Истории о непослушных женах

Линн Мартин пишет:

Начиная, как минимум, с позднего средневековья, женщина в патриархальном обществе считалась существом морально, так сказать, неустойчивым, склонным к соблазнам и неповиновению.



В литературе пятнадцатого столетия образ непослушной женщины плотно связан с употреблением женщиной алкоголя и вызывающим поведением в тавернах и пивных. Обычно это было описанием женской компании, собравшейся посплетничать в таверне (вопреки приказу мужей сидеть дома), и хорошенько выпить. Чем больше выпивалось, тем непристойнее вели себя женщины.



Самая первая и самая забавная поэма называется «Три парижанки» (”The Three Women of Paris”), и написана она в четырнадцатом веке – около 1320-го года Брассенелем де Ковином. Мужняя жена Марго со своей племянницей Марион хотят «собразить на троих» в какой-нибудь таверне, и встречаются со своей знакомой, парикмахером, мадам Тифань, которая заявляет, что :

I know a wine so rare,
It’s like no other grown before,
Who drinks it, it will soon restore;
A brilliant, effervescent wine,
Bold, fresh, smooth on the tongue and fine
And pleasant going down and mellow

Мадам утверждает, что знает таверну, где хозяин напоит их в кредит, и кумушки отправляются пьянствовать. Марго осталась вином недовольна, и заказала себе гренаш. Гренаш пошел, даже слишком хорошо! Дамы заказали еще, и им принесли сразу по фляге на каждую... Так они пили до самой ночи, а поскольку просто так пить скучно, то заказаны были и изысканные на их вкус блюда: жареный гусь, сдобренный чесноком, и пирожки, и вафли.

Сначала Марго поучала племянницу, как надо пить, чтобы наслаждаться вкусом выпивки, но очень скоро пошла вразнос, достигнув стадии, где чем больше, тем лучше! Допились, в общем, до того, что, выйдя из таверны, решили потанцевать. А поскольку одежду им хотелось сохранить чистой и свежей, да и в жар дам кидало от выпитого и съеденного, то решили они «мудро» раздеться догола. Так они танцевали, сплетничая о своих жиголо, пока не обнаружили, что кто-то украл их одежду.

Дамы этого, впрочем, даже не заметили, потому что «погасли», где были. Утром горожане, увидев на улице три обнаженные тушки, решили, что бедняжек убили, и быстренько их похоронили. Троица очнулась следующим вечером, не поняв в диком похмелье, где они находятся, и выбрались из гробницы, направившись прямиком в кабак. И снова отрубились на том же самом месте. Утром горожане, пораженные ужасом при виде похороненных вчера покойниц, лежащих снова на улице, начали говорить о кознях дьявола, но мадам, кстати очнувшись, завопила: «Ну что, продолжим?». И Марго с Марион радостно откликнулись: «Еще по одной, еще по одной!» (Хммм... Я точно читала эту историю полностью, и помню, что дамы на улице не только танцами занимались)

Чье-то фото из сети хорошо легло на контекст

Песенка пятнадцатого века из Болоньи рассказывает о двух подружках, которые серьезно рассуждают о пользе вина, которое согревает голову. В таверне они выпивают астрономическое количество спиртного, после чего одна их подружек пристраивается пописать под дерево, но, поскольку количество на выходе было пропорционально количеству на входе, другая замечает ей:

”For God’s sake, plug that hole!
You could drown in your own lake!”

Потом подружки отправились купаться в общественную купальню, опять же, в голом виде. На следующий день они не пошли на работу, а отправились на фестиваль, где продолжали пить и объедаться, сердечно желая, чтобы им никогда больше не пришлось бы снова работать.



А вот две английские шуточные песенки, одна датируется концом пятнадцатого, а другая – началом шестнадцатого века.

Подружки Элинор, Джоан, Марджери, Маргарет, Элис и Сесили (имена в первой версии) часто собирались в таверне выпить, поесть и посплетничать. Поскольку делать это приходилось им тайком от мужей, проскальзывали они на свои вечеринки тайком. Легкие вина дам не устраивали, и решили они идти туда, где подают мускатель. В отличие от своих легкомысленных французских и итальянских сестер, хозяйственные англичанки приносили лакомства с собой:

«And each of them will somewhat bring,
goose, pig or capon’s wing,
pasties of pigeons or some other thing”



Одна из женщин жалуется, что муж ее нещадно лупит: «like the Devil of hell, and the more I cry, the less mercy”. Элис сердцах желает от души такому мужу сдохнуть поскорее, добавляя, что лично она не боится ни одного мужчины на свете. Маргарет подхватывает:

”I know no man that is alive,
That gives me two strikes, but he gets five!
I am not afeard, though I have no beard!”

Излив друг другу души, напившись и наевшись, женщины расходятся по домам, объясняя там мужьям, что вернулись из церкви. Но мужья что-то начинают подозревать, потому что супруги отправляются прямиком спать, а не принимаются за работу...

Джон Скелтон (1460 – 1529) написал историю из жизни, под названием ”The Tunnyng of Elinor Rummyng”, о реально существующей во времена генриха Восьмого хозяйке пивной, которая варила крепкий эль, добавляя туда куриный помет. В дни, когда Элинор варила свое зелье, пивная была полна, женщины приходили толпами. И начинается оргия:

«Some wenches come vnlased,
Some huswyues come vnbrased,
Wyth theyr naked pappes,
That flyppes and flappes ;

It wygges and it wagges,
Lyke tawny saffron bagges ;

A sorte of foule drabbes
All scuruy with scabbes :
Some be flybytten,
Some skewed as a kytten ;

Some wyth a sho clout
Bynde theyr heddes about ;

Some haue no herelace,
Theyr lockes about theyr face,
Theyr tresses vntrust,
All full of vnlust ;»



Лично я, правда, помню поэму менее фривольного содержания, написанную, очевидно, гораздо позже, хотя и о Средневековье. Там какие-то леди Мэри, Джентль, Розмари «об убийстве говорят от зари и до зари». А потом муж одной из них, рыцарь Как-его-там, оказывается пронзенным стрелою. И зловещая троица собирается вновь вместе – кто из них овдовеет следующей? Жаль, не нашла полного текста.

запись создана: 28.06.2009 в 23:02

@темы: Средневековая женщина

---

О любви небесной и земной

Продолжая тему о женских монастырях в XII веке в Англии.

Первыми основателями женских монастырей после завоевания Англии норманнами были мужчины. Вернее, прелаты: Гундульф, епископ Рочестерский, архиепископ Ланфранк из Норманнской церкви, и уже упоминавшийся мною Ансельм. И не только они.

Гундульф основал женский монастырь на собственной земле в Вест Миллинге, и сам им руководил вплоть до своей смерти. Надо сказать, что он смело проводил свои идеи культа Двух Марий (девы Марии и Марии Магдалены), и начал служить праздничные литургии в честь непорочного зачатия еще до того, как остальные отцы церкви сформировали насчет этого какое-то мнение. Может быть, потому, что был очень дружен с королевой, Матильдой (Эдит) Шотландской. Особую заботу Гундульф проявлял к беременным женщинам, говоря в каждой из них есть отражение девы Марии.

Это было вполне в духе 12-го столетья с его сосредоточенностью на милосердии Бога, а не его гневе. В текстах XII века женщины восхваляются за их истинную преданность христианским идеалам (Гилберт/Джилберт Сепмрингхемский и Эйлред Ривольский) и способность «достигать невыразимых высот» в этом деле.

Генриетта Лейзер обращается к той же Кристине Меркуэйт и ее видениям. Как известно, видения начались, когда она была в бегах и скрывалась, ожидая, пока раскрутится бюрократическая машина, освободившая ее от брачного договора. Историк Кристофер Холдсворт утверждает, что видения – это как раз то, чего можно было ожидать от «повернутой на религии монахини, которой было недоступно отделение изучаемого от реального, что доступно для любого мужчины».

Или, грубо говоря, Холдсворт считает Кристину сумасшедшей, заблудившейся в мире иллюзий. Могло это быть правдой? Конечно. Учитывая, что на нее свалилось дома (избиения, попытки опоить и одурманить, попытка подтолкнуть жениха к изнасилованию – и всё это со стороны тех, кому молодая девушка должна была доверять, ее собственных родителей! Потом побег, жизнь четыре года в полнейшей изоляции в укрытии, в компании Псалтыря и жаб, которые приодически прыгали на страницы книги, и которых она до смерти боялась), ее психика действительно могла не выдержать. С другой стороны, можно утверждать и обратное, что она черпала силы в том мире, куда так стремилась всей душой, и действительно видела то, что описывала в своих видениях.

Во всяком случае, мужчины, которые, по мнению Холдсворта, легко отделяли воображаемое от действительного, относились к ее видениям (и женским видениям вообще) с большим уважением и верой. Да что там, мы бы и не знали об этих видениях, если бы не хроники, которые писались мужчинами.

Возвращаясь в истории Кристины и Джеффри Олбенского. В описаниях его жизни упоминается, что к моменту их встречи он был измучан кошмарами, повторяющимися из ночи в ночь, и сомнениями в правильности своего курса. Он стал использовать встречи с ней, как лекарство от всего наносного, как возможность «увидеть в ее чистом сердце правду самого Бога». Оказывается, скандал вокруг них все-таки имел место. Злые языки представляли Джеффри соблазнителем, а Кристину – падшей женщиной. Более того, их биографии упоминают, что Кристина действительно была до мозга костей влюблена в кого-то, чье имя там тактично не упоминается, влюблена так, что ей казалось, «что ее одежды вспыхнут от внутреннего жара». Но биографии также подтверждают, что этот жар, эта сила, тянувшая их друг к другу, нашели свой выход только в их совместной деятельности, в слиянии душ, из которых та, которая была уязвимее, принадлежала мужчине. Любовниками в физическом смысле они не стали.
А любовь... Ведь от монахинь тогда и не ожидали, что они отвергнут Любовь. От них ожидали, что они будут любить того, с кем они обручались, принимая монашество: Христа.

Именно эта связь и стала честью, и обузой для женщины в 12-м веке. Для людей того времени было вполне естественно расширить то понимание нерушимого двустороннего союза между мужем и женой на Христа и его невест. Как выразилась Лейзер, «женщины стали ответственными за функционирование горячих линий связи между Богом и людьми». Женщины, которым отвечал их вечный жених видениями, ценились невероятно. Ту же Кристину пытался соблазнить властью не кто иной, как архиепископ Тристан Йоркский, уговаривая ее сменить Сент Олбени на жизнь под его знаменем, во главе всех остальных монахинь страны. Разумеется, она отказалась, кто бы сомневался.

Разве удивительно, что именно в этот период возвышения роли женщины в духовной жизни монастырская жизнь приобрела для них необыкновенную привлекательность? Хотя они знали, конечно, что озарение придет далеко не к каждой, и что жизнь на высоком пьедестале сильно ограничена: высоко, но тесно, и все смотрят в поисках хоть какого-то пятнышка на белоснежных одеждах.

О том, чем был обычный женский монастырь, рассказывают летописи Клементорпа, который был монастырем городским. Он был основан за городскими стенами, в миле от Йоркского кафедрального собора где-то в 1125 – 1133гг. Через 30 лет в округе, кстати, было уже 16 монастырей. Клементорпский монастырь основал сам архиепископ Тристан, и был этот монастырь по меркам того времени просто блестящим. Поскольку Кристина Меркуэйт этим блеском не прельстилась, монастырь не получил в приорессы знаменитость, но богатые дары прихожан и покровителей, и желание значительных людей Йорка быть там похороненными говорят об уважении, которым монастырь пользовался.

Чем он был, по большей части? Своего рода приютом для вдов из бедной аристократии. Дети воспитывались монахинями, а сами дамы, чаще всего не принимая формального пострига, просто там жили. Учитывая бесконечные войны того периода, необходимость подобных приютов очевидна. Такие монастыри не дали великих провидиц, там не учили монахинь философии и теологии. Эти монастыри были частью системы, выступая как работодатели, заботясь о бедных и наставляя заблудших. Они были связаны семейными узами со своим округом, они выступали в роли цементирующей силы общества своего округа, выполняя также роль связующего звена между низшими и высшими классами общества.

запись создана: 29.05.2009 в 20:13

@темы: Средневековая женщина

---

Про джилбертинский орден и то, как "забыли про овраги"

Генриетта Лейзер несколько подробнее рассматривает джилбертинцев, как орден английский.

Для начала, кто такой Джилберт Семпрингхемский. Норманн, сын лорда-помещика. Кем была его мать, официальная биография умалчивает, но Лейзер упоминает, что она была англосаксонкой, причем не происходящей из благородного рода (Католическая Энциклопедия говорит «простонародного происхождения»).

Одно это закрывало сыну лорда карьеру рыцаря и воина в конце 11-го века, но была еще одна причина. Мальчик имел какой-то физический недостаток. Отец отправил его учиться в Париж изучать теологию. Форевилл и Кейр в своей «The Book of St Gilbert» пишут, что в детстве сын лорда был обычным избалованным, ленивым и вредным мальчишкой, которого никак невозможно было заподозрить в «благородстве духа».

Католическая Энциклопедия упоминает, что Джилберт вернулся после учебы в поместье, где отец пожаловал ему церкви в Сепрингхеме и Тирингтоне и доходы с них. Через короткий промежуток времени Джильберт также примкнул ко двору епископа Линкольнского в качестве писца. Замечу, что он не принимал сана к тому времени.

После смерти епископа, его преемник решил сделать Джильберту приятное, и пожаловал его званием дьякона и священника, чему Джильберт подчинился против своей воли. К тому времени все доходы от Тирлингтона уже шли в пользу бедных, и Джилберт жил при дворе епископа только на доходы от Сепрингхема. После смерти отца он уноследовал всё, и отправился управлять поместьем, резко отказавшись от сана архидьякона при епископском дворе.

Будучи учителем, Джилберт начал преподавать в школе для бедных. К 1131-му году он отобрал среди своих учеников семерых девочек, и организовал для них в Сепрингхемской церкви отдельную пристройку, где они жили и продолжали учиться. Для них он назначил еще семерых девочек в качестве прислуги, они должны были покупать своим хозяйкам все необходимое и передавать затем через небольшое оконце в двери. Как и следовало ожидать, очень скоро и служанки потребовали от Джилберта разрешения постричься и примкнуть к своим хозяйкам. Даже Католическая Энциклопедия пишет вполне откровенно, что для девочек, выходцев из среды беднейших крестьян, стать монахиней означало совершить головокружительный взлет по социальной лестнице: большая часть женского духовного сословия была представлена дамами куда как более высокорожденными. Лейзер вообще проводит параллели с устройством на работу: в Средневековье женщины очень тщательно взвешивали возможности, которое дает им замужество с тем или иным кандидатом, или возможность монастырской карьеры.

Джилберт Сепрингхемский, похоже, не смирился с возложенным на него против воли саном до самой старости. Только почти перед самой смертью (а прожил он до 108 лет), он принял обет священника. Он даже не был особенно религиозен, как отмечает Энциклопедия (хотя и был канонизирован за свою работу). Его деятельность была деятельностью с чисто социальным контекстом. Потому что следущим его шагом было набрать в хозяйство мужчин, часть из которых была настолько неимуща, что Джилберт давал на них деньги чуть ли не с самого их рождения, часть вообще была рабами, которых освободили в качестве жеста в сторону церкви и лорда, остальные были просто пригретыми бродягами.

К 1147 году Орден Джилбертинцев начал свое полноценное существование в Хаверхольме, Линкольншир. Вернее, джилбертинцами они стали невольно. Джилберт пытался пристроить своих птенцов под руку Цестерианского Ордена, но получил холодный отказ: цестерианцы с недоверием относились к женщинам в монашеской рясе. Помимо очевидной причины, был еще одна: монахини рассматривались, как финансовая нагрузка. Тогда Джилберт организовал свой орден, взял на себя обязаности его Мастера, и добавил к уставу интересное правило: женские монашеские общины не были обязаны быть финансово эффективными, мужские общины должны были вести хозяйство общин женских, и были обязаны заботиться об обучении женщин.

В жизни Джилберта стоит рассказать еще и о том, что 1165 году он был обвинен в том, что он якобы посылал деньги Томасу Бекетту, который тогда находился в бегах. Джилберт не посылал, но публично признаваться в этом ему вовсе не хотелось из-за политических маневров, поэтому нервотрепка продолжалась до тех пор, пока сам Генрих II не встал на его сторону. В результате, перед ним мило извинились и подтвердили все привелегии его Ордена. К моменту смерти Джилберта, в ордене джилбертинцев было около 1500 человек и 16 общин.

