В копилку высоких головных уборов

В последние дни видела сразу в нескольких блогах разнообразные высокие головные украшения, и решила добавить их "коронами" невест, которыми украшали выходящих замуж девиц с незапамятных времен. Происхождение их понятно - восходит к традиции Девы Марии. Но, возможно, в Финляндии были в короновании невест свои особинки. Во-первых, короновали и крестьянок, и дворянок одинаково - в максимально нарядный головной убор, символизирующий чистоту, разумность, скромность. Каждая невеста выходила замуж принцессой. Она могла быть безземельной батрачкой или дочерью губернатора, но в день своей свадьбы невеста была принцессой.



Корону не обязательно было сооружать или покупать/украшать лично, её брали взаймы к церкви, и до сих пор берут, если кто-то хочет свадьбу в национальном костюме. Причем невесты в Финляндии белые платья не надевали, в глубинке ещё в 1949 выходили замуж в тёмном платье из хорошего материала. Тёмный материал освежала белая рубашка. Вот корону украшали по-разному. С 1600-х стали использовать для украшений меньше настоящих драгоценных камней, и больше всякого дешевого, но сияющего-сверкающего. Разве что если невеста хотела надеть корону из роз.



Свадебный костюм заботой невесты не был - им занималась полностью одна из подружек, которая и называлась morsiamenpukija, костюмер невесты. И это её честью было нарядить невесту максимально прекрасно. Украшения, как и короны, обычно брались взаймы, специально для этого дня. В 1600-х и 1700-х этими костюмерами невест были обычно представительницы местной знати, кстати сказать.

Правда, в 1664 году шведы издали указ, что невеста должна быть одета, по крайней мере, в соответствии со своим и жениха социальным статусом, а не в наряды дамы, за костюм невесты отвечающей:

"Также должны быть запрещены излишние украшения невест в платье не по чину, даже поношенное, так как каждый должен одеваться в соответствии со своим положением, и в таком наряде должна соблюдаться надлежащая вежливость, а манера одеваться должна соблюдаться, как принято в указанном положении, но не выше его."



Богатое украшение короны невесты настоящими драгоценностями и жемчугом без ограничения отныне дозволялись лишь аристократам и высшему разряду представителей церковной иерархии (которая была разделена на 4 класса).

Дочерям нетитулованных помещиков разрешали выходить замуж в золоте, серебре и жемчугах, но не в бриллиантах. Прислуге весьма неопределенно запрещалось одеваться и украшаться "по моде". Хотя вообще-то зря канцелярские умы изощрялись. Крестьяне Швеции и Финляндии испокон веков на самые главные праздники надевали местную вариацию национального костюма. И на женихе в любом случае был сюртук, позднее фрак, и высокая шапка, позднее цилиндр. Во фраке женихи и в наши дни к алтарю идут.



Но вообще-то кому были нужны какие-то бриллианты, если из хрусталя, кружев и прочих красивостей создавались шедевры?! Если в начале 1700-х к короне девушки надевали венки, то к концу столетия вошли в моду ленты и цветы из ткани и бумаги. Короны стали расти в высоту. В 1800-х в моду стали входить короны в форме полумесяца, особенно в юго-восточных областях.

@темы: финляндия

---

И что это за хрень?

Практикует как минимум Манго, но и другие тоже. То есть Дорама-тв почему-то стала допускать меня до просмотра крайне редко. В моем регионе о ее существовании наверняка мало кто слышал, и уж точно не стали бы закрывать. Альтернативы этой платформе есть, конечно, но бесит. Кому бы пожаловаться? Мне бы хотелось честный обоснуй услышать.

@темы: просто бредь

---

Александра Ионова и финская теософия

Сходили мы 13 мая на выставку Ионовой (как мы думали) в музее Галлен-Каллела. На самом деле выставка оказалась скорее о ней, нежели об искусстве, хотя картин она написала больше тысячи. Причем, по словам свидетелей, рисовала с закрытыми глазами. Картины она никогда не продавала - просто раздавала, потому что и живопись, и музыкальные композиции пришли в ее жизнь через просветление, и она считала, что полученное как дар надо дарить, а не продавать. Композицию рекомендую, она хорошая ionowa.net/musiikki/aleksandra_ionowa_improvisa..., а про Александру попытаюсь написать, хотя ее судьба сама по себе имеет значение лишь в концепте гораздо более серьезной темы.



Белое братство, 1955 Одна из немногих картин Ионовой, которую можно было назвать картиной, по-моему.

Дело в том, что Ионова была мистиком, и состояла в теософской ложе Ruusu-Risti, то есть в Ордене храма Креста Роз, основанной в 1920 году, у которой корни ведут в Орден розенкрейцеров. А у розенкрейцеров было совершенно свое понимание и мировой истории, и истории христианства, и истории рас. В придачу, одной из основательниц ложи была Елена Блаватская, идеи которой о том, что в некоторых расах нет Священной Искры, в связи с чем они обречены на деградацию и вымирание, а другие и вовсе являются духовно полулюдьми, в наше время как-то не звучат (после того, как нацистская Германия попыталась провести эволюцию рас радикальным способом, эти идеи уже не кажутся безобидным бредом слегка сдвинутых по фазе индивидов).



Блаватская и Мария Дерэм, одна из первых женщин-фримасонов, журналистка и общественный деятель по защите прав человека. Дерэм, на мой взгляд, была заинтересована в первую очередь продвижением именно идей равенства людей в целом и женщин в частности, за что ее называют феминисткой, хотя само название основанной ею ложи, "Le Droit Humain" ("Право человека"), говорит само за себя

Интересно, что именно эти размышления Блаватской о судьбах человечества имеют довольно мало общего с идеями розенкрейцеров, которые вообще непонятно как появились в достаточно дремучем в плане любви к ближнему 1606 году. Ну представьте - по всей Европе идет радиальное физическое и социальное уничтожение инакомыслящих под разными предлогами, охота на ведьм в разгаре, а тут появляются типы в белых балахонах и вещают о моральном и интеллектуальном кризисе Европы, о всеобщей и всемирной реформе человечества, об объединении всех христиан под эгидой ученых мужей, и прочее малопонятное в том же роде. Чудо да и только... Впрочем, чудо, близкое к идеям лютеранства.



"Роза Лютера", в которой заключена основа его теологии: "Первым должен быть черный крест на сердце, которое окрашено в свой естественный цвет, так что мне будет напомнено, что вера в Распятого вводит нас в Царство Небесное. «Потому что сердцем веруют к праведности». Хотя это и черный крест, который умерщвляет и должен также причинять боль, он оставляет сердцу его естественный цвет. Он не искажает природу, то есть не убивает, а сохраняет её живой. «Праведный верою жив будет». А сердце изображено в центре цветка белой розы, олицетворяющей радость, утешение и умиротворение, которые приносит вера. Другими словами, она помещает верующего в белую розу радости, «мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам». Розе же надлежит быть белой, а не красной. Ведь белый цвет — это цвет духовности и всех ангелов. Роза благоухает в небесно-голубом поле. И такое благолепие в духе и вере есть начало будущей небесной услады. Поле окружено золотым кольцом. Это означает, что небесному блаженству нет конца; оно будет длиться вечно. Оно дороже всех радостей и благ, точно так же, как золото выше, благороднее, ценнее всех металлов. Это мой compendium theologiae"

Так что нет ничего странного что именно финская ложа заявила себя всеобщим братством всех людей, которые вместе и с уважением друг к другу ищут высшую правду за всеми религиями. Блаватская, которая к 1920-му году уже успела умереть, присутствовала в организации лишь в некотором роде - через англичанку Анни Безант, которая в период поисков своего пути с ней общалась, особу более чем своеобразную и имеющую собственное мнение о том, где высшую правду надо искать. В Индии, вестимо. Карма и сансара там часть религиозного учения (Безант действительно очень серьезно погрузилась в вопрос независимости Индии, так что если Блаватская искала мистических Мастеров в буддизме и тибетских высях, Безант вполне естественно нашла много моментов, общих для индуизма и теософии). Это совершенно не понравилось Петтеру (Пекке) Эрвасту, который тоже участвовал в проекте с финской ложей. Эрваст был изначально толстовцем, и так впечатлился, что пережил в 1896 году нечто, что, по его словам, совершенно невозможно и не нужно описывать, но что, несомненно, было тем же чувством, которое ощутил Христос при крещении.



Петтер Элиас Эрваст, писатель и оккультист

Финскую ложу Теософского общества организовали под девизом "Истина важнее веры" в начале 1907 года, и Эрваст стал его главным секретарем. Первые трещинки между между сообществом и Эрвастом появились с началом Первой мировой. Анни Безант объявила, что Германия представляет темные силы, и что поддерживать окружающие ее государства нужно и правильно. Эрваст же был убежденным пацифистом, и считал, что такие вопросы вообще не входят в компетенцию сообщества, и что их дело - искать высший разум и воспарить над человеческими скорбями и радостями. Безант считала, что на роль проводника Мирового Учителя высшими силами избран Джидду Кришнамурти (который первую часть жизни действительно ментально был эдаким сосудом, в котором всё отражается, но не более того, при том что исключительно красивый ребенок умственно отсталым явно не был - прочтите о нем в вики, это того стоит), официальным опекуном которого она являлась. Эрваст же скромно молчал о том, что проводником может быть только он.



Анни Безант, которая сбежала от скучного мужа-пастора, чтобы окунуться в море теософии, бурными волнами которого она энергично пыталась управлять

В общем, Эрваст и его последователи оторвались от Теософского общества, и организовали сначала внутри него Оккультическое отделение, заточенное исключительно на духовные темы в отрыве от политики, а после того, как Эрваста стали ожидаемо обвинять в расколе Теософского общества, то оккультисты отделились от Общества полностью, организовав ложу Креста Роз. Благо, теософия сама по себе включает как эзотерику, так и оккультизм.

Только не подумайте, что Эрваст был надутым самовлюбленным идиотом, вовсе нет. Хотя история масонства не является закрытой, и хорошо представлена в плане материальных исследований, крайне мало тех, кто в ней в принципе сносно ориентируется. Как минимум потому, что это колоссальный объем информации, для понимания которой нужны довольно основательные познания. И потому, что о фримасонах в целом и оккультистах в частности в сознании масс застряла лишь карикатура, скормленная им официальной структурой власти, вовсе не готовой позволить винтикам в государственной машине усомниться в удобном для этой структуры понимании окружающего мира. Таким образом у людей, от теософских кругов далеких, нет даже отдаленного представления о том, что такое масонство, и насколько система масонства сквозь множество веков пронизывала и пронизывает сферы интеллектуальной элиты всего мира. Эрваст, который был интеллектуалом, оставившим после себя около 70 трудов на тему, был в этом вопросе специалистом.



