмена посольствами англичане ещё сидели во Франции крепко. Обручение не состоялось только потому, что герцог Йорк настаивал на кандидатуре именно Магдалены, а король Шарль упёрся, что ему надо сначала выдать старшую, Иоланду, а потом уже пристраивать Магдалену. Но Иоланда в 1445 году была уже двенадцатилетней девушкой, так что было ясно, что ждать четырнадцать лет, пока жениху исполнится шестнадцать, она не будет. А Магделене было всего полтора года, подходящая пара. Ни одна сторона не уступила, так что обручение не состоялось.

Иоланда в будущем

Магдалена в будущем

В 1458 году король Генрих VI выдвинул предложение, согласно которому Эдварду была отведена роль в тройном союзе. Он, сын короля, и герцог Сомерсет были предложены в качестве женихов бургундскому дому. Предложение осталось вообще без ответа, и тогда король сделал аналогичное предложение французам, но и те не отреагировали. Очевидно, к тому времени Генрих VI уже был, как говорится, политически бывшим королём, с которым никто не считал нужным быть хотя бы вежливым.

Разумеется, уже в октябре 1461 года дипломаты зашевелились в отношении брака Эдварда, и, логично, первое предложение исходило от англичан в сторону бургундцев. Эдвард мог бы жениться на племяннице герцога Филиппа (очевидно, Маргарет). Но хитрюга Филипп только многозначительно ухмылялся и не говорил ни да, ни нет, из чего посол, лорд Венлок, отлично знавший этого типа по старым, ланкастерианским временам, сделал правильный вывод. Королевские семьи Европы в 1461 году не считали ещё Эдварда достаточно утвердившимся на троне.

Мэри Гелдернская

Варвик сделал в 1462 году оригинальное предложение разрубить Гордиев узел отношений с Шотландией браком между Эдвардом и регентом Мэри Гелдернской. Правда, Мэри имела препаршивую репутацию особы свободных нравов, и была на десяток лет старше Эдварда, но ведь союз двух королевств стоил жертв, не так ли? С точки зрения Эдварда, не так. Посольство к шотландцам послано не было. Возможно, конечно, что целью предложения Варвика было просто порождение ожиданий и надежд в Шотландии. И действительно, Мэри приблизительно в тот момент стала выказывать резкую холодность к недавним ещё дорогим союзникам-ланкастерианцам, а ведь герцог Сомерсет числился среди её любовников.

В 1464 году бургундцы дали понять, что они готовы возобновить переговоры относительно брака, Варвик сидел во Франции, ведя переговоры относительно брака, и с предложением руки и сердца сестры Изабеллы выступил король Кастилии Генри с интересным прозвищем «Импотент». Насколько известно, он сам объявил себя импотентом, чтобы аннулировать брак со своей первой женой, а за свободу надо платить, иногда и обидными кличками. Кредит нового английского короля к 1464 году определенно вырос. Сестра Изабелла была той самой Изабеллой Католичкой, которая потом выйдет замуж за Фердинанда Арагонского, и получит в зятья двух английских принцев, Артура и Генри Тюдоров, отдав свою дочь Катарину в династию узурпаторов. Поговаривали, что за её согласием стояла обида на Эдварда Плантагенета.

отвергнутая Изабелла

Эта обида кастильской принцессы не стала меньше, когда она узнала о том, что ей предпочли не принцессу, что всегда можно понять, а «простую английскую вдову». Да, где-то весной 1464 года молодой король встретил вдовую леди Элизабет Грей, урожденную Вудвилл, и скоропостижно на ней женился.

@темы: Edward IV

---

Исполнитель желаний

Alkuperäinen tekijä otsikolla Исполнитель желаний

Красивый исполнитель желаний. Все что в Новый Год пожелаете - сбудется, все что загадали - ИСПОЛНИТСЯ! Главное -в это верить!

@темы: "праздники"

---

Вступила в эпоху мобильного интернета!

Зря истерила. Действительно, некоторые перестановки на рабочем столе решили проблему. Разницы в скорости не заметила, муж вобще на этот свисток чуть ли не молится - раньше к нему сигнал шел через роутер от моего компа, и это был адский ад последний месяц. Теперь у каждого компа свой свисток, и стоит это вдвое дешевле прежнего ADSL. Бонусом избавилась от двух агрегатов на столе, четырех проводов и одного удлинителя на три розетки. Да здравствует прогресс!



Кто бы еще сказал, почему у меня после очередного обновления дайри все слова появляются подчеркнутыми волнистой красной линией. Не то, чтобы мешало, но раздражает - при всей моей любви к красному цвету.