Пошло ли все, как по маслу? Вовсе нет. В 1166 году одна из монахинь в общине Ваттон, Йоркшир, оказалась беременной (по другим данным это была не монахиня, а девица, отданная в монастырь на воспитание и обучение). Любовником ее был монах той же общины. Развязка истории настолько жуткая, что у человека современного вызывает шок: другие монахини силой принудили грешницу кастрировать любовника. Надо сказать, это было стандартное наказание в 12-м веке за изнасилование. У несчастной случился выкидыш, в связи с чем довольный разрешением скандала аббат общины написал, что «Бог проявил милость к несчастной, разрешив ее от позора».

Примерно в это же время монахи-мужчины подали жалобу папе на то, как им тяжело живется, и одним из аргументов было присутствие женщин, наводящее на грешные мысли. Английским прелатам пришлось доказывать папе, что в действительности в джилбертинских монашеских общинах женщины и мужчины вовсе не живут бок о бок.

Было приключение и у самого Джилберта, в которого влюбилась одна из монахинь. Решительный норманн выбрал довольно нестандартный способ ввести ее и других в разум: он вышел перед ними в абсолютно голом виде и распятием в руках, напоминая им, на любви к кому из них двоих они должны сосредоточить свои помыслы. Напомню, что телесно он вовсе не был Адонисом.

Всё это зарисовки, показывающие, как сложно было существовать женским монашеским общинам в принципе. Но факт остается фактом: в 12-м веке в Англии девы различных сословий, можно сказать, валом повалили в монастыри. Почему?

запись создана: 28.05.2009 в 11:15

@темы: Средневековая женщина

---

Женские монастыри Средневековой Англии: куда податься?

Продолжая тему монастырей, того, кто туда шел и почему, и, главное, зачем? Тема длинноватая и не на один пост.

Начать следует с того, что история и дела женских монастырей очень долго игнорировались историками (мужчинами), потому что они как-то не соответствовали той шкале ценностей, которые установили мужчины. По-настоящему средневековые женские монастыри начала изучать, разумеется, женщина, Роберта Джилкрист.



Пути женского и мужского монашества начали расходиться в Англии только после 12-го века. До завоевания Англии норманнами, абедиссы ангосаксонских религиозных центров в Вессексе (Вилтон, Рамсей, Шафтесбери), были личностями очень высокого статуса, благодаря чему эти монастыри сохранили свое влияние через все Средние века.

В Вилтонское аббатство была сослана на время жена Эдуарда Проповедника, Эдит, с которой он позднее помирился, поняв, очевидно, что ее семья – это ее семья, а Эдит ему не враг. В Вилтон была отправлена и другая Эдит, будущая жена Генриха I. В статье о Вилтоне определенно говорится, что ее заставила тетка-абедисса принять монашество, но позднее архиепископ Ансельм, расследовав случай и узнав, что девушка срывала с себя монашескую накидку и топтала ее всякий раз, когда рядом не было тетки, аннулировал монашеский обет Эдит, и она стала женой короля под именем Матильда Шотландская. Насильно в монахини было обращать запрещено. Возникает, конечно, обоснованное подозрение, сколько случаев остались неизвестными.



Аббатство в Шафтсбери вообще было основано самим Альфредом Великим, и в нем был похоронен его сводный брат, Эдвард Мученик (который на самом деле измучал страну, за что и был отравлен, чтобы освободил трон более способному брату, но короли понимали значение красивых жестов). Говорят, при переноске его останков в аббатство исцелилось несколько человек, да и потом происходили всяческие чудеса. Только покойник-целитель попался аббатству беспокойный.



Через некоторое время королю Альфреду сообщили, что тень его брата каждую ночь блуждает по аббатству, на что тот велел останки перезахоронить в «святое место». Их нашли только в 1931-м году. А само аббатство было полностью разрушено по приказу Генриха VIII. Сейчас его вид можно представить только по печати аббатства.



В аббатстве Рамсей были школа, больница, библиотека.

Для меня явилось новостью, что практически до самого 13-го века монастыри не делились четко на мужские и женские. Они были смешанными. Вернее, монахи и монахини работали вместе и над общими делами. Известна теснейшая дружба между Кристиной Меркуэйт, о которой я писала в предыдущем посте, и аббатом Олбени Джеффри де Горхамом. Заодно выяснилось, как Кристине удалось в таких сложных обстоятельствах постоять за себя и настоять на своем. Ее спрятал некий Роджер, дьякон из аббатства Олбени. В тот период у Кристины начались ее видения о Святой Деве и Иисусе. Можно почти не сомневаться, что Кристина и Джеффри были знакомы еще до того, как она стала монахиней, и очень вероятно, что ее решение стать монахиней объяснялось тем, что она хотела быть рядом с человеком, которого любила. Но это все романтические домыслы. На самом деле известно лишь то, что для Кристины в Меркуэйте было основано небольшое аббатство, которое финансировалось из аббатства в Олбени. Кстати, Джеффри де Горхам открыл при своем аббатстве первый в Англии лепрозорий.



Еще более необычным кажется то, что монахам вовсе не возбранялось искать в сестрах по вере источники вдохновения и божественной любви. Да и сами сестры зачастую жили в городах просто полурелигиозными сообществами. Было бы наивным утверждать, что все отношения всегда оставались безгрешными. При самом горячем стремлении управлять своими плотскими желаниями, кому-то это удается, а кому-то нет. Довольно много средневековых миниатюр гривуазного содержания изображают монаха и монахиню, и слишком много сохранилось о них средневековых анекдотов.

В 13-м веке ситуация с женскими монастырями резко изменилась, и в этом оказался виноват не кто иной, как Франциск Ассизский.



Около 1209-го, Св. Клара, тогда еще Чиара Оффредучио, примкнула к его движению (он сам ее постриг в монахини), при обстоятельствах, которые очень напоминают историю Кристины Меркуэйт, но если в Англии норманны с первых дней ввели железную дисциплину и порядок и для своих, и для саксонов, то в Италии дело обстояло по-другому. Франциск устроил Клару, ее сестру и еще несколько женщин в Сен Дамиано за высокие стены, и там они остались навсегда, в безопасности, но совершенно изолированными от мира.





Очевидно, в Европе религиозные организации и их вожди к тому времени достаточно дозрели до мысли, что женщин безопаснее благотворить на расстоянии, потому что повсюду прокатилась волна, в результате которой монахини и полумонахини оказались за оградой, одетыми в черное.

До норманнов в Англии было всего около девяти женских монастырей. В следующие 50 лет было основано еще семь. Но вот за один только 12-й век монастырей появилось, как грибов в сезон: клюнийские, цистерианские, джилбертинские, августинские, госпитальерские, премонстрантские, фонтевральдинские, аррузианские, бенедиктинские.... Причем, единственно английскими из них были джилбертинские, а единственными, поддерживающими связь с Орденом, были только два клюнийских. Остальные представляли собой самые невообразимые женские комунны, организованные иногда экзотированными барышнями, иногда – амбициозными девами, кем угодно, одним словом, кто хотел организовать «сестринство», и умел найти для него источник материальной поддержки и покровителей. Например, группа женщин в Халивелле называла себя то грегорианками, то августинками – в зависимости от вкусов покровителей.

запись создана: 27.05.2009 в 17:05

@темы: Средневековая женщина

---

Дневник одного кота - 18 (с)

После этого ребята отправились разгружать свои коробки с вещами. Мы с Цигейкой покрутились по квартире и пришли к выводу что квартирка, в общем, так себе. Вроде, большая, но из-за барахла, которое навалено повсюду, невозможно нормально передвигаться.

Конечно, было довольно интересно все это исследовать и прыгать по вещам и коробкам, но я не без оснований подозревал, что мне подобное развлечение довольно быстро надоест. Кроме того, я боялся, что нам с Цигейкой отдадут комнату с колготками Сашеньки-миллионера, а там было настолько пыльно и грязно, что просто не хотелось туда заходить. В глубине души я мечтал, что ребята отдадут нам гостиную, но понимал, что на это вряд ли можно твердо рассчитывать.

Примерно через полчаса все коробки были притащены в квартиру. Ребята сели на кухню передохнуть, а заодно стали держать военный совет. Мы прибежали туда же, надеясь, что нас, наконец, покормят, но на нас ребята не обратили ни малейшего внимания.

- Андрюш, - сказала Света. - Надо что-то с этим делать. В таком борделе жить просто невозможно. А Сашенькины колготочки за тридцать пять лет настолько пропылились, что туда просто не зайдешь.
- Да ладно тебе, - миролюбиво сказал Андрей. - Главное - квартира своя есть. А с барахлом разберемся. Я эту тетю Соню прижму к ногтю! - воинственно заявил он и сделал горделивое выражение на лице, должное, вероятно, подтвердить его полководческие таланты.
Впрочем, Светино выражение лица явно показывало, что она не склонна недооценивать тетю Соню и переоценивать своего мужа. Однако она не стала ничего говорить на эту тему. Только тяжело вздохнула.
- Кстати, - оживился Андрей. - Как будем распределять комнаты?
- Чего тут распределять? - пожала плечами Света. - Спать будем в гостиной. Работать будешь там же. Цигейку с Шашлыком пока поселим в комнате с колготками, если они там выживут.

Я потихоньку пнул Цигейку в бок - мол, видала, нам целую комнату отдают. Правда, она завалена барахлом, но своя же!
Андрей попытался было запротестовать, мол, ему часто требуется работать ночью, когда Света спит, так что в спальне компьютер лучше не ставить, но Света резонно заметила, что других вариантов у него все равно нет, потому что на кухне компьютер будет мешать, а в туалет он просто не влезет. Поэтому они так и порешили: пока селятся в гостиной, а заваленная комната временно переходит в распоряжение меня и Цигейки. После этого нас, наконец, покормили. Причем каким-то кошмаром, типа вареной колбасы. Но я настолько оголодал, что умял аж два куска этой гадости, хотя раньше себе ничего подобного не позволял.

К вечеру, наконец, часть вещей была разобрана, на свет появилась моя фирменная мисочка для еды, и я поел по-человечески, в смысле, по-кошачьи. В своей комнате мы с Цигейкой устроились довольно неплохо, если не считать того, что я все время чихал от этой чертовой пыли. Цигейка забилась куда-то в угол под ковер, а я облюбовал себе эту коробку с колготками. Чувствовал себя в ней - как настоящий король!

Только забираться в коробку было не очень удобно, но я потратил некоторое время на то, чтобы тщательно промерить наиболее эффективный путь, после чего остановился на следующем маршруте: порог комнаты, сложенный в рулон ковер, старая вязальная машинка, кипа газет на буфете, верхняя полка буфета, голова мужика (на буфете стоял чей-то бюст), после чего требовалось взлететь вверх сантиметров на десять, и я мягко планировал на колготки, поднимая тучу пыли. Впрочем, Света о нас позаботилась. Она в первый же день врубила пылесос и часа три обрабатывала этот склад миллионерских колготок. После этого там даже появился какой-то воздух. Ура! А то я уже боялся, что от моего молодецкого чиха эта коробка просто развалится.

Так что теперь мы с Цигейкой живем в нашей квартире и даже имеем свою комнату! Правда, ребята на нее имеют какие-то планы, но я надеюсь, что раз мы эту комнату уже заняли, у нас ее никто отобрать не посмеет.

Все, - как-то раз решительно заявила Света во время завтрака. - Так дальше жить нельзя!
- Говорухин, - прокомментировал Андрей, прихлебывая чай из своей "программерской" кружки, в которой мы с Цигейкой спокойно могли утонуть. - Социальная эпопея.
- Это у нас здесь социальная эпопея. - заявила Света. - В этой квартире дышать нечем. Уже полгода прошло, а эта старая швабра - тетя Соня - не дает выкинуть это чертово старье. От него же пылища стоит кошмарная. Я вообще не знаю, как ты здесь живешь. Лично я уже скоро не выдержу.
- Скажи спасибо, - все также невозмутимо сказал Андрей, - что она нам свою собаку Люсю так и не подкинула.
- Уж лучше с Люсей, - сказала Света, - но без этого жуткого барахла. Короче говоря, ты как хочешь, а я сегодня все это выкидываю к чертовой матери.
- Свет, Свет, ты погоди, не торопись, - испугался Андрей. - Мы же обещали этой клюшке, что ничего выкидывать не будем.
- Да наплевать на нее с высокой башни! - безапелляционно заявила Света.
- Как это?
- Да очень просто. Слюнями. Можно подумать, что она нам эту квартиру подарила. Ты же сам сказал, что несколько лет обменом занимался.
- Но она согласилась обменяться, - объяснил Андрей, - только при условии, что мы не будем трогать эти вещи, пока она их сама не заберет.
- Вот пускай и забирает, - повысила голос Света. - Уже полгода прошло.
- Хорошо, хорошо, я ей сейчас позвоню, - согласился Андрей, который понял, что позавтракать ему в этот день спокойно не удастся. - Докушаю и позвоню.
- Ты лучше сразу позвони, - продолжала наступать Света. - А то я эти обещания каждую неделю слышу. Но толку с них - ноль. А у нас, между прочим, - тут в ее голосе послышались слезы, - в этой комнате, заваленной барахлом, животные живут. Я не удивлюсь, если у них скоро обнаружится или рак легких, или еще какие-нибудь жуткие заболевания. Вон, посмотри на них!..

Мы с Цигейкой, услышав, что разговор зашел о нас, оторвались от своих мисок и начали наблюдать за ситуацией.

- Смотрю, - твердо сказал Андрей. - Животные в полном расцвете сил, упитанные и обнаглевшие донельзя. Никаких вредных для здоровья заболеваний, кроме обжорства, у них не обнаружено.
- Да у Шашлычка уже вся шерсть начала вылезать от этой пылищи! - крикнула Света, которая, как видно, в этот день твердо решила добиться своего.

В этот момент я чихнул. Цигейка захихикала.

- Видал? Видал? - торжествующе спросила Света. - У него уже хронический бронхит начался.

Цигейка в этот момент тоже чихнула, но как-то неудачно: нос у нее был в плошке с водой, и она забрызгала половину кухни.

- Животные умирают, - решительно сказала Света. - А ты не можешь приподнять свой зад и позвонить этой корове.
- Да иду уже, иду, - досадливо сказал Андрей, со вздохом поставил чашку и отправился звонить.

Мы со Светой потянулись за ним.

- Кстати, - язвительно сказала Света, - не хотелось бы тебе напоминать, но тот факт, что за полгода ты так и не смог к этому аппарату купить трубку - меня тоже не радует. Лично мне неудобно все время разговаривать по громкой связи.
- А что, - заинтересовался Андрей, - у тебя от меня есть какие-то секреты?
- У меня от тебя секретов нет, - сказала Света. - Но еще более неудобно мне становится, когда ты по этой громкой связи треплешься со своими фидошниками. У меня уши в трубочку заворачиваются от ваших разговоров. Хоть бы раз о бабах поговорили, как нормальные мужики. Так нет! Все какие жуткие термины, от которых обычный человек свихнется в две минуты.
- Так я звоню тете Соне или нет? - спросил Андрей, которому эти утренние Светины выступления уже порядком надоели.
- Звони. Только не миндальничай с ней, - решительно сказала Света. - Просто поставь перед фактом. Или она сегодня же забирает свое барахло и колготочки маленького Саши, который уже давно миллионер, или мы это старье отдаем в фонд помощи бездомных миллионе... тьфу, сироток.

Андрей набрал номер.

(Алекс Экслер)

@темы: "зверята"

---

Новенькие)))) Привет-привет!

 bread-and-butterfly,  green-STAR!,  masjanjkus,  Кимури,  Мониста,  Стрикс - я очень рада вас видеть, надеюсь, не заскучаете.

---

Так вот в чем дело!

08.07.2009 в 16:37

Пишет [J]Helen Rosenrot[/J]:

08.07.2009 в 15:33

Пишет  Чакра:

Да-да-да!
Однажды профессора Снейпа попросили поработать в больничном крыле вместо мадам Помфри... Так и появился сериал "Доктор Хаус".
(с) Самуи

Это с Хаусом, когда-то Ник прислал))











А это мое творчество со Снейпом: слепила из того, что было

запись создана: 08.07.2009 в 19:23

@темы: "Harry Potter etc.", "веселая бредь"

---

Кто считался старым в Средние века

Поскольку часто встречаются дебаты о том, кто считался в средние века старым, я решила обратиться к книге ”Growing old in the Middle Ages” Суламифи Шахар, израильского профессора истории и лауреата. Суждения ее резковаты, и некоторые выражения слегка озадачивают, но я решила ничего не смягчать.