Роба, сшитая Ионовой для декламатора Ли Ханнуккала-Похъянмиес.
На стене работы Ионовой от 1952 года: Создателю (Эрвасту?), Сен-Жермен (очевидно, именно граф-алхимик, а не французский епископ), Кут Хуми (Учитель Вневременной Мудрости и один из членов Духовной иерархии, которая направляет развитие человеческой расы этой планеты к более высокому уровню сознания), Мария и Иисус

Именно в эту ложу и пришла в 1928 году Александра Ионова (1899-1980), человек, изначально невозможно далекий от эзотерики, оккультизма и прочей мистики. Александра была дочерью русского коммерсанта Федора Ионова, причем коммерсанта довольно успешного, который обеспечил дочери самое лучшее образование, какое только можно было получить. Поскольку два класса начальной школы девочка отходила в России, отец определил ее в русскоязычную Мариинскую гимназию для девочек в Хельсинки. А потом начались потрясения 1918-1919 годов. Федор Ионов был достаточно богат и дальновиден, чтобы пожертвовать частью состояния для того, чтобы стать гражданином ставшей в декабре 1917 года независимой Финляндии, и перебраться от греха в более провинциальный Лахти со всем семейством, в котором, кроме Александры, было ещё четверо детей. Тем более что гимназию все равно закрыли. Надо сказать, что войну они пережили: Федор Ионов умер в возрасте 64 лет только в 1933 году, а мать, Мария Николаева, дожила до 82 лет и умерла только в 1952 году.



Трансформация астрального тела к совершенству

Кое-что о характере Александры (или Шуры, как все ее называли) говорит то, что она сразу же открыла в районе военных казарм кафе, и следующие восемь лет так и работала там с утра до вечера. О чем обычно не говорят, так это о том, почему в 1918 году место около казарм было настолько оживленным, что и простенькое кафе в те небогатые годы стало прибыльным делом. А объясняется это тем, что в 1918-1919 годах в районе был концлагерь на 10 000 человек для пленных "красных" и всех, кого в эту когорту затолкали недоброжелатели и чрезмерно ретивые блюстители политической гигиены. А наличие концлагеря означало наличие немалого военного персонала.

На сравнительно небольшую территорию согнали не только красногвардейцев, но и беженцев на восток, которые пытались спасти свои жизни, перейдя границу с Россией, но не дошли. Женщин и детей моложе 15 лет в лагере было 2200 и 289 (согласно выписанным ордерам на арест). Позднее, без всякого суда, были расстреляны 218 женщин, младшей из которых было 14 лет. Они числились красногвардейцами, потому что были вынуждены наниматься к красным, которые стояли в округе, на кухни и в прачечные. Там платили, а заводы, где раньше эти женщины работали, были закрыты. Где-то надо было доставать деньги, чтобы кормить семьи. Смертность в лагере была высокой, естественно. Казармы не могли вместить такое количество народа, и часть пленных разместили на землях ближайшей усадьбы, но все равно содержать помещения хотя бы в относительной чистоте было невозможно. Соответственно, в лагере люди мерли от инфекций и поветрий. Заключенных практически не кормили - половина соленой рыбы на маленьком куске хлеба в сутки. Кто мог и попадал работать, тот ел чуть лучше. Для некоторых спасителями стали солдаты немецкого гарнизона, отношения которых с местным гарнизоном и охраной лагеря были довольно враждебными. Им удалось вытащить из нечеловеческих условий хотя бы некоторых детей и женщин, и они тайком передавали в лагерь еду, на что коменданту приходилось закрывать глаза - начальство немцев исключительно ценило. Поскольку все находящиеся на территории лагеря считались государственными преступниками, в лагере практиковался террор - убить могли кого угодно и когда угодно, обвинив в чем-то или просто так.

Это зарисовка к тому, что видела перед собой 18-летняя девушка целых два года изо дня в день. Нежной фиалкой в таких условиях не выжить, и вряд ли Шура Ионова в те годы имела хотя бы минуту свободного времени для того, чтобы нянчиться со своими душевными травмами, если таковые и были. В 18 весь окружающий адище мог восприниматься и как "жизнь как жизнь". В конце концов ее семье повезло не оказаться внутри подобного лагеря. Но в 1926 году была временная оттепель, всё стало выглядеть почти мирным и нормальным, и молодежь зажила так, как полагается в их возрасте. В этом же году Шура где-то познакомилась с молодой писательницей Сельмой Мякела. Сельма была из тех писателей, которые не оставили в истории следа, но она состояла в Ордене Креста Роз, работала там секретарем, и со всем тем таинственным миром, находящимся за пределами реальности большинства людей, была хорошо знакома.



Сельма открыла для Александры совершенно новый мир, который сразу же оказался для той родным. Тем не менее, на изучение объема информации, который входит в серьезную эзотерику, ушло два года. Сельма была старше на 7 лет, но с самого начала относилась к своей младшей подруге с восторгом, переходящим в преклонение. Она считала ее неземным существом, инкарнацией Мастера, и, надо сказать, это отношение к Шуре разделял весь ее ближний круг и очень многие, кто ее знал. Обе девушки были небогаты, так что в целях экономии Сельма переехала в тот же дом у казарм, где у Александры было кафе. Шура училась, Сельма взяла в свои руки дела мирские. Так она прожили полвека. Впоследствии там было что-то вроде небольшого ретрита, где всегда жили несколько человек, но Сельма ухитрялась как-то содержать это сообщество мечтателей своей практичностью. Благо никто из них не был избалован, и к скромной жизни привычка была у всех. В 1928 году Александра Ионова вступила в Орден Креста Роз, а через год была посвящена в масоны.



Не прошло и двух лет, тем не менее, как в Ордене наметился раскол. Вокруг Ионовой образовался свой круг обожателей и почитателей, а Сельма подливала масла в огонь, утверждая, что Александра - такой же Мастер, каким был Иисус, и даже начав писать ее агиографию (житие святой). Орден был организацией серьезной, и воспринимать Шуру Ионову равной Иисусу Христу как-то готов не был. Поэтому в 1931 году ее и Сельму из Ордена исключили. "Шура - это свет, а свет некоторым режет глаза, как видно", - подвела черту под своей историей с организацией Сельма. И образовала для круга людей, собравшихся вокруг Ионовой, собственную ложу - Ложу Лотоса.

Что касается самой Ионовой, то она очень мало внимания обращала на то, что творится вокруг нее. Она была полностью сосредоточена на установлении мысленного контакта с Учителями (кем бы они ни были), училась толкованию знамений, получаемых во сне, и познавала ясновидение, активно общаясь с теми, кто себя ясновидящими позиционировал. В конце 1930-х она была в числе тех, кто пытался ментально влиять на Сталина, Маннергейма и Гитлера, чтобы остановить и изменить надвигающееся. В общении же Александра, судя по надписям, которые она любила оставлять на своих рисунках, была человеком живым, приветливым и веселым, полностью лишенным чувства собственного величия.



Чего стоит один этот рисунок от 1946 года, где в центре Безант, приезжавшая в Хельсинки в 1928 году, за которой стоит бородатый Мастер, на которого скептически глядит Блаватская, дымя сигаретой

В целом 30-е годы прошли у подруг насыщенно. Они вступили в мистическую организацию "Kalevan pojat" ("Сыны Калева", то есть мистического великана, чьими сыновьями были герои "Калевалы"). Ритуалы там были изысканными, с курениями благовоний и коллективными попытками проводить лучи христианского света в этот вечно бурлящий мир. Впрочем, в те годы вряд ли хоть один представитель культурной элиты Финляндии не состоял бы в какой-нибудь эзотерической секте, связанной так или иначе с миром Калевалы. И вряд ли хотя бы один из более или менее заметных деятелей в политике, бизнесе и культуре не состоял в одной из масонских лож (их было тогда в Хельсинки аж три, причем одна из них - "Le Droit Humain", которая допускала в свои ряды и женщин.

В 30-х Ионова также познакомилась с одной очень знаменитой предсказательницей Айно Лидией Кассинен, практически одного с собой возраста, которая действительно предсказала довольно много реально случившихся крупных событий. Женщина из низов, никому особо не нужный ребенок, она уехала из Хельсинки в Оулу, когда ей было 16, и вернулась уже знаменитой настолько, что была принята в кругах, вхожих к предсказателю Акселю Рингстрёму, который, в свою очередь, был наставником Герды Рюти, жены будущего президента Финляндии в 1940-1944. Ристо Рюти тогда был председателем Национального банка, и состоял в масонской ложе. Вокруг Рингстрёма вообще крутились именно финансисты, хотя как предсказатель он был весьма посредственен, в отличие от Айно Кассинен, которая, надо сказать, при этом предпочитала предсказывать людям простым, отвлекаясь от этого только в крайних случаях, когда видела что-то серьезное (как то неполадку в моторе самолета во время визита Гитлера в 1942 году - так и случилось, и привело к частичному воспламенению). Зато, как врач, он умел исцелять. Рюти, например, он исцелил от язвы желудка. Люди ведь целителям всегда верили по-другому, чем просто врачам. Позднее, после 1946, Ионова подарит Герде Рюти один из своих "цветков жизни" - рисунок, воспроизводящий внутреннюю сущность человека.



Прорыв в мир, который она до сих пор знала только в теории, произошел у Ионовой только в 1946 году. "Небеса во мне, и я в небесах", - сказала она. С тех пор она стала рисовать, писать картины, видеть ауры, изменения души людей, и всё такое прочее. Это неизбежно привлекло к ней многих людей искусства: поэтов и писателей, актеров и художников, музыкантов и скульпторов. Имена я приводить не буду, значение они имеют только местное, но с точки зрения культурной истории страны практически каждый из них имеет большое значение.