@темы: Всячина внетеговая

---

Эдвард IV - личности вокруг престола

Как хорошо известно, самым близким королевским советником при Эдварде IV был сэр Уильям Гастингс. Разумеется, у королей друзей не бывает, но этот сэр был максимально близко к такому статусу. Гастингс был на добрый десяток лет старше короля, но их объединяла общность представлений и вкусов, и, главное, полная и абсолютная преданность Гастингса, который даже оставил достаточно странное распоряжение похоронить себя рядом со своим господином, а не со своей женой, и это распоряжение было выполнено.

Даже если не принимать во внимание восхваления Томаса Мора в его адрес («честный человек, добрый рыцарь» и пр.), бросается в глаза, что врагов Гастингс действительно как-то и не нажил. Конечно, его не переносила королева – из ревности, и против него интриговала родня королевы (из солидарности), но это и всё. То ли Гастингс был сверходарённым дипломатом, то ли дело было в том, что именно через него шли все линии контактов к королевской особе. С таким человеком ссориться – себе дороже.

Собственно, эту силу косвенно признал и Ричард Варвик-Кингмейкер, устроивший женитьбу Гастингса на своей вдовой сестре Катерине. Первый муж Катерины, Уильям Бонвилль, лорд Харингтон, был казнен по личному распоряжению Маргарет Анжуйской, и оставил свою дочь богатейшей наследницей Англии. Излишне говорить, что опекунство над ребёнком перешло к Гастингсу, который смог, таким образом, распоряжаться всем этим богатством совершенно свободно до самого совершеннолетия опекаемой. Да и сама Катерина отнюдь не была бедной вдовой. Кстати, поскольку брак для сестры спроворил Варвик, это говорит о том, что Кингмейкеру была чужда ложная гордость. Ведь Гастингс был, по сути, выскочкой в аристократических кругах. Да, он происходил из рода значительных джентри с землями в Йоркшире и Лестершире, но бароном его сделал только дорогой друг Эдвард после победы при Таутоне.

Забегая вперёд, скажу, что после казни Гастингса Ричард III не конфисковал его обширное состояние, и оно перешло к вдове и наследникам сэра Уильяма. И нужно же было так случиться, что на пару имений заявил свои права один из ближайших к Ричарду политиков, Ловелл. Возможно, права действительно были, ведь от состояния несовершеннолетнего Ловелла хорошо покормились в своё время и Эдвард IV, и сам Варвик. Во всяком случае, Катерина Невилл откупилась от Ловелла не очень для этих людей значительной суммой в 200 марок, и передала ему пару других имений, стоящих столько же. Капля в море огромных состояний. Но эта капля привела наследника Гастингса в лагерь Тюдора. Она, или сам факт казни лорда, или всё вместе. Ричард ещё раз промахнулся со своим милосердием.

Возвращаясь к Гастингсу. Разумеется, Эдвард одаривал его землями погибших или бежавших ланкастерианцев. Логичный жест, но не без политического дальновидения: все-таки, подавляющее большинство джентри, духовенства и буржуазии, не говоря о «простых людях», поддерживали своего лорда, а не дом Ланкастеров или Йорков. И действительно, в критический период 1469-1470 годов Гастингс обеспечил своему королю 3 000 воинов из этих, традиционно ланкастерианских, областей.

Второй важной в правлении Эдварда личностью был сэр Уильям Герберт. Историк Чарльз Росс даже считает, что взлёт Герберта был ещё более крутым, чем взлёт Гастингса. Потому что Герберт был валлийцем, уроженцем Уэльса. И он стал первым валлийцем, возведённым в ряды английской аристократии. Собственно, ценность Гербертов осознавало уже предыдущее поколение. Продвигать эту семью в Уэльсе начал ещё герцог Йорк, но задабривали его и ланкастерианцы. Тем не менее, Уильям Герберт не колебался, чью сторону принять при Мортимер Кросс, и июнь 1461 года он встретил уже в титуле барона.

Случилось ещё так, что именно в тот момент все земли принципалитета (княжества) Уэльса оказались в полном распоряжении короны. Принц Уэльский, сын Генриха VI, был в бегах вместе со своими родителями. Граф Пемброк, Джаспер Тюдор, был в бегах со своими хозяевами и родичами. Кое-что в том регионе имели герцог Бэкингем (Генри Стаффорд), герцог Норфолк (Джон Мовбрей) и граф Шрюсбери (Джон Тальбот). Под рукой Ричарда Варвика были Гламорган и Абергаванни, но уже в 1463 году попытки Варвика увеличить свои владения (и влияние) в Южном Уэльсе натолкнулись на твёрдое «нет» короля.

Перечислять стадии взлёта Герберта можно долго, но лучше ограничиться просто результатом: к 1468 году Герберт из валлийского сквайра превратился в английского магната-аристократа с годовым доходом в 2400 фунтов. И что получил взамен Эдвард? То, что неоднократные попытки Джаспера Тюдора поднять бунт в Уэльсе не получили поддержки, и то, что Южный Уэльс не поддержал Варвика во время переворота. В конце концов, Тюдор был одиночкой, и Варвик был слишком англичанином, а Гербертов было много, и все ветви этой семьи держались вместе, и держались за данную им власть. И, вероятно, местных власть Гербертов вполне устраивала.