Все геронтологи нашего времени знают, что хронологические рамки мало что говорят о человеческом возрасте. Возраста, после которого человек становится старым, просто не существует. Как пошутил один из специалистов по заболеваниям памяти, «старик – это человек, который старше тебя на 15 лет». К тому же, внутренние органы человека «стареют» с разной скоростью. Поразительно то, что это знали и в Средние века.

Винсент из Бове (1190-1264) писал, что «в событиях и работах юности ты не замечаешь, как старость подкрадывается потихоньку, шаг за шагом. Она не побеждает сразу, но отвоевывает часть за частью».



Арнольд из Виллановы (1235 – 1311) из Салерно подмечает, что люди с холерическим темпераментом и острым умом имеют тенденцию к болезненной молодости, но к зрелым годам их здоровье улучшается, и они живут долго и старятся медленно. Что касается женщин – то старая женщина – это та, которая не протестует, когда ее называют старой.



Августин из Гиппо (354 - 430) разделяет человеческую жизнь на 6 стадий: «ты не изменяешься от одной стадии к другой, но, оставаясь все тем же, ты будешь чувствовать новизну. Второй возраст не наступит так, чтобы закончился первый; и наступление третьего не разрушит второй; четвертый не родится так, чтобы умер третий; и пятый не станет завидовать силам четвертого; и шестой не подавит пятого. Хотя они и не приходят так, чтобы быть одновременно, они продолжаются в гармонии один с другим в душе, у которой правильные отношения с Богом, и они будут поддерживать тебя в бесконечном покое и прозрачности седьмой стадии».



До сих пор гериатры и геронтологи считают, что в возрасте от 60 до 70 лет наступает некоторое ослабление жизненной силы человека. Представление о возрасте, в котором начинается старость, отражаются в западном обществе в возрасте выхода на пенсию (около 65 лет), хотя дивиации в рамках одной и той же возрастной группы очень сильны.

Широко распространено мнение, что в Средние века и во времена Ренессанса люди старели раньше, что человек 40 лет уже считался старым. Эти поверия основываются на понятиях о средней продолжительности жизни человека тех эпох. Историки, придерживающиеся этой точки зрения, основываются на текстах Средних веков и Ренессанса, касающихся вопросов «возраста человека» и «стадий жизни», а также на персональных записях людей того времени, в которых они излагают свои понятия по вопросу, а также описывают свои ощущения старения.

Это не лучший способ для выводов о том, как быстро люди старились в те времена. Гораздо более надежно обращаться к юридическим текстам Средневековья и Ренессанса, определяющим понятие «старый человек», причем в привязке к культуре и социуму отдельно взятого общества.

Деление жизни на стадии довольно типично для Средних веков, и отражается как в литературе научной, медицинской, дидактической, гомилетической, так и в искусстве. Различные системы разделения жизни на этапы тщательно изучались, особенно, разумеется, последние этапы жизни человека. Большинство этих систем даже не принадлежит Средневековью, а берет начало из представлений древних Греции и Рима, и даже из мусульманских трактовок античных знаний. В тринадцатом веке научные работы начинают писаться на национальных языках, и, таким образом, даже люди, не знающие латынь, получают доступ к различным ученым теориям и представлениям. Даже те, кто не мог читать, имели возможность наблюдать за интерпретацией понятий о старении по скульптурам и фрескам.

Наиболее популярными были деления человеческой жизни на три, четыре, шесть и семь стадий, реже – на пять и двенадцать. В данном контексте интерес представляют те, которые четко называют границы каждой стадии, потому что очень много учений подробно каждую стадию жизни описывает, не ставя при этом четких возрастных границ.

Деление жизни на три стадии базировалось на биологии Аристотеля. Деление на четыре стадии – на физиологии, и на семь стадий – на теории Птолемея о том, что за каждую стадию человеческой жизни «отвечает» определенное небесное тело, наделяя ее своими характеристиками. Но бывали и другие вариации, как то деление жизни на четыре стадии по «временам года», и на семь – по семи каноническим добродетелям и пр., и пр.

Бернар де Гордон из Монпелье в 1308-м делит жизнь человека на три стадии:
От 0 до 14 лет (aetas pueritiae), 14 – 35 (aetas iuventutis), 35 - ? (aetas senectutis). В другой своей работе он обозначает верхним пределом человеческой жизни 60 лет.

Данте на границе 13-го и 14-го веков в Convivio (dante.ilt.columbia.edu/books/convivi/) делит жизнь совершенно по другому: 0 – 25 (adolescenza), 25 – 45 (gioventute), 45 – 70 (senetute), 70 - ? (senio).

Филипп де Наваро, 13-й век, предлагает следующее деление (не являясь, впрочем, медиком, но крестоносцем, поэтом, писателем и консервативным философом): 0 - 20 (anfance), 20 - 40 (jovant), 40 - 60 (moien age), 60 – 80 (viellece).

Впечатляющий разброс для одного столетия!

Остается только совершенно неясным, имеется ли в виду жизнь только мужчин, или и мужчин, и женщин. Винсент из Бове упоминает вскользь, что молодость женщины заканчивается после 50 лет, когда она теряет способность к деторождению. Действительно, в Средние века считалось, что менструации у женщин заканчиваются в 50 лет, что приблизительно на 5 лет больше, чем средний идентичный период в наши дни. Но ведь детородный период определяется не только биологией, но и социально-экономическими обстоятельствами. Например, в Тоскани средневековая женщина выходила замуж приблизительно в 17 лет, и очень редко рожала после 36. Очень похоже на то, что после рождения нескольких детей пары принимали меры контрацепции. Остальные ученые, очевидно, предполагали, что и женщины, и мужчины проходят стадии жизни одинаково.
Томас Аквинский даже утверждал, что нет такой стадии в жизни женщины, когда она достигает той стадии совершенства, за которым наступает только увядание.



Что касается конкретных записок и писем контретных людей, то историк Гилберт упоминает о тех, кто считал себя старым и даже приближающимся к смерти около 40 лет:

Пьетро Арентино (1492 – 1556) – в 45 лет



Эразм Роттердамский (1466 – 1536) – в 40 лет



Микеланжело (1475 – 1564) – в 42 года



Франсуа Вийон (1431 – 1463) - в 30 лет



Историк Розенталь приводит несколько другие примеры:

Джеффри Чосер (1343 – 1400) – в 50 лет



Уильям Кэкстон (1422 – 1491) – в 50 лет



Томас Окклив (1368 – 1426) – в 53 года
Лорд Ричард Скроп (1327 – 1403) – в 57 лет.

(Не могу не заметить от себя, что никто из них не умер тогда, когда считал себя умирающим, кроме Вийона, который особый случай, и что резкое ухудшение качества жизни в пятнадцатом веке сделало людей гораздо более ипохондричными)

Не будет излишним также обратить внимание и на то, в каком контексте вышеозначенные деятели именовали себя старыми. Микеланджело, например, в свои 42 пишет к агенту Медичи Бонинсегне: «Опять же, я – старый человек, и мне не кажется заслуживающей усилий бездарная трата моего времени для того, чтобы сберечь папе две или три сотни дукатов». Комментарии, как говорится, излишни.

Необходимо также помнить, что в Средние века смерть не была таким табу, каким она стала в наши дни. О смерти много рассуждали, писали, рисовали, ставили мистерии. Люди Средних веков ни на минуту не забывали, что они смертны.



Было совершенно естественно написать, как тот же Микеланджело, что «я буду дома ко дню Всех Святых, если не умру до этого». Но это совершенно не значит, что смерть человека в возрасте 35 – 45 лет считалась естественной. Ни в коем случае! Ее горько оплакивали, сравнивая умершего со слишком рано оборванным плодом (кажется, этот оборот ввел Петрарка, который очень много писал о вопросах жизни и смерти). Смерть старого человека горем не считалась. Как писал Альбертус Магнус (1193 – 1280), старый человек начинает холодеть, высыхать, и, говоря современным языком, терять иммунную защиту. Признаком ясно надвигающейся смерти он считал начало болезней памяти. Магнус писал, что человек, умирающий от старости, даже не чувствует перехода из мира этого в мир иной.

Что касается указов и декретов королей, то здесь имеется масса примеров, что старыми считались люди от 60 до 70 лет и старше. Список, в общем-то просто огромен. Здесь и указ Филиппа Пятого Французского от 1319 года, разрешающий лицам старше 60 лет платить налог местному сенешалю, а не ехать ко двору короля, и указ Филиппа Шестого Французского от 1341 года о пенсиях, сохраняемых для старых служак старше 60-ти, и распоряжение Педро Жестокого от 1351 года об обязательных работах для всех, от 12 до 60, и распоряжение Эдуарда Второго Английского о военной подготовке всех мужчин от 15 до 60, и пенсия солдатам старше 60 Генриха Седьмого Английского, и много чего еще. Во многих регионах Европы (например, Кастилия и Леон) пенсионный возраст для служащих наступал и вовсе в 70 лет.

Что касается женщин, то вдовы 60 лет, владеющие состоянием, были освобождены от необходимости выходить замуж или платить штраф за отказ королю или лорду. В судебных записях Средних веков возраст упоминается только в том случае, если имеет отношение к нарушению закона. Например, в 1410 году в Турине были оштрафованы молодые люди за то, что они устроили шаривари под окнами вдовы, которая накануне обручилась. В свою защиту она они заявили, что вдова была слишком стара для нового брака: ей было 60 лет!
Сохранилось письмо, адресованное епископу Линкольнскому в 1338 году относительно графини Алисии де Лэси, которая после смерти мужа дала обет чистоты и собралась в монастырь, но оттуда ее выкрал некий рыцарь, и она дала ему свое согласие на замужество. Автор просил наказать рыцаря деньгами, усиливая свою точку зрения уточнением, что графине было 60 лет!

И еще один интересный момент: в Средние века существовал обычай округлять возраст до ближайшего десятилетия, 63-летний говорил, что ему 60, а 55 летний мог считать себя либо 50-ти, либо 60-ти лет от роду. Как писал Петрарка Боккаччио « молодые люди уменьшают свой возраст, а старые увеличивают».

Тем не менее, стоит еще раз упомянуть о средней продолжительности жизни тех времен, которая учитывает и эпидемии, и войны, и детскую смертность. Такая статистика редка, но в одной из коммунн Флоренции она сохранилась:
1300 – около 40 лет
1375 – около 18 лет
1400 – около 20 лет
1427 – около 28 лет.
Вот, собственно, что создало наше представление о том, что в Средние века 40-летний человек считался старым.

запись создана: 02.07.2009 в 00:14

@темы: Medieval

---

Дневник одного кота - 17 (с)

На новую квартиру мы ехали довольно долго. Я, как вы помните по нашей поездке на дачу, на машине и так-то ездить не люблю, а тут еще мы со Светой были завалены всяким барахлом, да и Андрей на водительском месте своей "копейки" больше смахивал на танкиста, потому что на переднем сидении тоже было полно всяких вещей, которые от тряски расползлись в разные стороны и завалили половину ветрового стекла. Так что я даже и на дорогу не смотрел, а только свернулся у Светы на руках калачиком и ждал, когда это все закончится. Чего при этом чувствовала Цигейка, которая вообще ехала в сумке где-то у Светы в ногах, я старался даже не думать. Надеялся только на ее обычную невозмутимость.

Но всему на Свете (пардон, за невольный каламбур... просто я сидел у Светы на ручках, поэтому решил пошутить таким образом) приходит конец. Судорожные подергивания Андреевой "копейки", которые он в минуту гордыни называл "ездой", закончились, и мы остановились у пятиэтажного кирпичного дома.

- Ну, зверье, - бодро сказал Андрей, снова пришедший в хорошее настроение, - отправляйтесь осваивать нашу новую халупу.
- Почему это "халупу"? - обиделась Света. - Отличная квартира. И что главное - наша!
- Никто на нашу замечательную квартиру не наезжает, - успокоил ее Андрей. - Сейчас, правда, после владычества тети Сони она выглядит как откровенная халупа, но в скором времени мы ее приведем в чувство.
- Ты же сам говорил, - напомнила ему Света, - что тетя Соня пока запретила там что-либо трогать.
- А, разберемся, - махнул рукой Андрей. - Не вечно же мы ее барахло будем хранить. Главное - квартира теперь наша.
- Я там цветочки разведу... - сразу стала мечтать Света.
- Да подожди ты со своими цветочками, - остановил ее Андрей. - Давай туда сначала загрузимся. И Шашлыка надо вперед пустить. Говорят, это хорошая примета.
- Может, вперед Цигейку пустим? - спросила Света. - А то Шашлычок пока всего боится

Ну, не то чтобы я всего боялся, но в Свету вцепился так, что оторвать меня от нее действительно было довольно сложно. Место-то новое. К тому же мы стояли на улице, а я боюсь открытых пространств.

- Свет, ну что ты несешь? - сразу разозлился Андрей. - В приметах нигде не говорится, что надо Цигейку первой в дом пустить. Ты еще предложи пальто туда вбросить. А вот черного кота запустить - хорошая примета. Ну-ка, давай сюда Шашлычка и пошли наверх. Мы его запустим, он там все обследует, а где ляжет - там можно кровать поставить, потому что кошки на плохое место не ложатся. Это мне тетя Соня рассказала.

И Андрей стал пытаться оторвать меня от Светы. Но я, как и обычно в минуты великих потрясений, вцепился в нее мертвой хваткой и стал орать на весь двор. А тут еще и Цигейка услышала мой мяв и тоже из своей сумки стала попискивать. Вокруг нас тут же столпились непонятно откуда взявшиеся бабульки, которые вслух стали осуждать Андрея за мучение домашнего животного.

Но Андрей от всего этого только еще больше озверел, поэтому рванул меня изо всей силы, и я оказался у него в руках вместе с передней частью Светиного свитера. Бабульки ахнули. Андрей цыкнул на бабулек. Бабульки снова ахнули. Света цыкнула на Андрея. Тот ахнул и начал что-то доказывать, размахивая мной. Я продолжал орать дурным голосом. Цигейка выбралась, наконец, из сумки и сказала "Аф" ближайшей бабульке. Бабулька заорала: "Караул, бешеные собаки!", и принялась бегать по двору.

Света продолжала орать на Андрея из-за испорченного свитера (она этот свитер очень любила), тот по-прежнему ей что-то доказывал, размахивая мной, но в какой-то момент не удержал, и я, продолжая мявчить во все кошачье горло, полетел в лужу вместе с остатками свитера.

И тут Света завизжала так, что весь двор немедленно успокоился: Цигейка и я притихли, бабульки замолчали, да и Андрей застыл с раскрытым ртом. Света, довольная произведенным впечатлением, подошла ко мне, сняла с себя остатки свитера, завернула меня в него и отправилась на верх. За ней понуро побрел Андрей, за которым семенила Цигейка. Остановились мы на четвертом этаже у большой деревянной двери. Андрей долго ковырялся ключами в двух замках и за каких-то минут пять дверь открыл. Внутри мы увидели коридор, заставленный довольно древними на вид полками и шкафами.

- Свет, - сказал Андрей печально, - запускай Шашлыка.
Света осторожно спустила меня на пол и сказала:
- Ну, Шашлычок. Обновляй квартиру.
Я попытался сделать шаг, но когти запутались в свитере, и я упал.

Пока меня освобождали, Цигейка, мелко семеня, забежала в коридор, сказала: "Аф", а потом налила в углу.
- Ну вот, - расстроено сказал Андрей. - Плохая примета налицо.
- Ничего не налицо, - заспорила Света. - Надо было собаку сегодня хоть раз выгулять. Ей же тоже требуется, как и тебе.
- Кто б меня выгуливал, - пробормотал Андрей и побрел в квартиру. За ним пошла Света. В итоге всех дел я туда зашел последний.

Внутри квартира на первый взгляд производила довольно гнетущее впечатление. Нет, она, конечно, была довольно здоровая, но какая-то вся старая, облупленная, а главное - настолько завалена всяким барахлом, что даже нам с Цигейкой по ней бродить было довольно затруднительно.

Одна комната была вроде как гостиной: там стоял диван, стол со стульями, какие-то обшарпанные кресла и шкафы, но посередине комнаты была небольшая дорожка, по которой можно было пройти. А вот вторая комната была настолько завалена всяким барахлом, что туда и войти-то было сложно.