Несомненно чрезвычайно интересные "цветы жизни" Христа, Сен-Жермена, девы Марии и Кута Хуми (поскольку "носители" этих душ давно покинули земную жизнь, цвет мрачен, зато лучше видны детали)

Кстати, если учесть, что Александра делала до 50 рисунков и картин в день, то это выглядит некоей миссией, которую ей надо было во что бы то ни стало выполнить. И она всегда протестовала, когда где-то говорили, что она пишет свои картины в состоянии транса. "Я не медиум!" - подчеркивала она. Надо ещё привести высказывание искусствоведа и куратора выставки: Ее работы включают черты, типичные для спиритуализма, технику автоматического рисунка. Она также широко использовала антропософический мир цвета и визуализацию, характерную для теософической визуальной культуры, которая, к примеру, наблюдается в абстрактных картинах Василия Кандинского. Меня, честно говоря, эта фраза потрясла. До меня дошло, что мое слабое восприятие абстрактного искусства говорит не о том, что оно мазня, а о том, что я слишком безграмотна в восприятии того, что хочет сказать художник. Допустим, зачастую посыл настолько силен, что поразительно понятен и мне, но сколько же прошло мимо... Мораль сего момента в том, что если тебе что-то кажется глупым - исследуй явление как детектив. Это действительно расширяет восприятие мира. Например, антропософического мира цвета...





Сельма умерла в 1975 году, Александра в 1980. Нехитрое хозяйство подруг унаследовали родственники Сельмы, немедленно распродавшие картины в частные коллекции и снесшие дом, чтобы использовать участок, который в 1980 году был уже довольно в цене.

@темы: финляндия, Дамский вопрос

---

"Apotheosis"

Вот много увлекательных и красивых дунхуа в последнее время видела, но "Apotheosis" - это головокружительно прекрасно в плане спецэффектов. Он ещё как "Становление Богом" переведен, но пока ничего божественного там не наблюдается. Просто история выживания, собственно. Много драмы, много трагедий, немножко философских выводов. Например, я как-то всю свою жизнь ухитрялась не додумывать до конца один момент часто встречающейся странности: ну почему люди не способны на честный диалог? Чтобы без извиваний, лжи, замалчиваний, глупой загадочности? Насколько проще было бы жить! В этой истории одна арка конкретно о том же.

Герой узнает, что его сестра находится в каком-то непонятном заточение в неизвестном месте. И он преодолевает кучу препятствий, влипает в кучу историй, которые не для всех благополучно заканчиваются, практически погибает (учитель оживила, собственно), чтобы узнать в конце, что сестра не заточена, а спрятана от тех, кому нужна как инструмент (она - абсолютная инь), и если от чего-то страдает, то лишь от скуки. Почему это надо было скрывать от брата, отчего им не дали увидеться (через барьер можно было проходить по специальному амулету-пропуску), какого черта даже письмо не предложили написать (ей доставляли фальшивые от его имени) - совершенно непонятно. Кроме кучи проблем для всех эта политика ни к чему не привела. И даже никого не защитила.

В общем, я фыркала, потом раздраженно подумала над одержимостью властью некоторых персонажей, и меня наконец-то осенило. Все эти танцы с бубнами с целью бессмысленного сокрытия правды - это тоже форма проявления власти. И в нашей жизни примеры этому во всем. Пусть всё более примитивно и менее сокрушающе чем в сказочных историях, но именно ради хотя бы мелкого и кратковременного, но ощущения свое власти. На этом построена вся социальная иерархия. Я тормоз, конечно, но я в хорошей компании: все эти мечты о прозрачности функционирования правового государства - это детский лепет)) Государство состоит из людей, а люди всегда будут финтить и крутить, чтобы ощутить свою значимость, то есть власть. Эх...

@темы: Анимэ

---

Даешь эстетику в массы!

Баночка выглядит совершенно невинно, да? Если увидишь кого-то к ней прикладывающегося на улице, и в голову не придет, что в ней может быть что-то крепче лимонада. А там вино Причем аж 13 градусов. Супруг заметил у дамочек на домовом субботнике, и нам купил на Юханнус.

@темы: "веселая бредь"

---

Да это же шедевр! Каждое слово!

Вот не думала, что кто-то может в газете в таком стиле писать. Но там и построение фраз шедевральное: dzen.ru/a/aD3UyStrxHhDz7wM

@темы: "веселая бредь"

---

Есть чего ожидать от жизни))

Будут снимать продолжение "Мистической девятки", Набрали красавцев, генерала, вроде, тот же актер играет (видимо, пребывал в консервации последние 10 лет, потому что не изменился), а у предка У Се, с которого все началось, на постере пёсель. И правильно. Чахоточные любови нам больше не нужны.

@темы: Дорамы

---

Удача Генри Эвери - 2

Ганг-и-Савай (он же известен как Gunsway) был чудовищно огромным торговым и пассажирским кораблем, оснащенным 80 пушками и водоизмещением 1600 тонн, несшим на борту около 500 вооруженных моряков и около 600 пассажиров. Эдакий небольшой и вооруженный до зубов город на воде. Рядом с ним пиратские фрегаты, для которых скорость была важнее величественности, выглядели довольно непрезентабельно.



Возможно по этой причине Эвери и скооперировался для этой акции с другими пиратскими капитанами. Томас Тью проживал в Нью-Йорке, был богат, женат, и водил дружбу с губернатором. Эвери знал его, похоже, по Бермудам, где Тью получил каперский патент, но пошел по пиратской стезе почти сразу - светская жизнь требовала больших денег. Тью как раз расплатился за свой шлюп, Amity, с его владельцами (чуть ли не в 15-кратном размере, потому как увел его самовольно). На шлюпе было 60 человек команды и до 24 пушек. Ричард Вонт на бригантине Dolphin был старым соратником Тью, даже когда-то служил у него помощником. На Dolphin тоже было 60 человек, но всего 6 пушек, так что ценность бригантины ограничивалась ценностью ее команды, а команда там была что надо. Джозеф Фаро был тоже американцем и приятелем Тью. Его трехмачтовый барк Portsmouth Adventure был тоже оснащен 6 пушками, и тоже нес на борту 60 человек (включая будущего пиратского капитана Дирка Чиверса, чьи приключения начались, когда приключение с Эвери закончилось). Фаро, похоже был просто желающим заработать посторонним в этой команде, потому что и барк, и лицензию он занял, и предыдущей истории в качестве отважного капитана у него не было.

У Томаса Вэйка на 10-пушечном барке Susanna история была - амнистию от короля Джеймса он принял ещё в 1687 году. Вообще-то он дружил с Темпестом Роджерсом, и как его приняли в эту теплую компания не вполне понятно. Разве что потому, что именно он сбывал сокровища, захваченные капитаном Киддом в Ист-Индии с голландского корабля. Хотя водить компанию с Киддом хорошей рекомендацией обычно не считалось - Уильям Кидд был дрянным человеком даже по меркам пиратских стандартов. Уильям Мэй тоже ходил с Киддом, но именно он отобрал у него корабли и обменял позже на другой. С Эвери он был, похоже, знаком ещё по временам работорговли - оба крейсировали вдоль побережья Гвинеи. На момент совместного мероприятия Мэй владел 16-пушечной бригантиной Pearl с экипажем в 100 человек. Как и остальные, кроме собственно Эвери, он был американцем, и под крылом губернатора Бенджамина Флетчера. Не стоит удивляться - пиратство было флагманским проектом в колониях. Лицензированные пираты платили за лицензии, платили налог с выручки (даже не жульничая, жульничество в таком вопросе считалось делось презренным - как жители Нью-Йорка пираты были заинтересованы в процветании города), вкладывались в благотворительность, в строительство, доставляли товар, и защищали побережья от враждебных пиратов. Покровительствовал пиратам и предыдущий губернатор, Джейкоб Лейслер - человек в высшей степени приличный.

Итак, все эти ловцы удачи терпеливо ждали свою добычу. Ждали, но чуть не упустили, потому что умудренные опытом индийцы проскользнули у них под носом ночью, во тьме кромешной - ведь пираты были в укрытии между островами, и такой маневр был возможен. Только вот Ганг-и-Савай из-за своих размеров с большой скоростью идти не могла, да и зачем - ее надежно защищал 94-пушечный Fateh Muhammed с командой в 800 человек. И Fateh Muhammed отразил нападение совершенно успешно, боковым залпом по Amity. Капитан Тью был убит ядром, а деморализованная команда пиратского шлюпа взята в плен. Тем не менее Эвери за этим колоссом погнался, и таки догнал на пятый день. На этот раз Fateh Muhammed не сделал ни единого выстрела. И не потому, что моряки испугались - у них просто было время допросить пленных и сделать вывод, что целью пиратской флотилии изначально являлись не они. А от хозяина груза, богатейшего купца Сурата Абдула Гаффара, не убудет. Так что сопротивления практически не было оказано, пираты сняли груз и освободили своих товарищей, и мирно покинули Fateh Muhammed. Команда Amity немедленно покинула потом зону действий, но, возможно, с большей частью добычи, стоимостью в £50,000–60,000 (около 30 миллионов на наши деньги), потому что известно, что команда Эвери получила от этих богатств лишь малую часть.

В погоне за Ганг-и-Савай выяснилось, что Dolphin - это просто катастрофа под парусом, тихоходная и плохо управляемая. Команда Вонта перебралась на Fancy, а опустевший Dolphin просто сожгли. Команда Susanna тоже болталась где-то позади флотилии, так что в битве с Ганг-и-Савай участвовали лишь Fancy, Pearl, и Portsmouth Adventure. Командовал Ганг-и-Савай Мухаммед Ибрагим (Ибрагим-хан). И кто его знает смогли бы пираты добраться до сокровищ, если бы не сработала удачливость Эвери - во время залпа Ганг-и-Савай, выстрелившей первой, одна из пушек взорвалась, что вызвало временную панику и замешательство среди пушкарей и мушкетеров. Воспользовавшись паузой в стрельбу, пираты взяли Ганг-и-Савай на абордаж, и ее судьба была решена. Бедного хама Ибрагима почему-то выставляют в статьях по теме трусом, убежавшим прятаться среди женщин, но кадровый военный хорошо знал, что именно женщинам придется хуже всего, когда пираты победят. Поэтому он раздавал там оружие тем, кто умел и хотел сражаться, в частности девушкам-рабыням из Турции. Некоторые женщины решились выброситься за борт, многие закололи себя - у них не было иллюзий относительно ближайшего будущего.