На западе Эдвард возвысил Хэмфри Стаффорда, сделав его лордом Стаффордом в 1461 году. Поначалу на это место, похоже, продвигался Уильям Невилл, граф Кент и дядюшка Варвика, но граф умер в 1463 году, и Стаффорд из младшей ветви Бэкингемов стал центральной фигурой правительства Эдварда на юго-западе. Ему достались все конфискованные у Кортни, графов Девона, земли, и в конце концов он получил и титул Девона. Правда, через три месяца после этого он погиб при Эджкоте, и должность перешла к очередному администратору, Джону лорду Дингему, который был тоже поднят из простых сквайров.

Среди прочих администраторов Эдварда заслуживает упоминания виконт Бурше, брат архиепископа Кентерберийского. Он был из «старичков», служивших еще во времена йоркистского правительства в 1455-1466 годах. Бурше был при короле всегда, то в одной должности, то в другой, но наград от Эдварда получил удивительно мало – только несколько должностей и титул графа Эссекса в том же июне 1461 года. Возможно, потому, что был, собственно, членом королевской семьи, будучи и пра-правнуком Эдварда III, и через брак с Изабель Кембриджской, тётушкой короля с отцовской стороны. Чем можно было ещё наградить такого человека?

Джон Типтофт, граф Вустерский, был тоже семьёй, так сказать. Он был женат первым браком на племяннице матушки Эдварда. Типтофт тоже служил ещё правительству герцога Йоркского, но вообще он был странной птицей в стае придворных. Ещё в 1457 году он был послом Англии при Римском папе, и снова был послан к Святейшему Престолу в 1459 году. Будучи образованным в Оксфорде учёным, в Англию он не торопился, и провёл три года в Италии, изучая закон и латынь. По возвращению в Англию в 1462 году, Типтофт был сделан коннетаблем королевства, и тут началась феерия, из-за которой он заслужил мрачное прозвище «палач Англии».

Не совсем понятно, где в его случае заканчивались довольно неприятные обязанности коннетабля и начинались личные принципы, усвоенные им в Италии, где уже началась эпоха Ренессанса, со всей её циничной жестокостью. Во всяком случае, карьеру свою в должности коннетабля Типтофт начал с суда над графом Оксфордом, Джоном де Вером, которого осудил и казнил вместе со старшим сыном Обри. По обвинению в какой-то истинной или вымышленной измене. Очевидно, понятие законности в этом случае было растянуто так сильно, что на год Типтофта убрали в море, на должность адмирала.

Но там он был настолько не на своём месте, что его пришлось вернуть на прежнее поприще, и своё возвращение он ознаменовал судом и казнью сэра Ральфа Грея. Надо сказать, отец этого Грея, герой Роксбурга, был повешен, утоплен и четвертован ланкастерианцами за службу йоркистам. Та же судьба ожидала Ральфа Грея за то, что он держал Бамборо Кастл для ланкастерианцев против йоркистов. К счастью для него, дело окончилось «всего лишь» обезглавливанием. Не менее решительно Типтофт обошёлся и с другими ланкастерианцами.

В 1467 году таланты Типтофта понадобились в Ирландии, где он почти первым делом казнил графа Десмонда, вытащив его из доминиканского приората, чего по законам того времени было делать нельзя. Впрочем, то же самое в своё время сделал и Эдвард а Англии, так что можно сделать вывод, что средневековое понятие святого убежища к началу Ренессанса своё значение потеряло. У этого Десмонда (Томаса Фитц-Джеральда), репутация среди ирландской аристократии была довольно паршивая, но обстоятельства его смерти всколыхнули всю Ирландию. Насколько можно понять из хроник, Фитц-Джеральда и двоих его малолетних сыновей просто вытащили из приората и изрубили мечами. Есть некоторые сведения, что король Эдвард был недоволен случившимся, но насколько его внешней реакции можно доверять?

Во всяком случае, уже в 1470 году он зверски казнит 20 приверженцев Варвика, посадив их на кол. В этом свете факт, что в октябре 1470 года, во времена реставрации, Типтофт был осужден за зверства и казнен, воспринимается довольно радостно. И этот же человек переводил De amicitia Цицерона, Declaration of Nobleness Буонокорсо и Commentaries Цезаря, этот же человек покровительствовал гуманистам в Англии и Италии. Во всяком случае, Типтофт стал членом королевского совета уже через два месяца после возвращения из Италии, и Эдвард совершенно явно ему полностью доверял. Что ж, таких типов правителю действительно полезно иметь под рукой.

@темы: Edward IV