- Мда, - сказала Света, обозрев пространство. - И ты хочешь сказать, что нам весь этот бардак и прибрать нельзя?
- Ну, - замялся Андрей, - прибрать, наверное, можно, но выкидывать ничего нельзя, пока тетя Соня все не разберет.
- Да тут жизни не хватит, чтобы все разобрать, - решительно заявила Света. - Слышь, Андрюш, позвонил бы этой тете Соне и спросил, что отсюда можно выкинуть.
- Свет, - заныл Андрей, - ну ты же в курсе, что я ее и не знаю совсем. Только пару раз разговаривали по телефону. Это же вообще какая-то безумно далекая родственница, причем родители даже и не знают чья именно - папы или мамы. Какая-то боковая ветвь, причем довольно неудачная. Но у нас, благодаря этой ветви, появилась своя квартира. А это надо ценить.
- Лично мне наплевать, - решительно сказала Света, - чья это ветвь. Звони тете Соне и выясняй, когда она заберет свое барахло, и если не скоро, то можно ли что-нибудь отсюда выкинуть.
- Я даже не знаю, - мрачно сказал Андрей, - есть ли здесь телефон. А наш упакован где-то на дне коробок.

В этот момент в коридоре раздался телефонный звонок.
Света сделала красноречивый знак бровями, повинуясь которому Андрей пошел в коридор (мы все отправились за ним), где на тумбочке стоял старый факсовый аппарат без трубки.

- А где трубка? Как же без трубки? - растерянно спросил Андрей.
- На громкую связь нажми, - посоветовала Света.

Андрей нажал здоровую красную кнопку, и квартиру немедленно наполнил громкий голос, в котором мы все сразу узнали тетю Соню (почему-то именно так ее голос мы себе и представляли).

- Андрюша, - голос был низкий и хриплый, - это ты, голубчик?
- Да, теть Сонь, - заорал Андрей. - Это я, Андрюша.
- Чего ты орешь, родной? - раздался недовольный голос тети Сони. - Я не глухая. Как вы там устроились? Мебеля понравились?
- Ну да, - неуверенно ответил Андрюша.
Света в этот момент снова сделала красноречивый взмах бровями.
- Теть Сонь, - решился Андрей, - вам же отсюда наверняка что-нибудь нужно.
- Это что это за "что-нибудь"? - проревела тетя Соня. - Мне все нужно! Так что обращайтесь очень аккуратно. Услуга за услугу. Добро за добро.
- Ну да, - заторопился Андрей. - Мы, конечно, ничего трогать не будем. Но во вторую комнату сейчас даже нельзя зайти! Там посредине стоит огромная картонная коробка из-под холодильника, набитая всякими древними детскими вещами - колготки, штанишки...
- Это вещи Сашеньки, - голос тети Сони сразу потеплел. - Маленького Сашеньки. Они мне очень дороги, так что ничего не трогайте.
- Может, - неуверенно вступила в разговор Света, - отдать их этому Сашеньке? Скоро зима, он может замерзнуть.
- Сашеньке, - все с той же нежностью в голосе сказала тетя Соня, - сейчас сорок два года, он миллионер и живет в Голландии.
- Так давайте ему эти вещички и вышлем! - радостно сказала Света, не подумав.
В телефоне воцарилось тяжелое молчание.
- Зачем ему в Голландии эти вещи? - прошептал Свете Андрей.
- А нам они здесь зачем? - так же прошептала в ответ Света.

- Хватит тут шепетовского разводить, - снова раздался из факса голос тети Сони. - Я все прекрасно слышу. Эти вещи нужны мне, как память о Саше. Ему они, разумеется, не нужны. Он сейчас носит штанишки от Армани.
- Так заберите их, раз это такая светлая память! - решительно сказала Света.
- Пускай они пока побудут у вас, - так же решительно ответила тетя Соня. - Мне не обязательно, чтобы колготочки были в моем доме. Мне важно знать, что они в хороших руках.

Света сделала совершенно непередаваемую гримасу на лице. Я в этот момент поднял голову наверх и начал орать, намекая, что после всех этих жутких переездов пора бы и покормить пушистое домашнее животное, но на меня никто не обратил ни малейшего внимания. КРОМЕ ТЕТИ СОНИ!

- Это что это такое я тут слышу? - вдруг всполошилась тетя Соня.
- Что? Где? - не понял Андрей.
- Вот здесь слышу, - гневно сказала тетя Соня. - В телефоне!
- Это наш котик просит рыбки, - объяснила Света. - Он голодный.
- КОТИК? - в голосе тети Сони зазвенел металл. - Моя Люся, которая какое-то время поживет у вас, не выносит котов!
- Ну, знаете! - возмутилась Света. - Придется ей это как-нибудь пережить. Наш кот тоже не выносит собак, но мы же не говорим, что ноги Люси не будет в нашем доме!

Андрей начал мимикой показывать Свете, что, мол, хорошо бы пока не злить тетю Соню, но Света так презрительно на него посмотрела, что Андрей стушевался. В этот момент раздался громкий звонок в дверь.

- Что это? - величественно спросила тетя Соня.
- Машина с нашими вещами приехала, - объяснил Андрей. - Надо идти разгружать.
- Ладно, - сказала тетя Соня голосом, который не предвещал ничего хорошего. - Я вам позже позвоню, - и в динамике послышались короткие гудки.
- Ну и штучка, - сказала Света. - Я так чувствую, что с ней мы еще наплачемся.
- Да ладно, - очень неуверенно сказал Андрей. - Как-нибудь выкрутимся.

@темы: "зверята"

---

Переломный момент в женской истории - XV век

Вот что профессор Джереми Голдберг (университет Йорка, исторический факультет) пишет о женщинах пятнадцатого века. Мне его подход не слишком нравится, но Голдберг – авторитетнейший историк нашего времени, да и пишет он о последнем веке средневековья, в котором общество и положение женщины в обществе стали, как ни странно, меняться в худшую сторону, причем он объясняет, почему это произошло: экономическая депрессии вкупе с ростом населения городов. На английской почве, разумеется.

В пятнадцатом веке женщина все еще имела право владеть землей, составлять завещание, подавать в суд, быть как партнером, так и самостоятельным торговцем, управлять хозяйством, недвижимостью и религиозными организациями. Теоритечиски. Практически, очень редко кто позволял себе что-либо подобное. Обычай и Библия начали сильно ограничивать поведение женщины в патриархальной культуре, где экономические, политические и демографические обстоятельства столетия эту патриархальность поддерживали. Именно тогда, в поддержку патриархальных ценностей, началось противопоставление женских образов: либо достойная женщина, либо шлюха. Общество, ищущее стабильности, подразумевало, что правильным, достойным поведением для женщины является ее подчинение мужчине, сначала отцу, затем мужу.

Главным авторитетом в формировании взгляда на женщину стали библейские тексты от Павла и Петра, которые вдруг зазвучали в пятнадцатом веке очень мощно: патриархальный порядок – это божественный порядок, и женщина, позволяющая себе усомниться в его справедливости, обвинялась в оскорблении самого Бога и в грехопадении. Поскольку Бог сотворил мужчину первым, а женщину – из его ребра, то женщина, таким образом, являлась существом подчиненным своему мужчине. От женщины требовалась скромная одежда, безупречное поведение, помощь и поддержка мужчинам семьи, хозяйственность, прилежание, благотворительность, даже самопожертвование.

Суды также вдруг заняли довольно антифеминистическую позицию. Когда Джон из Эли обратился в 1422-м году в лондонский суд за разрешением для наема женщины в качестве управляющего на его плантации устриц, суд ему отказал: «не в правилах этого города, чтобы женщина занимала пост управляющего». Когда Марджери Несфилд в том же году обратилась в суд с просьбой развести ее с мужем Томасом, ссылаясь на жестокое обращение, суд ей отказал на почве того, что муж всего лишь заслуженно наказывает ее за бунтарское поведение. Этот бунт выражался в отказе женщины подчиниться приказу не выходить из дома.

Кое-какие права за женщинами, все-таки сохранили. Например, в Гастигсе в конце пятнадцатого века было объявлено, что женщина может представлять сама себя в коммерческой деятельности в отсутствие мужа. Да и подчиненное положение женщины в замужестве принесло мужчинам не только права, но и обязанности. Например, женившись, они становились автоматически ответственными за долги и налоговые недоимки жены, которые она имела до замужества, и за долги, которые она сделала во время замужества. Королевский закон также продолжал оставлять за женщинами право делать свое, независимое завещание, но общий закон систематически такие завещания аннулировал, если они оспаривались.

Выглядит так, что в пятнадцатом веке женщина была низведена в обществе до положения ребенка, которые не отвечает за свои поступки, не может настаивать на своих правах, и только подвергается наказаниям для исправления недостатков. Историки, изучающие бюрократические документы того времени, зачастую приходят к выводу, что в 15-м веке женщина стала невидимой в обществе. Что не соответствует действительности, потому что эта невидимость была чисто формальной. Да и то не всегда. В истории остались имена Мод Холбек из Лондона, которая в иске называет себя «свободной горожанкой», и Маргарет Бартон из Йорка, которая в завещании именут себя также свободной горожанкой в завещании от 1488-го года. В гильдии ремесленников Йорка тоже встречаются женские имена. Но это были, преимущественно, вдовы. Вдова Марион Кент даже заседала в управлении гильдии торговцев Йорка. Но дочери и жены не в каких списках не состояли, хотя достоверно известно, что они зачастую вполне упешно руководили дочерними предприятиями своих отцов и мужей.

Что касается идиллии о возвращающемся домой муже, который стучит в надежно запертую дверь, и ту ему открывает жена изнутри, то не стоит думать, что это было только проявлением тирании. Здесь представление о женщине, внедренное в понятия обывателя, превратилось в весьма реальную для нее угрозу, если она оказывалась на улице одна, без сопровождения мужчины. Дело в том, что в этом случае ее автоматически считали женщиной плохой репутации, и угроза быть изнасилованной становилась опасной реальность. Об этом писала Марджери Кемп в истории своей жизни, женщина, которая натерпелась достаточно страха, путешествуя по своим коммерческим делам без сопровождения. Почему? Потому, что «змей-искуситель руководит ею, когда она вдали от своего дома и своего мужа».

Именно в эту эпоху распространилась мода на аскетичные тела с маленькой грудью и подчеркнутой линией живота, которые «создавались» одеждой, и головные уборы, надежно скрывающие волосы. Уродливая мода, которая, тем не менее, делала женщину привлекательной в глазах мужчин: чем больше аскетизма, тем более святой вид. Какой контраст с пышнотелыми и златокудрыми изображениями святых и мучениц древности! Чтобы подобная святость не подвергалась сомнениям и искушениям, женщинам запретили принимать от мужчин подарки, а если мужчина делал признание в любви, женщина должна была немедленно позвать кого-то из домашних, который продолжил бы предметный разговор по данному вопросу.

Трагикомичен вопрос женской сексуальности пятнадцатого века. С одной стороны, церковь заняла позицию, что целью совокупления являются дети, а не плотские радости. С другой стороны, медицинские воззрения того времени продолжали придерживаться теории «женского семени», которое, как известно, могло выделяться только в том случае, когда женщина испытывала от секса удовольствие. Поэтому церковь предпочитала обходить этот неясный вопрос, сосредоточившись на воспевании духовных достоинств библейских матрон.

В общей сложности, пятнадцатый век стал переломным моментом в европейской женской истории. В его начале женщины пользовались огромным количеством прав и свобод. В его конце они заняли ту нишу, выбраться из которой им не удалось полностью и до наших дней.

Мне не нравится ход мыслей Голдберга потому, что из его рассудений выходит, что, стабильность – это патриахальный уклад. Причем, получается, что на практике-то женщины продолжали заниматься тем же, чем занимались и раньше, только вот вдруг отношение ко всему этому изменилось.

Рассуждения Голдберга о женском образовании я даже приводить не стала, потому что там полный нонсенс. С одной стороны, он утверждает, что женщин перестали обучать чему-либо, кроме практических навыков, морали и манер, подобающих приличной женщине. С другой стороны, пишет, что до 7 лет дети обучались дома матерями. Насколько мне известно, грамотность половым путем не передается, значит, женщин все-таки учили не только суп варить и глаза долу опускать.

Можно понять, что Голдберг приравнивает к необразованности незнание латыни. Но, позвольте, кому эта латынь была нужна? Это был язык медиков, юристов и управленческих бюрократов, на котором составлялись документы. И для чего латынь была нужна многочисленным крестьянкам, горожанкам и аристократкам, которым было никогда не заседать в бюрократических учреждениях? Ведь даже книги начали писаться на английском чуть ли не с одиннадцатого-двенадцатого века!

Впрочем, были и горожанки, и аристократки, латынь знающие, причем, первые зачастую служили секретарями при высокородных дамах, латыни не знающих, но вынужденных вести большую официальную переписку. От этих возражений женщин-историков Голдберг отмахивается со словами, что исключения только подтверждают правила.

О самом пятнадцатом веке я напишу чуть позже, и по другому источнику. Понятно, что в то время произошло что-то, заставившее сдуть пыль с библейских представлений тысячелетней давности, причем в стране, в которой они не пользовались изначально никаким авторитетом.

запись создана: 22.06.2009 в 12:38

@темы: Средневековая женщина

---

"Будуарные политики" английского Средневековья

Будуар леди-аристократки был в замке чем-то вроде капитанского мостика, с которого хозяйка управляла делами, поддерживала формальные и дружеские отношения с внешним миром, работала над созданием имиджа своего и своей семьи, и выполняла то, что ожидалось от женщины-аристократки: оказывала покровительство. Сеть многочисленных отношений с высшими, низшими и равными, да, собственно, и честь семейства, были полностью в руках хозяек замков, ведь мужчинам было некогда. Мужчины действовали на основании той информации, которую получали от своих жен, иногда даже против собственной воли, подчиняясь неумолимым требованиям той социальной роли, которую они играли.

Леди Адела, графиня Блуасская, дочь Вильгельма Завоевателя и жена графа Стефана де Блуа, была именно такой женщиной.

Как писал Бодри, епископ Доллский, «... это то, в чем дочь превосходит своего отца: она любит стихи и она знает, что такое страсть к книгам. Она также знает, как награждать поэтов: ни один из них не уходит с пустыми руками от ее высочества...»
Понятно без лишних слов, что такие восхваления епископа были не менее твердой валютой, чем то золото, которое муж Аделы привез, так неожиданно вернувшись из Крестового похода в 1098 году. Даже более.

Потому что епископ рисовал в умах слушателей и читателей такой образ Аделы: она сидит в своем будуаре, читая его поэмы. Со стен свисают гобелены, изображающие победу ее отца в битве при Гастингсе. Кровать Аделы украшена резными символами философии и семи искусств. Знаки зодиака и планеты изображены на потолке. Целый мир, в форме мраморного глобуса, стоит у ее ног. Сама Адела, эфимерная, как молодая луна, превозносилась, как источник его, Бодри, вдохновения: «Я говорю несомненно о великих делах, но я знаю, как говорить о великих делах с тех пор, как я получил материал от моей Графини. Ты сама предложила мне мою поэму, ты сама вложила стило в мои руки, и ты дашь мне вдохновение, ты вложишь слова в мой задыхающийся рот».

Их частная переписка (сохранилось очень много писем, отправленных графиней и ею полученных), тем не менее, открывает читателю, что, помимо вдохновения, епископ получал из рук покровительницы более осязаемые блага: «Не забудь про бахрому», - деловито напоминает он.

Адела, как хозяйка графства, добивалась не только доброй славы. Например, исторические хроники Хью из Флёри (которые тоже сохранились) посвящены ей и, несомненно, составлены в нужном для графини ключе.

Вся эта тонкая работа чуть не пошла прахом, когда ее муж явился в Блуа, бросив армию крестоносцев, осаждающую Антиохию. Хотя крестоносцы с чувством совершающейся справедливости грабили неверных, где могли, Крестовый поход официально имел несколько другую цель. Его нельзя было оставить в тот момент, который казался подходящим определенному участнику. Давший клятву должен был держать ее до конца. Адела практически заставила мужа вернуться к стенам Антиохии, где он и сгинул в 1101-м году. Это несколько исправило насенный репутации семьи ущерб, но не до конца. Репутация Стефана Блуасского осталась подмоченной на века, его даже обвиняли, спустя долгое время, в попытке предательства интересов Святого Дела. По сути, его полностью реабилитировали не так уж давно, изучив массу бумаг официальных и частных писем, которые на протяжении веков хранились в архивах знатных семей.
В средневековых романах, таких, как Conte de Floire et Blancheflor и The Romance of Horn дамские будуары описываются очень подробно. Здесь и полы, усыпанные источающими аромат цветами, и полог кровати из бесценных материалов, украшенный искуссной вышивкой, и потолки, украшенные лепниной. И среди всего этого великолепия – хозяйка будуара, играющая с подругами, визитерами и придворными в шахматы, и слух их услаждается звуками арфы, и пьют они тонкие вина со специями и без.