Ходит сказочка о том, что Эвери женился на одной из пленниц, внучке султана Мухаммада Аурангзеба Бахадура, и они жили потом долго и счастливо на Мадагаскаре, а другие пираты переженились на приближенных внучки, но, простите, на момент захвата Ганг-и-Савай пираты думали только о сокровищах совершенно другого рода. А те, между прочим, были спрятаны, а не лежали на виду. Не случись этого, на Ганг-и-Савай не воцарился бы трехдневный адище, когда пираты искали и выпытывали, где ценности, которые они, конечно же, в конечном итоге нашли. Ценностей в золотых и серебряных слитках, золотой монете и драгоценных камнях было где-то на 600 000 фунтов, то есть где-то на 300 миллионов фунтов на современные деньги. Может и чуть меньше, но именно на такую сумму владельцы затребовали потом страховку. Кстати, 9 членов экипажа сбежали с корабля в суматохе на маленьком боте, и добрались до Сурата, который был недалеко. Губернатор города немедленно отрядил флотилию из своих кораблей и нескольких французских и голландских, но... те не нашли ни пострадавших, ни виновных. А когда нашли через несколько дней, пиратов уже и след простыл.

Разумеется, ситуация была слишком хороша для того, чтобы не использовать ее для политических интриг. Вот именно тогда пополз слушок о якобы взятой в плен родственнице султана, только тогда говорили, что это была престарелая дама. А поскольку в том, что пираты были англичанами, сомнений не было, рассвирепевшие горожане кинулись разносить английскую факторию. Потому что, по слухам, кто-то из команды слышал, как англичане говорили между собой, что происходящее - это месть за действия генерала Якут-хана, разнесшего факторию англичан в Бомбее и требовавшего выдачи губернатора Бомбея сэра Джона Чайлда, которого спасла только внезапная (?) смерть. Но губернатору Сурата крупная ссора с англичанами была не нужна, ведь только-только установились более или менее цивилизованные отношения, и он окружил факторию своей гвардией. Провокация не удалась. Более того, в Сурат собрали англичан из других факторий. А султан затребовал от европейцев эскортирование индийских грузовых кораблей. И получил - от англичан же. За голову Эвери, покусившегося на святое, на прибыль Ост-Индийской компании, была назначена награда в 500 фунтов.



Что касается дележа добычи, то всё было просто. Portsmouth Adventure Джозефа Фаро в штурме Ганг-и-Савай не участвовала, просто пассивно присутствовала, так что команда ничего и не получила. С командой Pearl вышел скандал. После получения своей части добычи, моряки с Pearl стали торговать с моряками Fancy своими золотыми монетами, но быстро обнаружилось, что те монеты были обрезаны. Взбешенные люди Эверли конфисковали долю людей Мэя, которую потом, правда, вернули, но в уменьшенном размере. После этого корабли разделились. Мэй, пропиратствовав до 1700-го года, вышел в отставку, и в 1702 году открыл таверну "Белая Лошадь" в Ньюпорте, которая была достаточно респектабельной, чтобы в ней собирались ассамблеи, и зажил жизнью добропорядочного члена общества. Таверна и по сей день жива, хотя реставрировалась, конечно, периодически.



Что касается нашего героя, то в ноябре он показался на Бурбоне (нынче Рэюньон), где каждый член команды получил по 1000 фунтов и драгоценные камни. Французы и латчане там и остались. Остальные, поразмыслив, подались на Багамы, в Нассау, до которых было полмира. На официально необитаемом тогда острове Вознесения в Атлантическом океане остались (или были оставлены за попытку мятежа?) 17 человек.

В мае 1696 года Fancy бросила якорь в 50 милях от Нью Провиденс на Багамах, после чего Эвери отправил губернатору Николасу Тротту письмо с просьбой приютить 113 нелицензированных английских торговцев, за хорошее вознаграждение (в размере жалования за 3 года), и только на короткое время. Он также подарил губернатору корабль, на котором тот нашел 50 тонн слоновой кости и 100 баррелей пороха. Тротт не был дураком, но шла война, совсем рядом были французы, и 113 человек команды удвоили мужское население Нью Провиденс. Он дал добро, и в дальнейшем строго придерживался версии, что понятия не имел, кто у наго укрывался. Тем более что англичане к тому времени, как к ним стали проявлять нездоровый интерес власти, словно в воздухе растворились - в Нью Провиденс со свалившимся на них богатством делать было совершенно нечего.

Следует сразу же сказать, что о судьбе Генри Эвери не известно вообще ничего, кроме полетов фантазии разных авторов, которые никак не могут эти фантазии подтвердить документально. Исходя из характера этого человека, можно сказать только, что он никогда бы не полез ни в Англию, ни в Ирландию. Америка выглядит более привлекательно, тем более что туда точно направились 74 человека из его команды. Один даже зятем губернатора Пенсильвании стал. Губернатор об их настоящих личностях знал, по 100 фунтов с человека принял. Вот этот момент документально подтверждается - был там один резвый магистрат, Роберт Снид, имеющий привычку жаловаться на действия губернатора в этом отношении. Да и монеты с Ganj-i-Sawai находят по сей день на Род-Айленд, в Массачусетсе, в Северной Каролине и Коннектикуте. В целом только пятерым из 74 пришлось представить за прошлые прегрешения перед судом за период с 1687 по 1705 годы, но и они были оправданы за недостатком доказательств. Что, собственно, как раз доказывает, что деньги всем пошли впрок, преступниками они не стали. А остальное губернаторов и не интересовало.

Судьба вернувшихся в Англию оказалась намного хуже. Некий Джон Данн был сдан мэру служанкой в рочестерской гостинице. Почтенная девица так ревностно чистила его камзол, что нащупала зашитые там золотые венецианские цехины на тысячу фунтов, плюс 10 английских гиней. За донос она получила вознаграждение, а Данн не видел никакого резона молчать, и стал с готовностью перечислять, кого из моряков Fancy занесло в старую и недобрую к ним Англию. Набралось 24 человека, из которых 15 предстали перед судом и 6 были осуждены. Собственно, первое жюри присяжных и их оправдало, но суду удалось собрать второе через две недели, которому сказали прямо, что их гражданский долг состоит в вынесении обвинительного приговора во имя британской коммерции в частности и Британской Империи в целом. Второе жюри признало подсудимых виновными. Те, впрочем, и не утверждали, что виновными не были, хотя как минимум один просил о снисхождении. Не помогло, повесили пятерых. Данна освободили как королевского свидетеля. Через год он выгодно женился, и основал банкирский дом, который, впрочем, через 10 лет прогорел благодаря знаменитому аферисту Томасу Бреревуду.

@темы: судьба играет с человеком

---

Холодно однако

Съездили сегодня в ботанический сад при университете. Мы там как-то были ранней осенью, и пришли к выводу, что заходить надо почаще - много всякого высажено, и оно цветет в разное время. Пока цветут тюльпаны, нарциссы, и благоухающие кусты жимолости. Сирень и не думает зацветать, из яблонь в полном цвету была только маньчжурская:



Азалии уже отцвели практически (цветы ещё есть, но они слегка несвежие):



Королевская азалия корейская



Китайская азалия

Рододендроны раскрывать бутоны ещё не собираются. Вообще, как-то очень много высохших растений и ветвей, много имеющих очень чахлый вид. Возможно, изучают выживаемость видов? Или банально не хватает ресурсов, и ждут студентов-практикантов, которые всё исправят за бесплатно?

Сад открывается в 11 часов, мы там блуждали час, не встретив вообще никого, уже когда возвращались, попались навстречу три человека. Утро, рабочая неделя, и +16)) Кстати, там уникальный момент со стоянкой - она всего на 8 мест, но совершенно пуста, потому что въезд туда спрятан очень хитро, а дорога выглядит чисто пешеходной. Люди просто не понимают, как на стоянку попасть. Мы выяснили)) До соседней платной недалеко, но мне больно идти с горки вниз.



Фиалка обыкновенная стала видом, находящимся под угрозой уничтожения...



Ландыши уже давно под защитой, и сейчас слегка ожили. Кстати, обратите внимание, что они высажены на самом светлом месте, в садике за особнячком, но утомленными солнцем вовсе не выглядят - прохладная погода сказывается.

@темы: финляндия

---

Удача Генри Эвери

Удачливых и лютых "джентльменов удачи" в флибустьерских дальних синих морях в XVII-XVIII веках хватало. Удача их заканчивалась, как правило, или в петле, или на каторге, а то и вовсе в морской могиле. Времена тогда были лихие, для политесов места не оставляющие - Англия, Голландия, Испания, Священная Римская империя, земли Савойского дома и Шотландия воевали вокруг света против Франции, король-солнце которой оказался настолько жадным до власти и влияния, что стал действовать слишком нагло. Не то чтобы другие были лучше, и по этому поводу тоже периодически воевали, но сейчас недавние враги объединились, чтобы высечь Луи XIV. Так что Генри Эвери не надо было даже задумываться, чем себя в этой жизни занять - его карьера началась на флоте.



Вообще даже о деталях ранней жизни Эвери согласия между людьми, занимавшимися его биографией, нет. По какой-то причине нынешние историки отвергают утверждения, данные в биографии Эвери The Life and Adventures of Capt. John Avery, выпущенной в 1709 году, когда приключения Эвери были на слуху. По ним Эвери родился в 1653 году в Кэттедаун, пригороде Плимута. Сейчас считают, что родился он в 1659 году в Ньютон Феррерс, в Девоне, около 10 км от Плимута. Уж не знаю, зачем копья ломать о такие мелкие детали, если даже непонятно, как этого человека по-настоящему звали: Генри Эвери, Генри Авери, Джоном Эвери, Бенджамином Бриджменом или Джеком Авери. В любом случае, в 1688 году он был, по утверждению биографов, уже младшим офицером на 64-пушечном "Руперте", под командой сэра Фрэнсиса Вилера. Тем не менее, сэр Фрэнсис, чья служебная карьера досконально известна, никогда не командовал "Рупертом", а в 1688 году уже пятый год служил на "Тигре", 44-пушечном фрегате, откуда был переведен на 40-пушечный "Центурион", а в ноябре - на 70-пушечный "Кент", после чего был произведен в рыцари.