И всё это было политикой. Тонкой, женской политикой, дoполняющей и отчасти направляющей политику отцов, братьев, мужей.

Например, роль королевы Матильды, жены Генриха Первого, была невероятно сложной дипломатически. Она происходила из рода Малькольма Шотландского, из дома королей Уэссекса. Ее брак с королем норманнов был, помимо личного аспекта, обещанием, которое завоеватель дал завоеванным. Даже будучи регентом норманнского короля, Матильда помнила о своем долге сохранять национальную гордость тех, кого она представляла. Она заказала Вильгельму из Малмесбери хронику «Деяния королей Англии», монахи Малмесбери составили для нее генеалогическое дерево, упомянув каждого славного предка.

Был ее деловой союз с Вильгельмом из Малмесбери безоблачным? О нет! Он все время опасался, что кому-то перепадает от щедрот королевы больше, и горько осуждал ее за расходы на украшение ее жизни – но только после смерти Матильды, разумеется. «Она тратила деньги не только на это (*на дары поэтам и писателям*), но и на разных людей, особенно чужаков, и они прославляли ее во всех землях».

Вполне понятно, что для норманнов, потомков викингов, не имеющих на тот момент глубоких корней и связей в завоеванных землях, было превоочередной задачей связать себя с культурой той страны, которой они были намерены править. Святые саксонов переносились в новые, роскошные гробницы, которые строили норманны, англосаксонская литература переписывалась на старофранцузском, языке норманнов. В сущности, происходило переписывание истории Англии, имеющее целью связать пришельцев с исконными хозяевами. В этом контексте ролью и задачей Матильды было связать нити двух совершенно разных холстов в нечто единое.

Одновременно при английском дворе терпеливо вводилась в моду французская литература и музыка, и снова Генрих с Матильдой были законодателями этой моды. То, что слушали и читали при дворе, распространялось по всей стране. Хозяйка Тронгейт Кастл, Линкольн, «красивая и ученая леди» Элис де Кондетт попросила клирика и поэта Сансона де Нантуила переложить «Песнь Песней» на французский. Ее соседка, Констанс ФитцДжилберт, заказала клерику Геймару «Историю Англии», которая, по утверждению клерика, никогда не была бы закончена без помощи леди Констанс. Геймар пользовался для своей книги «Историей короля Артура» Джеффри Монмутского, и ему как-то удалось литературно связать кельтское прошлое Англии с нынецарствующими англонорманнами. Леди Констанс заплатила за работу серебряную марку, и повсюду ее читала. По комментариям, оставленным самим Геймаром, он считал свое произведение несколько скучным, и жалел, что ему не разрешили оживить его парочкой любовных историй и авантюрными приключениями.

запись создана: 14.06.2009 в 20:33

@темы: Средневековая женщина

---

Дневник одного кота - 16 (с)

Наконец, грянул день переезда. Ну, об этом вообще без слез рассказывать нельзя! Если несколько дней ПЕРЕД переездом я еле пережил, то чего уж говорить о самом переезде, который для меня стал таким потрясением, что лучше о нем вообще не вспоминать. Но надо! Чтобы все коты знали, чем им грозит смена квартиры у хозяев.



Потому что люди - они ведь какие-то странные. Самые простые вещи делают так, что изводят себя, близких, а главное - целый табун домашних животных, если он, конечно, водится в доме. Между тем, с нашей, кошачьей, стороны переезд - дело очень простое. Ну что сложного в переезде? Зачем такие нервы, крики, вопли и сплошная неорганизованность? Вот если бы меня попросили руководить переездом (кстати, очень здравая мысль; непонятно только, почему она им не пришла в голову), то все было бы совсем по-другому. Вот смотрите:

1) Три дня до переезда.
Света с Андреем мягко ходят по квартире, аккуратно и спокойно укладывая вещи, начиная с самого низа шкафов. Ведь давно известно, что в самом низу лежат вещи, которыми они реже всего пользуются. Поэтому начинать укладывание надо с самых закоулков. Причем есть еще один хороший совет. Когда берешь какую-то вещь, чтобы ее уложить, вспомни, сколько месяцев назад ты ее последний раз использовал. Если это было больше, чем год назад, тогда вещь укладывай не в коробку, а в мусорное ведро. И все! Проблема решена! В конечном итоге у тебя вместо целой горы коробок останется всего пара-тройка аккуратных коробочек с действительно нужными вещами!

Кстати, коты человеческим барахлизмом не страдают. Вот я, к примеру, прожил в этой квартире целый год. И что я с собой беру на новую квартиру? Всего ничего: плошку для еды и воды, старую плошку для воды (вдруг новая сломается), старую плошку для еды (чтобы ностальгия не мучила), корзиночку, в которой я сплю, подкладку для корзиночки, старую подкладку, парадную подкладку (у нее на боку - алый бантик), теннисный мячик, которым я играю, старый теннисный мячик, которым и не играю, но и выбрасывать не собираюсь, потому что он мне дорог, как память, старые Светины рейтузы, которыми я люблю играться, телевизор (ребята считают, что это их телевизор, но он явно мой, потому что они его включат - и тут же засыпают, а я его смотрю), старый свитер Андрея, в котором я люблю валяться (правда, Андрей считал, что это новый свитер, но я его быстро убедил, что свитер уже старый, после того как один раз на него налил), ну и еще несколько вещей, о которых не стоит даже и говорить. Так что, как видите, всего ничего. Никакой тонны коробок. Не то что у них. Впрочем, я отвлекся. Давайте вернемся к плану...

Вещи собирай аккуратно и спокойно, но целеустремленно. Прерываться можно только на то, чтобы покормить голодного кота.

1) Два дня до переезда.
Начинай выгребать вещи из ящиков, которые можно открыть, не сильно нагибаясь. Причем то, что лежит с краю - сразу клади в коробку, а то, что лежит в самом дальнем углу ящика - клади в помойку. За всеми этими заботами не забудь покормить кота.

2) День до переезда.
Выгребай вещи из платяных шкафов и потихоньку разгребай ящики, которые открываешь каждый день. Мисочку для кошачьей еды и саму еду ни в коем случае не упаковывай. Их лучше до последней минуты держать сверху, чтобы перед отъездом уложить в отдельный пакетик. Во время упаковки вещей в чемоданы, хорошо бы позвать кота, чтобы он повалялся на этих вещах - так больше влезет. Когда кот вдоволь поваляется на вещах, не забудь его покормить, так как от спорта разыгрывается аппетит (у кота).

1) Переезд.
Утром спокойно встаешь, кормишь кота, укладываешь его мисочку и еду в отдельный пакетик, вызываешь машину, берешь кота и перевозишь его вместе с пакетиком в новую квартиру. Там коту даешь выбрать себе место (только не торопи его, потому что от правильности выбранного места зависит твой уровень комфорта), устраиваешь его там, кормишь, чтобы он легче пережил переезд, после чего отправляешься обратно и перевозишь оставшиеся коробки.
Когда все перевезешь, вещи разбери немедленно, чтобы коробки не мешали коту ходить по квартире. В момент распаковки чемоданов, позволь коту поваляться на вещах, чтобы они хотя бы немного разгладились. После этого не забудь покормить кота.

Ну как планчик? По-моему, просто шикарный. Если бы люди ему следовали, то процесс переезда не приносил бы ровным счетом никаких волнений, а проходил бы легко, весело и не травмировал психику домашних животных. К сожалению, Света с Андреем моего мнения в этом вопросе так и не спросили, поэтому вместо переезда у нас был такой бедлам, что даже невозмутимая Цигейка заколебалась по полной программе.

Началось все с того, что в день отъезда нас неожиданно посетило жуткое подозрение: ребята намерены оставить нас одних в этой квартире. Думаете, не может быть и все такое? Может, еще как может! Ведь вещи они начали укладывать аж за три дня до отъезда, ведь так? Но ни Цигейку, ни меня они так и не упаковали! Значит брать нас с собой никто не намерен!

Но спасение домашних животных - дело лап домашних животных. Поэтому был разработан четкий план: необходимо самоупаковаться в какую-нибудь из коробок, после чего нас уж точно не забудут, так как коробки со своим дурацким барахлом они увезут в любом случае. Ведь в людях очень развита тяга к своему дурацкому барахлу. Они без него жизни себе не представляют. В кошачьей литературе это называется "Барахольный синдром хозяев третьего типа жестокости".
Придумано - сделано! Цигейка быстро прогрызла дырочку в одной из коробок с кастрюлями и забралась в самую большую кастрюлю (она же, как вы помните, ростом - с горжетку). Я же решил самоупаковаться со всеми удобствами, поэтому немного отодвинул не до конца закрытую "молнию" большого чемодана, залез вовнутрь и в свитерах сделал себе уютную норку.

План, как вы поняли, был просто блестящий. Но, тем не менее, провалился... Первой обнаружили Цигейку. Света почему-то решила переставить коробку с посудой в другое место, ну и... короче говоря, Цигейка почему-то дырку прогрызла не сверху, а сбоку. Когда Света коробку подняла, то она ее случайно наклонила, в результате чего из дырки посыпались кастрюли и крышки. Самой последней упала кастрюля с обалдевшей Цигейкой. Впрочем, Света тоже немного обалдела и даже выразила Цигейке свое недоумение тряпкой по ушам. Потому что, как выяснилось, это была самая большая и крепкая коробка. Так что кастрюли с крышками пришлось распихивать по другим коробкам, из-за чего Света очень разозлилась (коробки были уже упакованы и перевязаны).

А я, лежа в чемодане, только хихикал, слушая этот бедлам. Меня-то здесь точно не обнаружат, ведь из щелочки "молнии" ничего такого не вывалится. Впрочем, оказалось, что радовался я рано. Андрею вдруг неожиданно понадобилось уложить в чемодан свою джинсовую жилетку, которую он случайно обнаружил внутри корпуса компьютера (Свете было объяснено, что там очень громко трещал жесткий диск, поэтому жилетка была положена в качестве звукоизоляции). Он раскрыл чемодан и... увидел меня, свившего себе уютное гнездо из свитеров. Причем я ухитрился заснуть (свитера - они такие пушистые) и пробуждение было не очень приятным: крыша над головой вдруг внезапно улетела, в глаза брызнул яркий свет и дикие Андрюшины крики на тему: "Шашлык, скотина, чего ты тут делаешь?" По-моему, он просто болван. Потому что задает идиотские вопросы. Что значит - чего я тут делаю? Сплю я тут! Понял, дубина?

Однако Андрею явно было наплевать на то, сплю я внутри чемодана или просто вспоминаю свою маму, поэтому меня довольно невежливо оттуда вытряхнули и ласковым шлепком под зад проводили в коридор с условием, чтобы я до отъезда в этой комнате не появлялся. Нет, ну точно хотят нас оставить, раз даже в чемодане полежать не дают! Мы с Цигейкой забились под шкаф и стали держать семейный совет. Цигейка предложила забраться еще в какую-нибудь коробку, но я это решительно отверг, потому что если гениальный план сразу не сработал, значит его надо менять. Тем более, что остальные коробки были небольшие, и если в них прогрызать дырку, то они бы просто развалились. Поэтому я предложил следующий план: мы не прячемся, а наоборот - со страшной силой постоянно напоминаем о себе. Если куда-то и залезаем, то напоказ и с гавками-мявами. Тогда никто нас не забудет в этой дурацкой квартире.

Предложено - сделано. Мы с Цигейкой стали шляться по квартире и путаться у ребят под ногами, при этом постоянно заявляя о себе громким мявом и негромким Цигейкиным "Аф". Однако и эта блестящая, как я считаю, тактика своих плодов не принесла. Света решила, что мы хотим кушать, поэтому отвела нас на кухню к корыту, в которое накидала всяких съестных припасов, а Андрей просто пару раз наступил на меня и один раз на Цигейку, в результате чего мы узнали, что в его лексиконе появилось много новых выражений, а кроме того Андрей заявил, что всякие путающиеся под ногами животные на новую квартиру не поедут.

Пришлось опять раскидывать мозгами, в результате чего я родил совсем уж гениальный план: мы с Цигейкой просто легли на пороге, справедливо рассудив, что при выходе из дома нас уж в любом случае заметят. Как ни странно, гениальная идея вновь обернулась пшиком. В дверь зазвонил звонок (пришел шофер машины, которая должна была перевозить вещи), Андрей побежал открывать и... открыл дверь вместе с нами, приперев нас дверью к стенке так, что мы с Цигейкой чуть не стали совершенно плоскими. Пока шофер и грузчики выносили вещи, мы выбирались из-за этой чертовой двери, а потом попытались было снова напомнить о себе, но Андрей без лишних разговоров затолкал нас в ванную и запер там.

Видали? Неужели сейчас случится непоправимое, и нас навеки оставят запертыми в ванной? От этой мысли мне стало так страшно, что я начал орать и царапаться в дверь. Даже Цигейка стала потявкивать немного громче, чем обычно и тоже принялась возить коготочками по двери.

Через минут пять дверь распахнулась, на пороге возник взъерошенный Андрей, который заорал: "Ну что за кошачьи концерты?", после чего захлопнул дверь и снова исчез. Вот тут мы немного успокоились: раз на нас обращают хоть какое-то внимание, значит в этой квартире просто так не оставят. И точно - минут через двадцать дверь снова распахнулась, в проеме возник еще более взъерошенный Андрей, который сказал: "Ну что, зверье, поехали на новую квартиру!" Правда, было не очень понятно, каким образом мы должны были поехать, так как Андрей в каждой руке держал по коробке. Но он долго не раздумывал, а просто меня посадил в левый огромный карман своей куртки, а Цигейку - в правый. Ага, вот прям так мы в этих карманах и будем сидеть, жди! Цигейка, правда, выскочила не сразу, но я, ополоумев от событий сегодняшнего дня, мигом выскочил из кармана и забился под шкаф. Я подумал, что ну его к черту весь этот переезд, потому что у меня на него уже никак нервов не хватает. Хотят меня здесь оставить - пускай оставляют! Зато все комнаты мне достанутся. Надо будет, правда, каких-нибудь хозяев завести, чтобы кормили, но раз я сам хозяев буду подбирать, значит заведу таких, которые меня во всем будут слушаться.

В коридоре, между тем, слышались какие-то крики Андрея, гоняющегося за Цигейкой. Из-под шкафа было видно, как Цигейка мелко семенит по коридору, а за ней носится Андрей, грохоча сапожищами. Цигейка побегала-побегала, после чего быстро забежала ко мне под шкаф, и мы там затаились. Андрей бросил свои коробки, подошел к шкафу, встал на колени, заглянул под шкаф и спросил: "Вы что, на новую квартиру не хотите?" Мы дружно промолчали. А чего ему отвечать? Парню тоже не понравилось, если бы его на новую квартиру в кармане перевозили. Он, когда меня туда засовывал, чуть шею мне не сломал. А я к такому обращению не привык. Я породистый, между прочим. Ну, точнее, мама моя породистая. Так что я требую уважения!

"Ну и черт с вами, - громко сказал Андрей, поднимаясь с колен. - Уезжаю без вас!" С этими словами он вышел в коридор и оттуда раздался звук закрываемой двери.

- Убег, - сказала Цигейка.
- Вернется, - неуверенно сказал я. - Куда денется. За нас деньги плочены.
- А если не вернется? - полюбопытствовала Цигейка.

Я промолчал. Но потом вдруг услышал, что в коридоре раздался довольно заметный шорох. Но поскольку мышей у нас сроду не водилось, было понятно, что мышка-то - весом килограмм в восемьдесят. Увесистая такая мышка завелась. Андрей ее зовут. Это он нас, как выяснилось, пугал таким образом. Однако мы из-под шкафа не вылезали ни под каким видом. Правда, черт нас знает, почему мы так уперлись, хотя полчаса назад были готовы ехать на квартиру любым способом... Но раз заклинило - значит заклинило. Просто так вылезать мы не собирались.

Минут через десять в квартиру прибежала запыхавшаяся Света, которая увидела следующую картину: Андрей, так и не снявший свою куртку, валялся пузом на полу и шваброй пытался выковырять нас с Цигейкой из-под шкафа. Света раскричалась, что, мол, с животными так нельзя обращаться, на что Андрей заявил, что это не животные, а враги рода человеческого и кусок несчастья, поэтому или Света сама их выковыряет из-под шкафа, или он требует портативный огнемет для выполнения этого задания.

Но Света поступила очень просто. Она достала из кармана заранее припасенную бутербродницу, в котором лежали мои любимые консервы, после чего ее открыла и поставила перед шкафом. Я тут же выскочил подкрепиться, потому что в пылу сражений оголодал со страшной силой, а Цигейка потянулась за мной. Андрей попытался было нас перехватить, но я так заорал (не терплю, когда нарушаются неписаные соглашения), что он перепугался, вскочил и сказал, что пойдет к машине закреплять вещи. А Света дождалась, пока мы покушаем, Цигейку посадила в сумку с открытым верхом (той, в принципе, было вообще наплевать, в чем именно переезжать), меня взяла на ручки и понесла нас в машину.

(Алекс Экслер)

@темы: "зверята"

---

Гламурмур и прочие кошачьи радости

@темы: "зверята"

---

Cредневековая аристократка, Англия

Жизнь аристократок и леди из семей ноблей в Средневековой Англии была отнюдь не праздной.

Помимо того, что управление хозяйством, как таковым, полностью было обязанностью женщины, в Средние века женщины были вынуждены свое хозяйство еще и защищать с оружием в руках. Мужчины ведь постоянно были в битвах да разъездах, добывая воинскую славу и выполняя вассальную повинность. Или, на худой случай, хотя бы устраивая всякого рода проблемы своим королям. Ну а если совсем уж негде было воевать (хотя обычно было), то лорды и джентри проводили время на охоте.

Графиня Честерская была вынуждена защищить свой осажденный замок, Линкольн Кастл, во время гражданской войны между королем Стефаном Блуасским и королевой Мод. Замок устоял, войска Стефана были разбиты, а сам он попал в плен.



В свою очередь, жена Стефана, Матильда Булонская, выручила мужа, захватив в плен основную фигуру в армии королевы Мод, ее брата (сводного). Высокородными пленниками женщины затем обменялись. Впрочем, о королевах-воительницах Средних веков писать можно бесконечно, что я уже делала и буду делать впредь под другими тегами.



Генриетта Лейзер пишет об аристократках и высокородных дамах удивительно скупо, очевидно потому, что оних и так написано безумно много, поэтому я решила посмотреть материал о жизни Маргарет Пастон в другом месте. Маргарет Пастон фигура тем более интересная, что она не была родственницей аристократов и королей, но просто дочерью из семьи богатого норфолкского землевладельца.



В 1440-м году ее выбрали Уильям и Агнес Пастон в жены своему сыну Джону, наследнику еще более богатой семьи. В апреле 1440 г. пара встретилась впервые, а через полтора года их обвенчали. Понятно, что ни у жениха, ни у невесты никто их мнения не спросил, но брак получился более, чем счастливый. А известно об этом из их переписки.
«Я умоляю тебя носить то кольцо с изображением св. Маргариты, которое я послала на память, пока ты не вернешься домой. Ты же оставил мне такую память, которая заставляет меня думать о тебе и день, и ночь, и даже во сне».



В 1448-м Маргарет была вынуждена оборонять новое приобретение семьи, поместье Грешэм, против лорда Молейна с оружием в руках. Джон Пастон купил эти земли, но епископ, дипломат, юрист и королевский администратор Адам Молейн захотел их себе. Не утруждая себя тонкостями, он просто выждал, пока леди останется в поместье одна, и попытался его захватить. Порушил он много чего, поместье отстроили только к 1451-му году, и знакомые предупредили Пастонов, что жалоба королю не поможет: лорд Молей был слишком силен. Впрочем, лорд в 1450-м умер.

Аналогичный случай произошел в поместье Пастонов Хеллсдон в 1460-м, с Джоном де ла Полем, который хотел, правда, не отнять, а просто пограбить.

И еще раз пришлось семье Пастонов пережить осаду в замке Кайстер Кастл. Здесь герцогу Норфолкскому повезло, и замок он у Пастонов отобрал, хотя через пару лет им этот замок вернули.



Кроме отражений нападений соседей, Маргарет Пейтон мирила мужа со старшим сыном, когда те поссорились, утрясала небольшой скандал с обручением дочери, которое дева спроворила втихаря от матушки... Такая вот аристократическая жизнь.

Разумеется, были аристократические браки, которые просто не работали, что называется. Ярчайший пример тому жизнь Элис Плантагенет, 4-й графини Линкольна. Ее, урожденную де Лэси, выдали замуж за Томаса Плантагенета, передав в его руки довольно большое приданое Элис, но и у нее оставалось достаточно денег, чтобы жить отдельно и содержать свой собственный двор, причем архитектурные проекты своих покоев она заказывала сама, и оплачивала сама. В 1311-м году Элис разбогатела еще больше, унаследовав от отца графский титул и все доходы от Линкольншира.

В 1317-м году ее ухитрился похитить граф Джон де Варенн, то ли с «нечистыми намерениями», то ли просто в отместку ее мужу, который блокировал продвижение графского дела о разводе. Как ни удивительно, большого скандала не вышло. Через 4 года Плантагенет был казнен в результате неудачного заговора против короля Эдуарда Второго, а все женщины его семьи арестованы. Их запугивали до тех пор, пока Элис не передала большую часть своих владений королю, а тот – своему любимчику Хью Деспенсеру. Ну, если уж с собственной жены прилюдно украшения этот король снимал, то о каком рыцарском отношении к семье врага можно говорить...

Элис, впрочем, продолжала оставаться владелицей титула, и, возможно, красивой женщиной, потому что через пару лет вышла замуж за барона ле Стрэнджа, хотя тот определенно понимал, что наследника от 42-летней женщины ему не дождаться. Во всяком случае, Элис заранее оговорила, что стара она для деторождения. Прожили они вместе около 10 лет, и снова Элис овдовела. Жаль, что не нашла я ее портрета, потому что леди вышла замуж еще раз! Пятидесятипятилетней она вышла за барона Хью де Фрейна, с которым прожила почти 12 лет, до самой своей смерти. Как много событий может вместить жизнь одной женщины...

О жизни хозяек замков пишет и К. А. Иванов в книге «Многоликое Средневековье», хотя он пишет о Франции, и в слишком романтическом ключе (bibliotekar.ru/polk-9/index.htm).

запись создана: 03.06.2009 в 22:14

@темы: Средневековая женщина

---

Вдовство в средневековой Англии - аристократки

У богатых и благороднорожденных вдов были свои трудности.

Дело в том, что в глазах хозяйственных англонорманнов, которые чуть ли не первым делом после завоевания Англии заботливо составили список «бесхозных» богатых вдов и наследниц (Register of Rich Widows and of Orphaned Heiresses), вдовы тоже были своего рода передаваемым имуществом. Они так же, как и наследницы, должны были появляться при дворе и принимать распоряжения короля о новом браке. Или не принимать, пока не подворачивался достойный с точки зрения вдовы кандидат, которого одобрил бы и король. Нет, норманны не обездоливали богатых наследниц, они просто передавали их вместе с их имуществом в качестве награды тем, кого отдельно взятый котороль хотел наградить.

Уже Генрих Первый пытался как-то предохранить вдов и наследниц от ущемления прав и принуждения к новому замужеству, но на практике получалось плохо. Женщина могла выкупить себе право не выходить замуж, но стоило это дорого. Иногда столько же, сколько всё ее состояние. Дело было не в мужском шовинизме, дело было все в той же королевской политике централизации власти и имущества в руках короны.

Magna Carta, переизданная в 1225-м году и несколько облегчившая ситуацию, ясно говорит:

«7. Вдова после смерти мужа своего немедленно же и без всяких затруднений пусть получает приданое и свое наследство и пусть ничего не платит за свою вдовью часть или за свое приданое, или за свое наследство, каковым наследством муж ея и сама она владели в день смерти мужа, и пусть остается в доме своего мужа в течение сорока дней после смерти его, в течение которых ей будет выделена ея вдовья часть.
8. Никакая вдова не должна быть принуждаема к браку, пока желает жить без мужа, так, однако, чтобы представила ручательство, что не выйдет замуж без нашего соглаея, если она от нас держит, или без согласия своего сеньера, от котораго она держит, если она от кого-либо другого (а не от нас) держит.» (перевод Петрушевского)

Из замка, как сооружения оборонного, вдова должна была выехать немедленно, но с тем, чтобы ей было предоставлено жилье, соответствующее привычному уровню жизни.

Распространившаяся с 1300-го года практика совместного владения имуществом облегчила положение вдов: они наследовали автоматически.

Поскольку не все мужья радовались мысли, что после их смерти их жены будут принадлежать новым мужьям, они принимали порой свои меры, чтобы этого не случилось.

Лорд Пемброк оставил в 1461-м году следующее завещание: «и жена... помни свое обещание мне быть хозяйкой своего вдовства, ибо ты будешь лучшей хозяйкой свободно выполнять мои распоряжения и помогать моим детям, так как я люблю тебя и доверяю тебе». Я не знаю, кого Генриетта Лейзер имеет здесь в виду. В 1461 г. титул был конфискован, но кто его занимал в тот момент? Уильям де ла Поль умер в 1450-м году, его сын Джон носил только титул графа Саффолка. Хронологически подходит Джаспер Тюдор, который мог написать завещание в 1461-м просто потому, что тогда его обвинили в предательстве из-за поддержки короля Генриха VI против йоркистов, и он имел все основания полагать, что дело закончится его казнью. На самом деле он благополучно прожил до 1495-го года. Возникает вопрос, о какой жене идет речь, если женился он в 1485-м году на леди Катарине Вудвилл, которая была вдовой Генри Стаффорда, герцога Бэкингемского, и, кстати, вышла таки замуж и после смерти Джаспера, практически сразу. У него были две незаконные дочери, Хелен (родилась в 1459-м году) и Джоан, так что, очевидно, завещание было адресовано их матери, кем бы она ни была. Обе девочки были выданы замуж за коммерсантов, и Джоан стала через своего сына прабабкой в четвертом поколении Оливеру Кромвелю. Если это так, то завещание выглядит еще более интересным.

Некоторые завещания были составлены так, что замужество вдовы значительно уменьшало ее вдовью долю. В 1504 г. Роберт Клерво из Айворта оставил свой дом, землю, аренды, 100 марок деньгами и всю движимость жене Элис. Но если бы Элис решилась на новое замужество, ей пришлось бы вступать в него только владелицей движимости стоимостью в 10 марок и 40 фунтов деньгами. И дело было не в том, чтобы контролировать сексуальную жизнь жены с того света, а просто в желании защитить права своей линии наследования от притязаний новых родственников через новые браки. В конце концов, у Роберта Клерво было 6 детей (правда, неизвестно, была ли их матерью Элис).

Многочисленные замужества и их причины хорошо прослеживаются по судьбе матери Генриха VII, Маргарет де Бьюфорт.



Впервые она вышла замуж за Джона де ла Поля еще ребенком, и этот брак никогда не вступал в силу, и позже был просто расторгнут. Вторым ее мужем стал Эдмунд Тюдор, который на следующий год умер от чумы. Маргарет осталась тринадцатилетней, беременной на седьмом месяце, вдовой. Очень богатой вдовой.



Поэтому ее практически сразу же подхватил Генри Стаффорд, которому были нужны деньги для политики. А Маргарет было нужно влияние и защита его дяди, герцога Бэкингема, ведь в стране бушевала Война Роз.



Когда умер и этот, то следующий брак с Томасом Стэнли был заключен в несколько месяцев: теперь защита была нужна не только Маргарет, но и ее сыну Генриху, который так многим стоял на пути у трону.



Маргарет никто к замужествам не принуждал, она сама и полностью администрировала свои браки, держа все документы о своем имуществе в комнате, примыкающей к спальне, причем каждый лист списка был проработан и подписан ей лично. Она так же скурпулезно проверяла и подписывала счета управляющих. И только когда Генрих стал королем, она, с полного согласия мужа, принесла публичную клятву чистоты, которую подтвердила еще раз после смерти Стэнли в 1504 году.
Эта клятва приносилась в присутствии епископа, и была вполне приемлемым путем сохранить имущество и отказаться от браков для тех, кто этого действительно хотел. Поклявшейся вручались с благословение кольцо и накидка на голову, которые не слишком, впрочем, отличались от общепринятой вдовьей одежды.

запись создана: 05.06.2009 в 21:39

@темы: Средневековая женщина

---

Дневник одного кота - 15 (с)

Однако пока мы предавались мечтам и планировали расстановку мебели в своей комнате, обстановка в квартире накалялась все больше и больше.

Правда, в первый день Света с Андреем еще находились в некоторой эйфории, вызванной внезапным появлением у них собственной квартиры, но через день стало понятно, что переезд - это вам не бутылку пива выпить. Вроде, у ребят своей квартиры никогда еще не было, и они все мотались по съемным, но барахла, тем не менее, накопилось - ужас просто. Андрей как начал рыться по своим шкафчикам, полочкам и коробкам, так сразу выяснилось, что для одного его компьютерного барахла придется отдельную машину вызывать.

В первый день подготовки к отъезду они, не торопясь, позавтракали (Света взяла несколько дней отгулов), после чего часа два сидели на кухне, обсуждая расстановку мебели в новой квартире (кстати, Андрей почему-то заявил, что одна комната будет спальней-гостиной, а вторая - его кабинетом, чем вызвал у нас с Цигейкой приступ возмущения, который, однако, был неверно понят, и нам заткнули рот утренней едой). Затем Света ласково сказала Андрею, чтобы он начинал упаковывать вещи в своем кабинете, а она, мол, займется кухней. Андрей ей в ответ улыбнулся и сказал, что он в две секунды соберет свои вещи, после чего поможет своей любимой жене собрать кухонную утварь. Света ответила, что только у нее такой любящий и заботливый муж, а Андрей сказал, что только у него такая работящая и ответственная жена. Короче, развели такие сантименты, что я чуть не поперхнулся своей рыбкой. Одна Цигейка лопала, как динозавр. Впрочем, ей вообще на все наплевать. Исключительно невозмутимая натура.

Но когда все эти сантименты закончились, выяснилось, что жизнь намного сложнее, чем наивные детские мечты. Потому что у Андрея ну никак не получалось свою пару тонн всяких компьютерных железок, дисков и проводочков запихнуть в одну сумку, которую ему выделила Света. Да и у Светы не получалось всякое кухонное барахло упаковать в пару почтовых пакетов из плотной бумаги, которые Андрей с гордым видом притащил вчера, заявив, что туда все поместится.

В итоге всех дел Андрей свое компьютерное барахло долго закутывал в газеты, обвязывал веревочкой и скотчем, получив в результате огромный сверток, который напоминал некий труп, тщательно подготовленный к выносу из дома поздней ночью. Но когда Андрей попытался приподнять эту пародию на Церетели, скотч и хлипкая веревочка не выдержали, поэтому "труп" развалился пополам, хлынув дождем из железок Андрею прям на тапки. Какие он слова при этом говорил - ужас просто. Я даже Цигейке порекомендовал свернуть уши в трубочку, чтобы ничего не слышать, потому что я-то к его выражениям уже привык, а она могла с непривычки получить нервное расстройство. Впрочем, Цигейка и тут проявила крайнюю степень невозмутимости, поэтому практически никак не отреагировала на жуткие Андрюшины ругательства, а только пару раз тихо вздохнула, пока он крыл по матери какие-то материнские платы, вытаскивая из носков мелкие железячки, которые он называл человеческими именами - Симы и Димы.

Но тут на кухне что-то грохнуло со страшной силой, поэтому Андрей бросил остатки своего монументального сооружения и помчался на кухню, пытаясь не запутаться ногами во мне и Цигейке, потому что мы тоже, разумеется, мчались выяснить, в чем там дело. Оказалось, что Света благополучно забила оба почтовых пакета кухонными железками, точно так же попыталась их приподнять, в результате чего и ее тапочки получили свою порцию ножей, вилок, кастрюль и мясорубки.