В 1689 году Эвери перевели на 90-пушечный "Албемарль", вроде по приглашению того же Вилера, который им командовал. На "Руперте" Эвери получил повышение, став помощником капитана, так что возможно, что в этой же должности он пришел на "Албемарль". Они сразу же угодили в битву при Бентри Бэй, вернее, должны были угодить, но английской эскадрой командовал чуть более чем своеобразный адмирал Герберт, который ухитрился прийти на место рандеву раньше, чем было согласовано, и уже ввязался в бой с французами. Битва была хаотична с обеих сторон, командование практически отсутствовало, и "Албемарль" удовольствовался захватом коммерческого судна, следовавшего из Сан-Доминго, которое, на свое несчастье, именно в этот момент подходило к Бресту. Но вот следующее сражение, при Бичи Хед, закончилось для англичан таким поражением, что с мест вылетел весь командный состав, и Эвери в их числе. Причиной катастрофы снова стал адмирал Герберт. Собственно, в адмиралы он попал, предав своего короля Джеймса II голландскому принцу Уильяму, и чин получил именно за это, так что больших свершений от него было и ожидать-то как-то неловко, но нынешний король Вилли просто должен был установить с флотом хорошие отношения, и не нашел ничего лучшего, чем осчастливить обоих, флот и Герберта, назначив последнего Верховным адмиралом. За что и огреб.



Эвери, впрочем, не огорчился и без дела не остался, хотя, как у морского офицера, рисковавшего жизнью из-за глупейшего назначения адренолинозависимого и некомпетентного придворного адмиралом, и уволенного не за свою ошибку, некоторая предубежденность относительно порядка и законности в королевстве у него не могла не остаться. Но вскоре ему предстояло новое разочарование, а пока он обратил энергию на прибыльный бизнес, который по тем временам считался вполне респектабельным и прибыльным в придачу: на работорговлю. Для этого он поступил на службу к королевскому губернатору Бермудских островов. В задачу Эвери входила перевозка рабов через Атлантику, из Африки (побережье Гвинеи) в американские колонии. То есть, он был капитаном тогда, и выделялся своей жесткостью даже в этой среде. Ну и попутно занимался пиратством, конечно, или каперством, что означает то же самое пиратство, только лицензированное. Но тогда этим занимались абсолютно все, у кого под парусами были вооруженные команды и оснащенные пушками корабли.

В 1693 году Эвери решил подписаться на более масштабный проект. Девятилетняя война продолжалась и обходилась для Англии гораздо дороже, чем изначально предполагалось. Поражения на море и на суше формировали не самый подходящий для процветания микроклимат, да и торговля не шла, потому что купцов грабили буквально все стороны. Мэру Лондона Джеймсу Хублону, ветерану торговли с Ост-Индией и крупному импортеру портвейна, пришло в голову организовать вместе с испанцами довольно своеобразный проект, Spanish Expedition Shipping. Идея была в том, чтобы использовать в водах испанской Вест-Индии испанские торговые и трофейные лицензии для снятия ценных грузов с потерпевших кораблекрушение торговых галеонов, а заодно, под прикрытием этой деятельности, доставлять испанцам оружие и припасы, и вместе с ними грабить французские поселения в тех краях. Флотилия состояла из парусника Seventh Son и фрегатов Dove, James и Charles II. Последний был конкретно предназначен именно для рейдов на поселения и для каперства. Офицеров нанимали на твердый оклад. Вел флотилию адмирал сэр и дон Артуро О'Бёрн, ранее служивший в испанском военном флоте.

Экспедиция не задалась с самого начала. Сначала, ещё в порту, умер капитан флагмана Джон Стронг. После того, как экспедиция отплыла, наконец, из Лондона в начале августа и взяла курс на Ла-Корунью, до которой было две недели пути, она вдруг пропала из документов: прибыли они в Испанию только через пять месяцев. Чем они всё это время занимались - непонятно, но, скорее всего, просто каперствовали, зная, что пересылка документации займет время. Только вот им и в кошмарном сне не могло присниться, что и за пять месяцев документы относительно их флотилии из Мадрида в Ла-Корунью не прибыли. Или прибыли, но потерялись/остались незамеченными. В результате команды оказались в роли если и не заключенных, то арестованных: они не могли покидать корабли и не имели права занять себя другой работой во время невольного простоя.

Даже учитывая то, что никто в экспедиции не голодал, все думали о том, что происходит с их семьями, которым они не могли высылать деньги, потому что им этих денег не платили всё это время. Аванс в размере месячного жалования оказался единственным. Учитывая ситуацию, легко предугадать, на кого пали гнев и подозрения команд: на адмирала-испанца, который ещё и ирландцем был. Все решили, что их заманили специально, чтобы продать в рабство испанцам - в те времена белыми пленниками торговали так же бойко, как и черными. На самом же деле дон Артуро всё это время бился с пославшими флотилию лондонскими толстосумами за то, чтобы морякам (и их семьям) было выплачено жалование за всё время, пока те были на борту (и преуспел в этом). Какая муха укусила мэра Джеймса Хублона, человека явно неглупого, в целом обязательного и далеко не бедного, понять сложно, не зная всех его дел, но можно предположить, что в тот момент его финансы временно пели жалостные романсы, потому что он не реагировал ни на петиции экипажей, ни на петицию жен моряков. Или он просто-напросто был зол на то, чем была занята его флотилия целых пять месяцев, и что не входило в ту задачу, для которой он ее собирал. А дон Артуро, хоть и радел за своих людей, все же был аристократом с высокомерием испанца и горячей кровью ирландца, так что он разбранился с некоторыми моряками, желающими покинуть флотилию, и для моряков это стало последней каплей - началась подготовка к восстанию.

Эвери был, возможно, не зачинщиком, но не мог не взять в свои руки подготовку, потому что из всех бунтующих он обладал лучшими навыками командования. При этом он был своим, то есть обычным простолюдином. Он также имел четкий план, что делать после того, как восстание начнется. Ну и мог свободно передвигаться между кораблями, не возбуждая подозрений. Поэтому случайно или нет, но 7 мая 1694 года капитан фрегата Charles II, специально оборудованного именно для рейдов по французским поселениям и для каперства, слег в приступе какой-то непонятной хвори, и 25 человек во главе с Эвери захватили фрегат. Захват был бескровным, потому что экипаж вовсе не собирался оказывать сопротивление, но когда Charles II направился в море, по нему попытались открыть огонь с фрегата James, но, случайно или нет, не попали. Скорее всего не случайно, потому что шлюп с моряками оттуда только что привез на Charles II желающих покинуть флотилию, а те, кто остался, точно не хотели навредить товарищам. Впрочем, на стороне Эвери был и опыт морского офицера, так что он смог всё устроить наилучшим образом и быстро. Моряки, не присоединившиеся к заговорщикам, и капитан захваченного фрегата, которому Эвери формально предложил остаться на посту (хотя потом ходили разговоры, что тому предложили только должность второго помощника, что более реалистично) покинули корабль сразу, как тот оказался на безопасной дистанции от испанской Морской стражи, новым капитаном был единогласно выбран Эвери, и Charles II превратился в Fancy.

Став капитаном, Эвери приступил к осуществлению плана, идею которого разделяли все те, кто изначально участвовали в заговоре. Их не интересовала пиратская вольница, они хотели разбогатеть. Так что деятельность их в целом была аккуратнее обычной, хотя грабили они всех без разбора. Позднее Эвери выпустит манифест, в котором будет утверждать, что никогда не повредит англичанам и голландцам, но это ложь, первые три корабля, с которых Эвери снял груз и припасы, и за счет моряков которых пополнил свою команду до 100 человек, были именно английскими торговыми судами, идущими с Барбадоса. Потом он прошелся по знакомому побережью Гвинеи, где разжился рабами, действуя хитростью, а не просто силой. В Бенине Fancy перестроили, сняв верхние палубы и проведя другие изменения, необходимые для увеличения скорости. В результате Fancy стала самым быстрым фрегатом региона.

После ремонта Эвери продолжал двигаться вниз вдоль побережья Африки. Там он столкнулся с датским кораблем, с которого снял груз слоновой кости и золота. Часть датчан перешли под его командование. Обогнув в начале 1695 мыс Доброй Надежды, Fancy встала на отдых на острове Ндзуани (он же и Джоанна и Анжуан), входящий в группу Коморских островов. Там Эвери пополнил запасы, дал отдых команде, и между делом ограбил корабль французских пиратов, завербовав оттуда 40 человек. Теперь он был готов к делу, ради которого всё и затевалось. Fancy вошла в устье Красного моря и стала дожидаться, покуда конвой из 25 кораблей империи Великих Могулов не отправится в свой ежегодный пилгримаж в Мекку. Не с пустыми руками, разумеется. Основной груз был на ганже/котии Ганг-и-Савай, а сопровождал ее эскорт эскорт Фатех Мухаммед. Вот эту флотилию Эвери и намеревался ограбить.

@темы: судьба играет с человеком

---

Внезапно

Вчера в 16 часов вдруг пропал интернет. Тотально и во всех гаджетах. Сначала и страница провайдера в телефоне не грузилась, потом-таки нашла, после некоторых поисков, объявление, что до 20 часов не будет, ведутся работы - как то получилось у них частично подключить (проблемы у этого провайдера были по всей стране одновременно).

Ну ладно, "Потерпевшие кораблекрушение" дочитала (совершенно не понравилась, она мне и в детстве не по вкусу пришлась, тогда я эту повесть бросила, но теперь кое-как одолела), потом вспомнила, что у меня корзина белья не глажена, занялась этим, потом в 19 дали интернет. Какая-то поломка оборудования там была.

Короче, когда всё в доме висит на одном провайдере, это глупо. Мобильники становятся пластмассой, кино не посмотришь, библиотека купленных на Амазоне книг тоже онлайн (из-за конских цен на пересылку), смарт-тв уже не смарт, а показывает только госканалы. Как же скучно мы раньше жили!

В общем, валяюсь утром и смотрю всякое по телефону. И вдруг мне подсовывают "Расколотая битвой синева небес" (дунхуа), но не то, что я, как мне казалось, видела. Даже подумала, что ремейк. Но нет, это "Начало" от 2022. Вполне достойный Сяо Янь, вполне достойный клан Сяо, который в дораме производил впечатление обреченного пыльного обломка прошлого. И договор брачный герой не ел, и о девицу Налань в результате только что ноги не вытерли.