Но Света ругаться не стала, а просто категорически заявила Андрею, что тот должен немедленно отправиться в рейд по близлежащим магазинам и добыть пару десятков больших картонных коробок, в которые можно будет упаковать все барахло без риска для жизни. Андрей попробовал было заявить, что можно обойтись без коробок, но тут Свете в ногу впилась очередная вилка, она взвизгнула, отпрыгнула в сторону, но неудачно, потому что именно в той стороне сидел я, пытаясь разобраться в ситуации, после чего к ее визгу присоединился мой дикий МЯВ, на который очень нервно отреагировала Цигейка, так что Андрюша счел за лучшее быстро смотаться из квартиры, чтобы на него не навесили всех собак.

Как ни странно, коробки он действительно принес. Часов через шесть. Причем странно, как он вообще сумел дотащить эти коробки в таком пивоватом состоянии. Свете было объяснено, что коробки не продавались ни за какие деньги, поэтому ему пришлось пожертвовать собой и угостить ящиком пива грузчика из соседнего магазина, который эти коробки затем вынес из магазина с риском для собственной жизни ("Я так думаю, - язвительно прокомментировала Света, - что рисковал он только собственной печенью").

После этого процесс сборов пошел несколько быстрее, хотя Андрей был уже не работник: он разложил одну коробку и начал было туда укладывать свои компьютерные железки, но каждая из них привлекала такое его живейшее внимание, что он подолгу ее рассматривал, вспоминал о том, как и при каких обстоятельствах эта железка к нему попала, что при этом было установлено у него на компьютере и какие версии программного обеспечения тогда считались самыми новыми, так что часа через два у коробки еле-еле было заполнено дно, а мы с Цигейкой под все эти долгие рассказы заснули под диваном.

Впрочем, когда Света закончила упаковывать основное кухонное барахло, она зашла в компьютерную, увидела полную разруху и ни одной собранной коробки, после чего разыгралась безобразная семейная сцена, во время которой в Андрея было кинуто несколько компьютерных железок, а ему на голову была надета та самая полусобранная коробка. В результате этого дружеского внушения Андрей начал собираться значительно шустрее, да и мы с Цигейкой оживились и стали ему помогать в меру наших сил и возможностей, закатывая под диван всякие мелкие железки, чтобы ему веселее было их собирать.

Глубокой ночью первый этап сборов был закончен. Мы все собрались на кухне, где Андрей заикнулся, что он вполне заслужил стаканчик пива, на что Света ему язвительно заявила, что свою дневную норму (причем на неделю вперед) он уже употребил с ворюгой-грузчиком, а кроме того - все стаканы уже упакованы, так что придется на сегодня обойтись без пива. Парень так расстроился, что нам с Цигейкой его стало жалко, и мы исполнили свой коронный номер, который всегда затевали, когда Свету надо было выманить из кухни: побежали в спальню и сверзили с телевизора пластмассовую вазу с искусственными цветами, которая упала с жутким грохотом. Света, как обычно, побежала на шум, чтобы эту вазу поднять и поставить на место, а Андрей в это время успел залезть холодильник и достать оттуда бутылку пива.

Впрочем, парню сегодня фатально не везло. Света, пока собирала вещи, случайно выдернула из розетки вилку холодильника, поэтому пиво было теплое и при открывании со страшной силой разбрызгалось по всей кухне. Поэтому когда Света вернулась, Андрей был уличен сразу в тройном преступлении: взял пиво без ее ведома, собирался пить из горла и забрызгал всю кухню, включая собственную одежду, после чего начался довольно крупномасштабный скандал. Причем такой крупный, что даже когда мы на всякий случай еще раз свалили вазу с телевизора в спальне, Света даже ничего не услышала.

Но примерно через час все успокоилось. Кухня была вымыта, залитую пивом майку Андрея Света застирала, и ребята пошли спать. А мы с Цигейкой вольготно разлеглись на только что собранных коробках, стоящих в компьютерной. Обычно я дрых на диване, а Цигейка под стулом, но лично я люблю поспать на новом месте. Тем более, что лежа на коробке я себя чувствовал просто королем на троне.

Следующие два дня, оставшиеся до переезда, прошли, как в тумане. Даже и рассказывать не хочется о том кошмаре, который творился в квартире. Но надо рассказать, чтобы это послужило назиданием грядущим поколениям одомашненных животных.

Оба дня Света с Андреем находились в полубезумном состоянии, непрерывно пакуя и укладывая всякое барахло. Разумеется, в первый же день глубоко-глубоко были упакованы все предметы самой первой необходимости, поэтому ругань в квартире стояла - несусветная, особенно когда Света, находясь в ванной, вдруг обнаруживала, что зубы ей придется чистить пальцем или веником, потому что Андрей уложил все зубные щетки, а Андрей, вскипятив чайник, выяснял, что чай пить придется прямо из сахарницы или из ладошки, потому что все чашки и стаканы уложила Света.

Я уж молчу о том, в какое положение были поставлены всякие экзотические домашние животные, вроде меня и Цигейки, потому что наши мисочки для еды были упакованы еще в самом начале сборов. Наши права попирались самым кощунственным образом. Раньше как происходил процесс завтрака... У меня был специальный подносик, купленный Андреем в припадке нежности ко мне после неудачного похода на Птичий рынок, который Андрей раскопал в той самой палатке, где ему продали беруши от кошачьих воплей. На подносике было два отделения: для сухого корма и для воды. Света осторожно наливала воду в левое углубление, а в правое закладывала вареную рыбку или мои любимые мясные консервы. Я, в зависимости от настроения, или великодушно кушал, или начинал кобениться, делая вид, что сегодня водичка должна быть налита в правое углубление, а еду необходимо положить в левое. Если я кобенился, то Света брала подносик и разворачивала его на 180 градусов, показывая, что теперь все в порядке. Если у меня настроение кобениться не пропадало, то я делал вид, что простой разворот на 180 градусов меня не устраивает, и что она должна воду вылить, переложить туда еду, а в едальное углубление налить воды. Дальнейшее зависело от того, насколько Света торопилась на работу. Если не торопилась, то она выполняла требуемое, объясняя вслух, как же она ненавидит мои выкрутасы. Если же Света торопилась, то я легонько получал по ушам, и был вынужден есть то, что поставлено, уже не выкобениваясь.

И всего этого счастья меня лишил переезд! Мой подносик упаковали, мою старую едальную плошку тоже упаковали... да что там говорить, даже старую питьевую плошку заложили на самое дно пакета. И во что превратилось утреннее едальное шоу? Нам с Цигейкой пихнули какое-то пластмассовое корыто, наполненное непонятно чем, сказали: "Быстро кушайте, сейчас не до вас", и все! Воды вообще налили в пластмассовое кашпо из-под цветов! У меня, при взгляде на это кашпо, сразу морская болезнь разыгралась. Там же утонуть можно!

Какие уж тут выкобенивания? Какие тут соблюдения едальных церемоний? Просто плюнули в душу, однозначно. Причем даже и внимания никто не обратил на то, что кот - расстроен! Что кот даже не до конца обглодал куриное крылышко, настолько он был возмущен. А ведь раньше Света немедленно обратила бы внимание на эти зловещие симптомы! Сразу бы началось: "Ну, Шашлычок, ну, солнышко! Ты почему не докушал курочку? Может, хочешь немного консервов, а? Может, у тебя животик болит?" А сейчас всем наплевать на мой животик.

Мы даже с Цигейкой немного поссорились. Потому что я, когда увидел такое явное пренебрежение ко всем традициям, предложил ей гордо отказаться от еды и питья часа на два, чтобы ребята почувствовали, что они наделали. Но эта негодяйка меня не послушала и быстро сожрала все, что лежало в корыте. И даже не подумала, что сегодня нам миска досталась одна, так что Света не поймет, что я ничего не поел. И это называется - подруга! Давить таких подруг! Я ей так и сказал, что если еще раз такое произойдет, то я перестану лоббировать ее интересы в нашем доме. Она уже забыла, что осталась здесь только благодаря моему покровительству! Впрочем, Цигейка почему-то не сильно отреагировала на мое возмущение. Этот переезд, видать, на всех подействовал самым отрицательным образом! Она только пробормотала, что, мол, надо есть, пока дают и убежала под стул. А я остался стоять, как дурак, посреди кухни, причем все думали, что кот шикарно поел, раз миска стоит пустая. А Я ЖРАТЬ ХОЧУ! Цигейка же одна все съела!

Пришлось прибегать к НАМЕКАМ. Впрочем, даже на это ребята сегодня не реагировали. Андрей меня вообще выставил из компьютерной, потому что, видите ли, я потерся о его ноги в тот момент, когда он укладывал в коробку свой любимый принтер, в результате чего он, понимаете ли, испугался и уронил принтер на сканер! Орал еще при этом так, что даже бабульки во дворе испуганно затихли. Можно подумать, что я виноват в том, что у сканера треснуло какое-то там стекло. Ну треснуло! Пускай стекло из окна вытащит. У нас по всей квартире в окнах - шикарные стекла. Все равно же отсюда съезжать. А что у принтера крышка треснула, так надо было его в руках криворуких сильнее держать! Подумаешь, котик - толстый животик о ноги потерся. Я же его не кусал и не мявчил. Просто потерся - мол, дай пожрать, зараза! А он заорал, как какая-то институтка, и уронил свой паршивый принтер. Сам и виноват. Между прочим, это не очень хорошая манера: брать меня за шкирку и выбрасывать в коридор с такой силой, что я на брюхе доехал аж до кухни. Это унижает мое кошачье достоинство и стирает мое физическое достоинство, потому что пол - довольно неровный.

Даже Света в этот раз не отреагировала на мой НАМЕК. Я даже выбрал хороший момент, когда она сидела на пуфике и укладывала в сумку свою косметику, так что никакие чертовы принтеры со сканерами не пострадали бы, но она в ответ на мои ласковые трения о ноги только рассеяно приговаривала: "Ну хватит тебе, Шашлычок. Я знаю, что ты меня любишь. Но маме нужно собираться". Люблю ее, как же! ЖРАТЬ давай! Сколько можно намекать, в конце концов? Все-таки люди - жуткие эгоисты. Думают, что животное от них просто без ума и жить не может, если не выскажет свою любовь. Не знаю, может, собаки и такие, но мы, коты, этим идиотизмом не страдаем. Кушать положили - хорошие хозяева, любовь и все такое. Не положили - дураки и козлы, налью в тапок и в удобный момент укушу за ногу. Пусть знают, что раз купили кота, значит никакие чертовы переезды не должны помешать его покормить! Сначала покорми кота, потом переезжай! Понял? Вот разозлили они меня - дальше некуда. Действительно, что ли, в тапок кому-нибудь налить?

@темы: "зверята"

---

Дамблдор о Магдалине))))))

06.09.2009 в 18:43

Пишет  Masudi:

)))))
Люди, я, как известно, ни разу ни Поттероман. Я и фильм (кажется, первый) смотрела в полглаза.
Но это... Рекомендую.

06.09.2009 в 16:18

Пишет  Hollifield:

06.09.2009 в 15:27

Пишет  Катри Клинг:

аааыыы!

Унесла у Trifles
Ефим Шифрин Немного о живописи


Ставлю в один ряд с выступлениями Жванецкого Как шутят в Хогвартсе и Рассказом подрывника

@темы: "Harry Potter etc."

---

Мой любимый (и единственный) слэшный рассказ

06.09.2009 в 18:49

Пишет  Юпа:

Оно прекраааасно! xDDDD
Пишет  Dara-Valevski:

14.07.2008 в 14:47

Sir Konrad Weller
К слову о слэше... Вот лучшее, что я читал:

Фред, не смейся… мне в ухо… - сдавленно простонал Джордж Уизли, корчась от хохота так, что ноутбук едва не соскользнул с его колен.
Ноутбук был собственностью Чарли Уизли. Он купил его, чтоб переписываться с маггловскими друзьями из Румынии и не гонять почем зря сову. После того, как загадочная штука была изучена Артуром Уизли, ее тайком периодически заимствовали близнецы.
Кто из них первым предложил набрать в поисковике имя и фамилию любимого преподавателя зельеварения, они уже и сами не помнили. Но результат превзошел все ожидания.
- Ой, бл*! - взвыл Фред. - А вон ту ссылочку нажми…
Джордж послушно нажал и начал тихонько подвывать от невыразимого восторга:
- Ну, прикоооол…
- Это называется "слэш", ты что, не читал?.. - сказал Фред и вдруг побледнел.
- "Пейринг: Северус Снейп/Фред Уизли", - прочитал Джордж.
- Что??? Бл*, да чтоб я с этой вороной немытой! Врут они все!!!
- "Фред сам не знал, как зародилось в нем это странное чувство", - задушевно прочитал Джордж. - А где ты видел мытую ворону?..
- А по ушам?!
У Чарли же они узнали, каким образом можно перевести все интересующее с монитора на бумагу, то бишь "распечатать".

- И что вы, интересно, собрались распечатать? - с подозрением поинтересовалась Молли Уизли.
- А, это, мам, маггловский трактат о… ведьмах, - относительно-находчиво ответил Джордж. - Э… пригодится как дополнительная литература…по истории магии.
Гриффиндорская гостиная стонала от смеха несколько вечеров. Толстая пачка слэша и рисуночков мигом разлетелась по рукам. Фред и Джордж, уже разбиравшиеся в этом как заправские слэшеры, тщательно следили за тем, чтоб в руки студентов моложе третьего курса не попали рассказы с рейтингом NC-17. Гермиона пыталась отобрать и остальное, но потерпела полнейшую неудачу. Фред и Джордж наслаждались эффектом.

Но это было еще не все, что они задумали с этим сделать…


Профессор Снейп с недоумением посмотрел на толстую папку, подсунутую кем-то под дверь его кабинета, и брезгливо поднял ее. Если это чья-то курсовая, подумал он, то низкий балл ему обеспечен.

Это не была курсовая; первый же листок в папке заставил Снейпа вздрогнуть и раздуть ноздри. Это был рисунок с изображением совершенно голого тощего хмыря с черными волосами до пояса и непристойной ухмылкой на кривоватом лице. Нос изображенного внушал боязливое сочувствие. Подпись же к рисунку свидетельствовала, что это… не кто иной, как Северус Снейп.

- Но у меня вовсе не такой ужасный нос, - с обидой пробормотал Снейп.
Следующий рисунок изображал того же хмыря в объятьях юноши в очках и со шрамом на лбу.
Бледное лицо Снейпа начало медленно наливаться густой багровой краской.
Остальное в папке оказалось кипой идиотских рассказов. В пятнадцатый раз подавив в себе желание швырнуть весь этот бред извращенцев в камин, Снейп подпер подбородок кулаком и задумался.
По мнению авторов, он, профессор зельеварения Северус Снейп, переспал в Хогвартсе со всеми, исключая сэра Кэдогана с картины, был гомосексуалистом, педо- и зоофилом, вуайеристом, эксгибиционистом, садистом, мазохистом и - как называются те, кто хочет спать с Гарри Поттером? Ах да. Идиоты. Идиотом тоже.
После столь неожиданной информации Снейп, который на четвертом десятке все еще оставался девственником, потому что совершенно справедливо полагал себя сексуально непривлекательным, был просто в шоке. На его щеках пылали алые пятна, глаза блестели, он то и дело облизывал тонкие губы и мучительно думал над тем, чьи же это происки. Притом в голову ему, разумеется, не пришло, что все это могли написать магглы.
Во всех рассказах он был гомосексуалистом. Может, это месть какой-нибудь влюбленной в него студентки?! Снейп задумался, есть ли в больнице Святого Мунго отделение для страдающих эротическим помешательством в тяжкой форме.
Глаза его против воли возвращались к бледно пропечатанным строчкам, а пальцы нервно барабанили по столу. Дочитав про то, как он соблазнял аж самого Вольдеморта, что было, сразу скажем, неудачной идеей для рассказа, Снейп взял следующий листок… и взревел, хрястнув кулаком по столу так, что на нем подпрыгнула и выругалась пробирка с Говорящим зельем.
" - Звереныш мой, - тихо произнес Северус, глядя в испуганные золотистые глаза…"
- У этого козла, то есть волка, то есть оборотня ГОЛУБЫЕ глаза! - рявкнул Снейп. - И чтобы я!! С НИМ!!! ТЬФУУУУ!!! Аваду Кедавру вам всем!!!

Это Блэк, озарило его вдруг. У него в онанизме от Азкабана крыша поехала. То есть наоборот, конечно. Но это неважно. Это точно он. Ревнует меня к оборотню, извращенец. Так и знал всегда, что они геи. Еще в школе было заметно!!