@темы: житие мое

---

Ещё о странностях работы мозга

Когда я начала смотреть "культиваторские" дунхуа, мне сразу пришло в голову, что как повезло, что у меня нет эпилепсии - все эти мгновенные смены перспектив и углов зрения, яркие вспышки могут у больных и приступ спровоцировать. Потом поняла, что зрелище оказывает влияние и на меня. Я стала явно качественнее и больше спать после того, как начала в эти дунхуа таращиться по вечерам. Прошлой ночью вообще рекорд, 8 часов. Обычно же для меня 5,5-6.

В принципе, я понимаю механизм явления. Назовем это определенной эйфорией мозга. Не заполучить бы зависимость в довесок Впрочем, пока-то больше сна мне явно на пользу.

@темы: житие мое

---

"Легенда о Цзан Хае"

Странная дорама.

Она неторопливая и даже нудная в своей неповоротливой основательности. Единственный по-настоящему опофигительный момент был буквально в самом начале, потом поползло: вот совершается злодеяние, причем ещё до него показано, что кое-кто его, это злодеяние, переживет. Потом в общих чертах показывают, как мстителя чему-то учат. Например, строить макеты - это единственно видимое зрителю. Будущая звезда, герой сериала и мститель, производит впечатление изрядного увальня, старательно попадая в каждую из расставленных перед ним ловушек. Причем выпутывается из этих ловушек благодаря помощи, на которую, вроде, не мог рассчитывать. Злодеи постоянно ставят его в безвыходные ситуации, да и вообще он мало что может сделать - начинать-то пришлось буквально с нуля, с уровня деревенского работяги, кое-что смыслящего в геомантии. Страдания народа и коррумпированность верхов показаны наглядно.

В плюсе то, что неторопливость и отсутствие "вотэтоповоротов" делают просмотр дорамы легким и не грузят эмоционально. И не сказать, что дорама в целом дурковатая. Как минимум в ней антураж не затертый - астрономия, математика, геомантия, строительство, изоляция... Немного насмешил контраст внешнего величия императорской гробницы и хлюпающая внутри вода, потому что средства на изоляцию просто сперли на текущие расходы: игру, вино и девок. Главный злодей на полном серьезе верит встреченному на улице гадателю. Вся сволота этой истории даже не маскируется. Впрочем, один товарищ в маске не фоне изредка мелькает, но он, вроде, на стороне добра в виде исключения.

@темы: Дорамы

---

"... предстоит учиться мне в университете" - 4

Вполне понятно, что гражданская война, начавшаяся в Англии в 1642 году, стала лишь кульминаций многих более или менее пассивных конфликтов в обществе. Часть их имела отношение к религии, а часть (возможно, даже большая часть) - к политике и экономике, но поскольку людям было проще выплеснуть фрустрацию именно в вопросах религии, первый и основной удар пришлось по главной доктрине тогдашней церкви - по англиканству. Результатом стало обесчеловечивание противника, нарастающая жестокость, страх и недоверие в обществе, 200 000 убитых (около 4,5% населения) и непоправимый ущерб, нанесенный национальной культуре в ходе уничтожения всего, что носило хотя бы слабый след красоты, столь милой сердцу короля, а потом и самого короля.



Чарльз I на суде, перед приговором

Король Джеймс, сменивший Элизабет I на троне, в церковной политике придерживался стратегии Генри VIII: он умело устраивал неприятности то в лагере приверженцев англиканства, то среди пуританской братии, так что их энергия уходила на сравнительно тихую междоусобную грызню и игру в поддавки с властью. Джеймс с самого детства прошел через такие "университеты" страстей, предательств и жестокостей, что из него вышел намного лучший, чем принято думать, правитель - именно благодаря его приземленной и несколько циничной натуре. Он просто-напросто знал цену человеческому характеру. Его сын и наследник Чарльз I был совершенно другим. Он сделал самую большую ошибку, которую может сделать человек, которому выпала ноша власти: он исключил из своего поля зрения всех, кто его раздражал, и сосредоточился на том, что соглашался замечать. Меланхоличный и замкнутый, он редко кому был понятен и мало кем любим. Если бы он был при этом жесток, его бы боялись и уважали. Но Чарльз был джентльменом, что окружающие видели как слабость. Кромвель же был во власти своих видений и отношений с религией, он был наблюдателен, жесток, но понятен и искренен в своих словах и манерах, поэтому народ боялся и уважал его, а не короля. И, к несчастью нашего героя, он был родом из Хантингдона.

Никифор Олферьев вполне мог пересидеть гражданскую войну в своей маленькой церквушке, как это сделали тысячи священников, прикрываемых своей паствой. Но, во-первых, Кромвель начал свой взлет именно в родных краях, а во-вторых, Никифор, судя по его столкновениям с послами, отнюдь не был дипломатом, и имел тенденцию громыхать и обличать. То есть, вряд ли прихожане его любили, зато эта повадка сделала его мишенью в глазах пуритан и к ним примкнувших, воспламененных речами Кромвеля. А Вулли был как раз достаточно близко от Хантингдона, чтобы внушенный проповедниками порыв против англиканской церкви не успел угаснуть. В любом случае, Никифор Олферьев стал одним из первых изгнанных из церкви священников в Хантингдоншире. Около недели он демонстративно обитал со своей семьей в наскоро сооруженной хижине напротив входа в церковь, но вскоре это стало просто опасным, если эпизоды, описанные Джоном Уолкером в его "Страданиях духовенства" действительно имели место быть - а в его книге, написанной много позже, за всем изложенным есть реальность, хотя детали или перепутаны, или изобретены в порыве вдохновения. Судя по тому, что пишет Уолкер, у семьи могли даже отобрать и демонстративно растоптать их скудное пропитание. От этого, естественно, был только шаг до физической расправы, а Олферьеву в 1643 году было уже 57 лет.

В определенной степени история об изгнании Олферьева из родной церкви подтверждается двумя газетами того времени. Парламентаристская "Perfect Diurnall" от 20 апреля 1643 года пишет о том, какую отличную работу провел полковник Кромвель, обезоружив противников парламента и их прихвостней. А вот роялистский еженедельник "Mercurius Aulicus" от 7 мая 1643 года пишет, что Кромвель прошелся по графству, "грабя и уничтожая всё на своем пути", и особенно нанося урон духовенству. Так что история Уолкера о том, что мушкетеры Кромвеля ввалились в церковь Алфери во время проповеди, стащили его с кафедры и выгнали из церкви, в которой разбили и ободрали всё "папистское", с большой вероятность правдива даже в деталях (Уолкер работал с архивами, это известно).

Правда, в продолжении этой истории всё было не так, как он описал. Новый ректор не содержал престарелого священника и его семью в лихие годы. Cтарший сын Олферьева, Микефер, был уже семейным человеком и жил в Лондоне. Второй сын, Роберт, тоже был уже женат и жил с семьей в Вулли. Джоанна, третий ребенок, умерла в 1640-м. Известно, что из следующих детей Стивен, Джон и Джеймс жили с родителями, но о судьбе самых младших, Мэри и Грегори, не известно ничего. Так что при желании пристанище себе семейство бы нашло, конечно. Пассаж о том, что новый священник выплачивал им пятую часть своих доходов имеет в своем истоке не реальный факт, а закон, изданный парламентом, по которому семьи изгнанных священников имеют на это право. По факту же, многое зависело от нового священника и, кстати, от церковного совета прихожан. В случае Олферьева, жена Никифора, Джоанна, год за годом требовала положенную ей пятую часть, и год за годом новый священник, м-р Биль, увиливал от ее выплаты под разными предлогами.

Сам же Олферьев обратился в Московскую Компанию, которой могли быть нужны священники на корабли и в новые колонии, но он был уже стар, его покровитель Джон Мейрик умер ещё в 1639 году, так что Компания порекомендовала ему обратиться в их благотворительный фонд. Времена были тяжелые для всех, но откуда-то Олферьев раздобыл достаточно денег, чтобы купить ферму в Уорбойс, недалеко от родных краев Джоанны. Скорее всего, именно из этого фонда, хотя есть ещё один вариант. Недалеко от Вулли находилась своеобразная усадьба Литтл Гиддинг, в которой проживало семейство Ферраров. Не без основания местные обзывали усадьбу "протестантским монастырем", но Феррары были очень хорошо вплетены в мир сильных политиков-перламентариев, в придворные круги и в круги интеллектуалов, так что памфлеты против них писали, но тронуть побоялись. Это действительно была религиозная коммуна, состоящая из членов клана Ферраров и их прислуги, но помимо молитв, они выпускали изысканнейшие книги - Новый Завет и библейские гармонии, используя привезенные из путешествий по Европе Николасом Ферраром гравюры. Никифор Олферьев учился в Кембридже в одно время с Николасом, и когда тот, в возрасте 18 лет, издал Евангелие от Иоанна на нескольких языках, одним из этих языков был русский. Также известно, что Феррар владел русским языком, и логично предположить, что в его время в Кембридже других русскоязычных студентов, кроме Никифора Олферьева, не было (хотя, конечно, могли быть выросшие в России англичане, дети членов Московской Компании). Так что деньги на покупку фермы вполне могли исходить и от Ферраров, как плата за когда-то проделанную работу. Николас, блестящий гений, к тому времени уже умер, но делами занимался его брат Джон Феррар, входящий в кружок интеллектуалов, собиравшихся в Литтл Гиддинг.

Ферма была куплена на имя Джоанны, потому что всё имущество самого Олферьева было бы предметом для конфискации под предлогом, что он может поддерживать им короля Чарльза. Там они и жили. С 1650 года Олферьева время от времени приглашали проповедовать в соседнем Истоне, платя за каждую службу 2 шиллинга и 6 пенсов.

В 1654 году Джоанна умерла, и Никифор переехал к своему старшему сыну, который то ли хорошо заработал на недвижимости, то ли женился на деньгах. В любом случае, он был богат и числился джентльменом. Стивен переехал в Лондон вместе с отцом, ферма осталась Роберту с семьей. После Реставрации Никифор вернулся в Вулли, где продолжил служить в церкви ещё 6 лет, после чего удалился на пенсию, и прожил пенсионером ещё 2 года.
______________

Что касается Федора Костомарова, то известно о нем всего ничего. Известно, что в какой-то момент он уехал в Ирландию в должности "the King his secretary", что звучит величественно, но на практике означает просто занятие всевозможной бумажной работой, которой в тех краях хватало. Заселение Ирландии англичанами началось ещё при Элизабет I, продолжилось при короле Джеймсе, и продолжалось при Чарльзе, пока в Ирландии не вспыхнуло восстание, в ходе которого пострадали, как водится, переселившиеся англичане, а не те, кто проводил политику переселения. В любом случае, фактически английская власть ограничивалась в Ирландии областью Пэйл, который был, так сказать, "выгородкой" или колонией в юго-восточной Ирландии с центром в Дублине. Стало быть, там Костомаров и работал, в Ирландском офисе Хранителя свитков.

Место это он получил, опять же, через Московскую Компанию. Джон Мейрик был женат на дочери Фрэнсиса Черри, и тот от имени Компании оплачивал учебу русских студентов. Был у этого Фрэнсиса и сын Эдвард, который был порядочным повесой, совершенно непригодным для серьезной работе в коммерции, но хорошо женившийся как раз на дочери начальника Ирландского офиса Хранителя свитков. Эдвард успел и в Москве пожить, и по-русски наверняка говорил, так что вполне резонно предположить, что Костомаров получил место через Черри. Только один раз он встречался с послом из Московии, с Зюзиным. В 1618 году было известно, что женился, а в 1622 году Мейрик сказал послу, что Костомаров находится "в другой стране" и встретиться с послом не может. Вряд ли Мейрик назвал другой страной Ирландию, скорее всего Федор с семьей уехали из Дублина в колонии, навсегда потерявшись из вида. К лучшему, если вспомнить о грядущей резне Ирландского восстания.

Вот, собственно, и вся история. Основные факты о судьбе четырех московских студентов в Англии изложила в своей основательной статье Кати Шулински "The First Russian Students in England", плюс я порылась вокруг имен и событий по открытым источникам.

@темы: судьба играет с человеком

---

"... предстоит учиться мне в университете" - 3

Посол Зюзин/Зузин, представший перед королем Джеймсом, был фигурой достаточно серьезной, имел опыт службы воеводой в довольно проблемных местах, имел дело и со своими вечно поперечными боярами, и с литовцами, и с поляками, и со шведами. В дипломатии у него был свой стиль: договор в одной руке и оружие в другой, но в данном случае что-то сразу пошло не так, и в такой странной манере, что даже видавший виды Алексей Иванович несколько растерялся.



Так выглядела делегация московских послов в Англии через полвека, в 1662 году

Король принял московского посла как дорогого друга, в присутствии и королевы, и наследного принца, но практически с отсутствием формальностей, без головного убора даже. Джеймс живо говорил о том, что он прекрасно в курсе всего происходившего за последнее десятилетие в России, и что царь Михаил в его глазах стоит выше прочих, и что никаких дел, кроме совершенно необходимых, ни с поляками, ни со шведами он иметь не собирается, да и вообще не одобряет ни Карла IX, ни Сигизмунда. Но дело в том, что немногим ранее он, через того же Мейрика, который выступал сейчас переводчиком, вполне определенно обещал деньги, о чем теперь не упомянул ни словом.

Денег же было велено привезти не менее 50 000 рублей, а лучше 100 000. Мейрик позже тактично скажет послу, что в Англии на этот момент с казной не очень, и даже не покривит душой - год назад золотой ангел подорожал на два шиллинга, и в Англии вовсю набирал обороты колониальный бум, что имело не только приятные последствия, но и требовало больших затрат на содержание военного флота. Обострение же религиозных разногласий привело к тому, что многие далеко не худшие люди, наделенные предприимчивостью, смелостью и устойчивостью к невзгодам, оставили Англию, и без того не очень богатую рабочей силой.

Было и ещё кое-что. Идея о помощи России со стороны Англии в Смутное время (возможно даже в виде протектората) была сольным проектом Мейрика, о котором король был всего лишь в курсе. И Мейрик разговаривал на эту тему с князем Пожарским, который был на тот момент единственной реальной силой в регионе, к тому же силой, верной скорее Отечеству, чем конкретному ставленнику какой-то партии, которых хватало, вплоть до тех же шведов. Будучи умным и чутким к человеческим настроениям человеком, Мейрик вынес из той беседы стойкое убеждение, что на вмешательство иностранцев в свои внутренние дела у русских развилась устойчивая аллергия. Соответственно, у Англии, как государства, особо больших интересов в русских делах на тот момент не было. Как частное лицо Мейрик смог только предложить Пожарскому где-то полторы сотни солдат, которых он мог предоставить лично или от лица Московской Компании. Князь, тем не менее, предложение отклонил, сказав честно, что решающего военного профита от такой мелочи ему не будет, а вот урон для репутации может быть - России был нужен царь, которого будет нельзя считать чьим-то ставленником, и только это может прекратить смуту, которая была, по большей части, именно внутренней.

Судя по тому, что Зюзин сидел в Лондоне с октября 1613 по август 1614, деньги для него Джеймс всё-таки нашел, просто не сразу. Да и задействовал свои ресурсы в переговорах России и Швеции, что было вполне в его интересах. И, простите меня за подозрительность, именно этим объясняется пристальный интерес посла к судьбе когда-то, десятилетие назад, отправленных в Англию студентов. За делами посольскими следило много глаз, а прения в Королевском совете по поводу тоски разделенных с детьми родителей придавали пребыванию посла достоверности. Некоторое время ушло на то, чтобы убедиться, что Кожухов и Казарин живы-здоровы, но служат в частной кампании на другом конце света, и, судя по их отчетам в Компанию, ни малейших намерений вскоре вернуться в Англию не имеют. Костомаров служил в Ирландии, и обещал прибыть в посольство в феврале. С Никифором Олферьевым, который теперь был официально Мекефор Алфери, у посла разговор состоялся сразу, как только были обговорены более серьезные вещи с королем, в феврале 1614 года.

Разговор вышел долгим, дня три говорили. Дело в том, что за 10 лет кто-то из отправленных царем Борисом за границу умер, кто-то недоучился, кто-то доучился, но выжившие построили себе на чужбине новую жизнь. Они же были молоды, а это значило, что друзья и любовь привязали их на новом месте. Большинство послы даже не нашли, хотя было известно, что они живы. А вот Олферьев не просто обосновался на новом месте, но и сменил веру, и даже хотел стать священником этой веры. Зюзин изначально заподозрил, что парень оказался в сложных обстоятельствах, и принял веру по принуждению, но тот детально и аргументированно три дня защищал свои убеждения, так что из посольства он вышел свободным жить так, как его душа пожелает, и Олферьев вернулся к своей учебе на магистра искусств. Приезжал ли Костомаров в Лондон - кто его знает, он был действительно очень занят, действуя в качестве королевского секретаря.

В 1615 году в Лондон снова наведался русский посол, Иван Кириллович Грязев. Был он рангом пониже Зюзина - подьячий Разрядного приказа, и в Лондон был послан как "гонец", то есть посыльный по какому-то конкретному вопросу. Этот тоже сидел в Англии долго, и по возвращении стал дьяком Челобитного приказа. Главным качеством Грязева была дотошность, плюс про него пишут, что он освободил в целом около 15 000 русских пленников. Ну вот он прицепился и к Олферьеву, упорно пытаясь уличить земляка в том, что тот действовал не по своей воле. Олферьев к тому моменту уже выпустился и был рукоположен как священник, но был всё ещё молод, да и темперамент русский никуда не делся, так что цивилизованного диспута, как с Зюзиным, с Грязевым не вышло, и Олферьев выпалил сгоряча многое, что обычно вслух не говорится - и о том, что каждый день молится за англичан, начавших торговлю с Россией, за то, что вывезли его из тьмы и узости отсталой религии, тюрьмы для разума, к свету истинной веры, и о том, что никто из тех, кто сюда приехал, обратно ни за что не вернется (в чем был, кстати, прав - вернулись двое из примерно 18). Грязев был искренне потрясен. Настолько, что быстро оборвал разговор, да ещё и потом послал своего помощника спросить, правильно ли он всё понял - что Олферьев теперь ещё и англиканский священник? Подтвердилось что правильно.

Впрочем, вот просто так Грязев это дело оставлять не собирался, а уже в Москве обвинил англичан, что те отравили умы "почти детей", как он выразился. Ведь английская молодежь, обучающаяся в России, почему-то возвращается домой, и возвращается в своей религии! Внезапно вопрос о невозвращенцах приобрел почти государственные масштабы. Следующие послы в 1617 году снова поставили перед Королевским советом вопрос о четырех студентах, и снова получили тот же ответ: двое не собираются даже возвращаться в обозримом будущем, один окончательно осел в Ирландии и женился там же, а с преподобным Мекефором Алфери и говорить не о чем - он, как свободный человек, всё решил для себя сам.

С точки зрения послов, ничего Никифор Олферьев за себя решать права не имел - он был подданным царя, посланным на временную учебу, и теперь время обучения закончилось. Не случись Смутных времен, оно бы и раньше закончилось. Более того, в задачу студентов входило учиться на благо государства, чтобы потом принести пользу государству, а вовсе не искать какие-то свои пути и свой смысл жизни. Соответственно, Олферьев и прочие должны быть высланы на Родину, хотят они того или нет. Да вообще не имеет значения, чего они там хотят!

Лорды Королевского совета скучно ответили, что по их законам насильно репатриируют лишь осужденных преступников и прочих нарушителей, но для уважаемого человека и, тем более, джентльмена, подобное немыслимо. Уважаемый человек снова престал перед послами, и снова повторил, что возвращаться не собирается, и вообще это последний раз, когда он повторят то, что было очевидно уже послу Зюзину.

Дело в том, что Мекефер уезжал в Кембриджшир, чтобы стать священником в маленькой церкви св. Марии в деревне Вулли. Известно, что место это он получил через Беделлов, просто потому, что они владели манором, на котором была церковь. Это была общая практика, ещё со времен роспуска монастырей, против которой особенно горячо протестовали пуритане. Вулли не была золотым дном, но рядом был манор друзей, а всего в 8 километрах - Хантингдон, так что молодой ректор церкви даже не задумался о том, не стоит ли подождать чего-то лучшего. Возможно, свою роль сыграла и настырность двух последних послов. Им, конечно, были даны инструкции действовать деликатно, но что-то деликатности они как раз и не проявили. Было безопаснее затеряться в английской глуши. Впрочем Вулли была приходом, и Мекефор стал приходским священником, а не назначающимся каждые несколько лет в новое место викарием, обреченным жить с семьей в служебном доме, где жили и остальные работники церкви, а также, не так уж редко, располагались канцелярия или что-то в этом роде.