Ну, я вам всем покажу, подумал он, отшвырнув гнусную пачку. Кому всем и каким образом, он пока не знал. И вообще пора было спать.
…Полночи ему, никогда раньше не видевшему снов, снились обнаженные гриффиндорцы. Стаями. Рем Люпин в волчьей шкуре эротично лизал ему подобородок и тыкался в щеку мокрым носом. Вольдеморт кормил его мороженым с руки и звал своей девочкой - и Северус не возражал. Ему было уже все равно.

Но когда вместо Вольдеморта перед ним явился сэр Кэдоган и заорал "Отсоси у меня, подлый трус!", Северус свалился с кровати.
Оставшееся до утра время он занимался тем, отчего у Блэка предположительно поехала крыша в Азкабане, и к шести утра проблема предстала ему в несколько ином свете.
Носатый урод, вымой голову? Так, да?! Да разве про никому не нужного, непривлекательного, неэротичного (да-да!) мужчину ТАКОЕ напишут?!
Опять же, после прочтения слэша у него существенно изменилось мнение кое о ком еще. Впрочем, он всегда знал, что в тихом омуте черти водятся. Детей мы оставим в покое, подумал он, за детей точно в Азкабан, а вот некоторые волки позорные с голубыми золотыми глазами еще узнают, что такое Северус Снейп!
Он понравился себе - таким, каким его описывали. Даже сальные его волосы, как выяснилось, "горьковато и нежно пахли полынью". Снейп собирался с утра вымыть голову, но в свете новых решений отмел эту идею как бессмысленную.

- Я вам покажу, кто самый эротичный мужчина в Хогвартсе, - злобно пробормотал он, запахивая мантию. Выпрямился. Полюбовался на себя в зеркало. Скроил Сексуальную Саркастическую усмешку. И вышел в свою новую жизнь.
Рем Люпин едва не сел, когда Северус вдруг ни с того ни с сего подвалил к нему, почему-то дико блестя глазами и строя различные рожи, и низким задушевным голосом произнес:
- Что ты никогда ко мне зайдешь, интересно? Как-никак, старые школьные друзья… есть что вспомнить.
- Ээээ, да, зайду… - в шоке промямлил Рем.
- Сегодня вечером, - величественно кивнул Снейп и отбыл.
- У меня слуховые галлюцинации или он вправду назвал меня своим школьным другом? - растерянно пробормотал Люпин. Не далее как вчера Снейп посмотреть на него не мог без гримасы отвращения… Заколдовали его, что ли?

Рем вошел в кабинет Северуса с некоторой опаской - и убедился, что, кажется, опасался не зря. Снейп явно был не в себе. Он восседал на кровати и утомленно любовался стаканом эля на просвет. Из колбы на его рабочем столе торчала пошлого вида алая роза.
- Северус, может, я не вовремя?.. - с робкой надеждой спросил Рем.
Рем выглядел крайне смущенным, но Снейп подумал, что все это ерунда. В тех рассказах он тоже всегда смущался. Поначалу. Скромное создание.
- Как раз вовремя, - загадочно сообщил Снейп, устремив на него излишне выразительный взгляд и томно добавил:
- Волчоночек…
У потрясенного Рема даже приоткрылся рот, и он невольно сделал шаг назад. Снейп меж тем подошел к нему, нежно потрепал его за ухо и сообщил:
- У тебя красивые глаза.
- Северус!! Ты…э… хорошо себя чувствуешь?
- А ты? - игриво спросил Снейп, накручивая на палец прядь ремовых волос.
Это уже было немного слишком. Рем, следя за каждым движением Снейпа, начал потихоньку отступать к двери.
- Сириус ничего не узнает, - твердо сообщил Снейп.
- Конечно, - подтвердил Рем, - он в же Азкабане.
Он решил, что с сумасшедшим безопаснее соглашаться. А то мало ли что он может выкинуть.
- Вот именно, - прошептал Снейп, - и нам с тобой ничего не помешает…
- Не помешает в чем? - нервозно спросил Рем, потому что Снейп теперь стоял к нему вплотную.
- Тебе будет хорошо со мной, - прошептал Снейп, притягивая его к себе.
Вот в это Рем уже при всем желании не мог поверить. Несчастный гетеросексуальный оборотень подумал, что если б ему даже и захотелось чего-то этакого, то Снейп был бы последним, с кем он хотел бы это сделать. Снейп - это уж что-то совсем противоестественное… Он попытался вырваться, но Снейп держал крепко.
- Северус, я орать буду, - тихо и угрожающе предупредил Рем.
- Конечно, будешь, - сладострастно прошептал тот, зачем-то засовывая кончик языка ему в ухо. - Ты будешь просить еще…
- Пока что я вынужден просить тебя пойти нафиг! - взвизгнул окончательно деморализованный Рем.
- О да, я знаю, ты любишь другого, - без малейшей скорби в голосе заметил Снейп, поглаживая оборотня по заднице.
- Да!! - заорал Рем. - Другого! Этого, как его, Мак-Гонагалла! Дамблдора!! ХАГРИДА!!! ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ!!!
- Ах ты маленькая шлюшка, - ласково прогундосил Снейп в его обслюнявленное ухо…
Под дверью Снейпова кабинета у близнецов Уизли отпали челюсти.
- Так это все правда, этот слэш, - прошептал Фред, квадратными глазами глядя в квадратные глаза брата. - Носатый любит Люпина!
- А Люпин Дамблдора!
- Дурак. Хагрида!!!
- Ох, бедняжка… - икнул Фред.
Тут оба они едва успели отскочить за угол, потому что дверь Снейпова кабинета распахнулась настежь, и взглядам их предстало престранное зрелище.

Люпин, держа в боевой позиции волшебную палочку, левитировал Снейпа по коридору.

- Какой ты жестокий, - стенал тот.
- Локомотор, придурок! Вингардиум, бл*, левиоса! - рычал красный, растрепанный Рем.
- Я так хочу тебя!..
- ФИНИТЕ ЭРЕКТУМ, с*ка, дети смотрят!!!

…Через полчаса Снейп, напоенный успокоительной настойкой, в которую мадам Помфри не без умысла добавила капельку Признавалиума, скорбно рассказывал ей о своих любовных бедах. Когда он всхлипнул "А он меня не любит…" и смолк, она понимающе кивнула:

- Жениться вам надо, профессор…

Автор: Мелф

URL комментария

@темы: "Harry Potter etc."

---

Дневник одного кота -14 (с)

Домой Андрей явился с двумя наполненными сумками. Света его встретила с надеждой во взоре, но он расстегнул первую сумку, и Света увидела, что та доверху наполнена картошкой.

- Продал все-таки, - с ненавистью глядя на мужа, сказала Света. - Ну если ты Шашлыка продал, то забирай свой компьютер вместе с картошкой и катись отсюда к чертовой матери.

Вместо ответа Андрей раскрыл вторую сумку, в которой сидели мы с Цигейкой.

"Аф", - сказала Цигейка, "Мр-р-р", - сказал я, и дальше началась бурная сцена, в которой со стороны Светы попеременно участвовали то мы с Цигейкой, то Андрей.
.
Вечером вся семья благодушествовала на кухне. Андрея поили пивом, меня кормили судаком, Цигейка лопала консервы, которые я не скушал в обед.
- Как все-таки хорошо, что у нас есть домашние животные. Правда, милый, - спросила Света, ласково почесывая Андрея за ушком.
- Угу, - подтвердил тот, пошевелил ногами с пластырем, почесал царапину на носу, погладил синяк на скуле и отчего-то вздохнул.

После неудачной попытки Андрея продать меня с Цигейкой на Птичьем рынке, у нас не жизнь наступила, а полная малина. Света нас обожает, да и Андрей все время вспоминает, как мы бросились защищать его на рынке от крановщика, поэтому в доме царит полная любовь и согласие. Андрей даже мирится с тем, что я нагло дрыхну на его любимом диване, и когда ему самому приспичит туда усесться, он это делает крайне осторожно, стараясь не наступить мне на глаз или хвост.

Хотя, если честно, мне это даже стало надоедать. Раньше-то, во время боевых действий и завоевания места под солнцем, - кровь кипит, шерсть дыбом, каждый день - из боя в бой. Я же, все-таки, хищник, не то что Цигейка. А сейчас - тьфу... Что бы мы с ней ни вытворяли, Света на все смотрит с умилительной улыбкой и кричит мужу: "Андрюша, ты посмотри, что Шашлычок и Цигеечкой выделывают! Какие они умные - ужас просто!" Андрюша на эти крики приходит, смотрит на наши кунштюки с каменным выражением лица, но уже не выступает, а делает вид, что он в таком же восторге, как и Света. Меня это все даже пугать стало. Потому что похоже, что мы с Цигейкой от такого невероятного попустительства совсем уже обнаглели. Впрочем, наглеть, как выяснилось, нам оставалось недолго. Потому что в один прекрасный день... Но лучше обо всем по порядку.

Как-то раз Андрея вечером что-то долго не было, и Света начала было уже волноваться, потому что муж собирался вернуться еще днем и ни о каких задержках не предупреждал. Наконец, часов в 12 ночи раздался звонок в дверь, Света открыла, и на пороге возник Андрюша с широченной улыбкой на лице, благоухающий парой литров пива и граммами двумястами-тремястами коньячка.

- Ну вот, - сказала Света расстроено. - Обещал же месяцок воздержаться от своих этих фидопоек-интернеток, ан нет - и пары недель не выдержал.
Андрей, между тем, сохранял на лице довольно восторженное выражение, что было странно, потому что обычно в таких случаях он приходил или крайне агрессивный (если пил с фидошниками), или наоборот - совершенно смиренный (если пил с интернетчиками).
- Светка, - сказал Андрей, после чего качнулся. - Светка, - повторил он и махнул рукой - мол, присоединяйся к моему веселью.
Света и сама поняла, что произошло нечто необычное, и что буквально через пару минут она простит своему благоверному алкогольное состояние любой степени насыщенности.
- Ну, ну, не томи, - заторопила она его, но Андрей все стоял на пороге, покачиваясь и сохраняя на лице выражение светлой радости.

Наконец, он тяжело шагнул в дом, чуть не отдавив мне лапу. Я взвизгнул рванулся в сторону, налетел на Цигейку, которая стояла рядом, наблюдая за всей этой картиной, чуть не сшиб ее с ног, и собачка от возмущения сказала: "Аф".
- Аф! - неожиданно заорал Андрюша. - Аф! - тут он довольно резво схватил Цигейку поперек живота поднял и начал целовать, выражая таким образом свой полный восторг.

Мы со Светой аж обалдели, не говоря уж о самой Цигейке. Андрей вообще не любил бурные изъявления чувств, особенно по отношению к животным. И если мне он иногда еще чесал животик после того, как напивался пива, то Цигейку он даже не погладил ни разу, потому что вообще не любил собак.

- Андрюша, ну что случилось? - продолжала допытываться Света, одновременно пытаясь вырвать у него из рук Цигейку, которая от подобно изъявления чувств совсем обалдела и только слабо повизгивала.

Но как только Цигейку удалось вырвать, Андрей тут же подхватил меня, заорал: "Шашлычок, дружище!" - и тоже стал целовать.
Все-таки люди - они очень странные. Вот вас, например, никогда не пытались поднять на высоту примерно трех человеческих ростов (метров на пять) и начать целовать, крутя то в одну, то в другую сторону? Вы уверены, что вам это понравится? Наверняка нет! Однако люди почему-то обожают таким образом целовать котов и маленьких собачек, совершенно не думая о том, какие чувства испытывает столь странным образом целуемое животное.

Наконец, Свете удалось оторвать Андрея от меня и отвести его на кухню. Мы с Цигейкой осторожно пошли за ними следом и уселись на пороге, чтобы выяснить причину столько странного поведения хозяина. Правда, он настолько надышал своей алкогольной смесью на Цигейку и меня, что мы дружно начали икать, и никак не могли остановиться минут десять.

Света, между тем, производила с мужем ряд блистательных антиалкогольных мероприятий, потому что ей не терпелось добиться от него живого человеческого слова вместо нечленораздельного мычания и восторженного зацеловывания всех домашних животных. Надо сказать, что мероприятия довольно быстро помогли, потому что где-то после четвертой кружки крепкого ароматного чая Андрей оклемался, перестал размахивать руками и бормотать что-то себе под нос, обвел осмысленным взором кухню и, наконец, объяснил причину своего веселья.

Оказалось, что у Светы с Андреем (ну и, конечно, у нас с Цигейкой) теперь ЕСТЬ СВОЯ КВАРТИРА! Света, как услышала эту новость, так заорала на весь дом, бросилась на Андрюшу и давай его целовать, причем даже когда Андрей, будучи ослабленным сегодняшним приемом алкоголя, упал на пол вместе со стулом, Света продолжала его целовать и в горизонтальном состоянии.

Мы с Цигейкой тоже осознали серьезность момента, поэтому попытались было поздравить Свету с Андреем, но алкогольные пары в нас еще бродили со страшной силой, поэтому мы ограничились только тем, что пару раз поздравительно икнули.

Наконец, первые восторги прошли. Андрей часа два, прихлебывая чай, рассказывал всю эпопею с начала и до конца, а мы слушали и восхищались. Честно говоря, я мало что из всего этого понял, но общую суть уловил: Андрюша, как выяснилось, года два занимался какими-то до безумия сложными обменами квартир своих многочисленных родственников и собственной комнаты в коммуналке, в результате чего им со Светой обломилась небольшая, но зато отдельная двухкомнатная квартирка, расположенная рядом с Тимирязевским лесопарком.

Света, слушая этот волнующий рассказ, была просто в полном восторге. Впрочем, я ее понимаю. Ребята несколько лет мыкались то по квартирам родителей, то по съемным халупам, а теперь им забрезжила своя собственная квартира. Мы с Цигейкой, конечно, тоже обрадовались. Может, хоть теперь ребята поймут, что нам с Цигейкой тоже нужна своя комната. Ведь это вполне логично, не так ли? Их двое - им одна комната. Нас двое - нам другая.

Однако Света с Андреем комнаты распределять пока не собирались, а начали обсуждать вопрос переезда. Выяснилось, что переехать в новую квартиру можно хоть завтра, но с ней связана пара проблем. Услышав о проблемах, Света насторожилась. До этого ни о каких проблемах речь не шла. Но Андрей, увидев ее встревоженные глаза, только успокаивающе махнул рукой - мол, проблемы совсем небольшие.

Во-первых, в качестве временного бесплатного приложения к квартире прикомандирована собака по имени Люся породы колли. (Мы с Цигейкой тут же нервно икнули.)

Во-вторых, в квартире находится куча всевозможных вещей бывшей хозяйки тети Сони, которые трогать нельзя без ее на то позволения. А она этого позволения пока еще не дала.

Но это, сказал Андрей, совершенно мелкие проблемы по сравнению с тем фактом, что у них появилась своя квартира. Света, подумав, с ним согласилась. Мы с Цигейкой, тоже подумав, пришли к выводу, что свою комнату не будем делить ни с какой Люськой, однако наше мнение никто во внимание не принял.

И на ближайшие выходные Андрей со Светой назначили переезд.

Оставшиеся до переезда три дня мы с Цигейкой бурно радовались и предавались мечтам на тему - сколько диванов поставят в нашу комнату. Хотелось бы, конечно, чтобы у нас их было хотя бы два-три. Один мой, второй - Цигейкин, а третий... Третий про запас. Ну, мало ли что случится.

И еще я Цигейке сказал, что мой диван будет обязательно у окна стоять. Потому что мне периодически нужно в окно смотреть, чтобы полностью контролировать ситуацию на улице. Цигейка, кстати, не возражала. Она вообще на все была согласна. Такая покладистая собачонка - это что-то. Поэтому мы с ней и ужились. Для нее всегда мои интересы были выше собственных. Причем намного выше, потому что я обычно возвышался на диване, а она болталась под стулом.

Правда, Андрей еще упоминал о некоей собаке Люське, которая нашей компании была ну никак не нужна, но мы с Цигейкой посовещались, и я решил, что раз им в нагрузку дается какая-то собаченция, то пускай они ее в свою комнату определяют. Нам с Цигейкой, решил я, никакие собаки больше не нужны. Даже если дадут третий диван.

(Алекс Экслер)

@темы: "зверята"

---

При всей странности изображения

что-то в этом есть

Ты в стиле стимпанк

Ваше имя В стиле стимпанк ты выглядишь примерно так:

все гадания на aeterna.ru

Гадалку утащила у  Герика-Рута

@темы: "нетягостная бредь"