Церковь была снесена в 1962 году, когда деревня уже полностью опустела, остались лишь развалины по периметру

Что касается семьи, то была там одна такая Джоанна Беттс, дочь фермера из Пидли, поселка в 12 милях от Вулли... Скорее всего, молодые люди встретились в период между окончанием обучения и получением должности Мекефером, если тот коротал ожидание, преподавая в приходской школе или подменяя местного священника, потому что уж больно мгновенно они поженились. К 1622 году Микефер Алфери был отцом сыновей Микефера и Роберта, и Джоанна ожидала третьего ребенка, как в Вулли прибыл гонец из Лондона от сэра Джона Мейрика: он только что сопроводил в столицу очередного русского посла, и, увы, тот тоже твердо намерен вернуть домой заблудших студентов.

На этот раз посол был авторизирован Боярской думой и вооружен письмом царя, требующего возвращения четырех молодых людей, "удерживаемых против их воли" за границей. Бояре даже не поверили сообщению Мейрика, что Казарин и Кожухов к тому моменту уже погибли, и даже многозначительно задали вопрос, не в слишком ли правильный момент те "погибли", и тут переполнилась чаша терпения даже у этого дипломата - он коротко заявил, что не желает больше иметь с думой никаких дел, и покинул зал собрания. В результате Исаак Семенович Погожев прибыл в Лондон со следующим заданием: 1) объявить о том, что бывший из Англии в июле 1620 года посол Джон Мерик не подтвердил присягой договора о союзе России с Англией; 2) жаловаться и даже требовать смертной казни Артуру Астону, который, прибыв на русскую службу из Англии, сносился с врагами России и изменниками её, а когда был отпущен из Москвы, то уже явно мстил московскому правительству (Астон/Эстон был наемником, собственно, к тому же католиком, так что перешел на службу к Сигизмунду после того, как закончился найм в России); 3) выяснить причины, почему нельзя допустить свободный, беспошлинный пропуск через Россию в Персию, а также 4) снова домогаться, чтобы высланы были из Лондона те четверо детей боярских, которые в 1603 году при царе Борисе Годунове были посланы в Англию для изучения наук, но, как известно, ни один из них не возвратился в Москву.

Олферьев в Лондон поехал, и с послом встретился, но когда ему в очередной раз начали говорить о том, что царь на него не сильно гневается, и может простить, если он вернется, у Олферьева снова включился внутренний проповедник, так что следующий час несчастный посол слушал жаркую проповедь о превосходстве англиканской веры над всеми остальными. Но Погожев даже к королю пробился со своими требованиями ("как только в ушах перестало звенеть", - по его словам). Его величество продолжал стоять на своем: преподобный Мекефер Алфери имеет право верить, во что верит, и жить там, где может жить в своей вере. После этого Олферьева больше не беспокоили. Триумфально вернувшись домой, он зажил спокойной жизнью, и всё было хорошо довольно долго, до самого начала Гражданской войны.

@темы: судьба играет с человеком

---

Странненько

Увлеклась тут дунхуа "Путешествие к бессмертию" (в ожидании дорамы, должны в этом году выложить) от 2020 года. Так вот там все персонажи имеют совершенно свои лица. Сейчас на экране прыгают несколько типажей из дунхуа в дунхуа, и даже в одном сериале иногда приходится напрягаться, как перс, находящийся в летаргии, вдруг оказался в каком-то тридевятом царстве, да ещё и с многовековой историей любви к какой-то покойнице (как в "Противостоянии Святого")? А это вообще разные персонажи. Но внешность одинаковая. Получается, качество дунхуа стало хуже? Тогда зачем они сварганили ремейк "Путешествия к бессмертию"?

@темы: Анимэ

---

"Узник красоты"

Сегодня стартовал, решила глянуть - актеры всё больше знакомые, приятные на вид, хотя на эльфов и не похожи. В целом должно быть вполне неплохо, хотя и излишне брутально для дорамы, вполне можно смотреть. Единственно довольно раздражающий момент в том, что мозги между ушами там есть у двух персонажей на три серии. Ну, у трех, но дед стар и не активен. Китайские народные массы показаны без пиетета: кто кормит, тот и благодетель. Завтра благодетель поменяется - прежнего будут закидывать гнилыми продуктами (вообще-то в городе голод, откуда у них столько отходов?)



В комментах под сериями народ чинно обсуждает, что лучше бы в невесты поехала другая сестра, она попроще, и герой бы относился к ней без подозрений. Боюсь, герой бы с ней обошелся ещё хуже, потому что героиня хотя бы умеет удар держать, а та, дочь семьи правителя, полюбила конюха. Дитя природы, короче. Да, естественность есть, мозгов нет, как и у почти всех прочих. Ох они б там наворотили... Она б рыдала, он бы мерзко ухмылялся, и всех бы постиг печальный трындец в итоге.

@темы: Дорамы

---

"... предстоит учиться мне в университете" - 2

Что касается Никифора Григорьевича Олферьева, то написано о нем много. К сожалению, только малая часть этой информации является фактической, остальное - определенного рода пропаганда и живое воображение писавших. В кратком изложении, факты сводятся к тому, что Никифор закончил университет, в какой-то период учебы проникся учением англиканской церкви и стал священником в Кембриджшире, пока его оттуда не выгнали пуритане. Всё время гражданской войны Олферьев с семейством жили на деньги, которые выплачивал им со своего жалования новый викарий, ну а после возвращения на трон Чарльза II был восстановлен в должности. Скромная жизнь скромного человека.



Широкой публике история Олферьева стала известна только в 1710 году из книги Джона Уолкера "Страдания духовенства" ("An Attempt towards Recovering an Account of the Numbers and Sufferings of the Clergy of the Church of England who were Sequester'd, Harass'd, &c in the Great Rebellion" или, как эту книгу и знают, "Sufferings of the Clergy"). Текст этой книги найдется здесь: (archive.org/stream/drjohnwalkersuff00tathuoft/d...)

Сама работа Уолкера была ответом на другую книгу, посвященную гонениям на священников-нонкомформистов после Реставрации: An account of the Ministers, Lecturers, Masters, and Fellows of Colleges and Schoolmasters: Who Were Ejected or Silenced after the Restoration in 1660, By or Before, the Act of Uniformity; Design'd for the Preserving to Posterity the Memory of Their Names, Characters, Writings, and Sufferings. Книга была написана Эдмундом Калами, внуком и тезкой лидера Пресвитерианской церкви Англии времен Кромвеля. И тут мне просто придется сделать то, чего я очень хотела избежать в описании возвышения Кромвеля. Чтобы понять, вокруг чего ломались копья в диспутах и судьбы людей в реальной жизни, надо хотя бы кратно представлять, что такое пресвитерианство, арминианство и нонконформизм.

Начнем с арминианства, получившего свое название от голландца Якоба Арминия и его попыток смягчить "хирургический" дух кальвинизма (который гласил, что всё, чего нет в Библии, не нужно и в жизни). Напомню, что изначально английская Реформация сформировала достаточно либеральную форму протестантской идеологии, энергично открещиваясь от "женевских", то есть кальвинистов. Более того, Генри VIII очень решительно запрещал всевозможные библейские кружки, которые стали множиться как грибы после дождя, когда ширнармассы получили возможность читать Библию на родном языке. Кто-то был достаточно образован, чтобы продираться через сложные тексты и туманные обороты, но большинство просто трактовало непонятное так, как они его понимали - с предсказуемым результатом. Люди, в своем большинстве, не очень-то любят свободу выбора, ведь вместе с этой свободой приходит и ответственность за результат своих действий. Намного утешительнее думать и верить, что жизнь человека зависит от воли самого высшего хозяина из всех - от Господа. А уж его пути неисповедимы, так что страдать (даже от собственно глупости) можно совершенно с чистой совестью. Поэтому Арминия, выступавшего против предопределенности, и пытавшегося втолковать современникам, что Христос, в общем-то, искупил грехи человеческие вообще, и грехи папистов, стало быть, тоже, общество не поняло. Так что даже удивительно, что Арминий почти спокойно умер дома (его донимали памфлетами, но этим дело и закончилось), хотя и слишком рано - туберкулез тогда лечить не умели.

Пресвитерианство было изначально вопросом управленческим. По мнению пресвитериан, церковь вовсе не нуждалась во всяких там епископах и прочей надстройке власти, а должна управляться старейшинами, пресвитерами, независимыми от государства. Определенная здравая идея в этом была, несомненно. Уж в Англии-то издавна шла безжалостная грызня между властями светской (королевской) и духовной (архиепископской), а уж со времен Тюдоров власть духовная и пискнуть не смела. И да, его или ее величества вторгались со своими понятиями в дела духовной жизни своих подданных, чувствуя себя в своем праве.

Пример тому - "Декларация о спорте", в которой ещё король Джеймс провозгласил, что стрельба из лука, прыжки в длину и в высоту, танцы, майские игры, а также ярмарки, на которых собирались деньги в приходской фонд, разрешены и по воскресеньям, после церковной службы. Разрешены и все традиционные праздничные гуляния с элем, и охота, за небольшим исключением травли животных собаками и собачьих боев. Также считалась дозволенной традиция украшать церкви цветами и гирляндами из цветов и веток. Пуритане же считали, что после воскресной службы добрым христианам должно посвящать свое время заботе о ближнем и о душе, а в церквях не должно быть вообще ничего, кроме стен, дабы не отвлекать паству от основной цели посещения церкви.

Чарльз I "Декларацию о спорте" переиздал, добавив вступление и заключение, и повелел всем викариям зачитать ее прихожанам. Так вот, Эдмунд Калами-старший, потомок французских гугенотов и пресвитерианец по убеждениям, зачитывать подобную ересь своим прихожанам наотрез отказался.



Его перевели из Бери Сент-Эдмундс на место приходского священника в Рочфорд, но он ушел в отставку, сославшись на слабое здоровье. Слабое здоровье, тем не менее, совершенно не помешало ему быть необыкновенно активным и во времена Долгого парламента, и в годы гражданской войны. Мало того, что Калами проповедовал идеи пресвитерианства по всей Англии, именно он издал карманную Библию для солдат Кромвеля в 1643 году. В том же году ненавистная ему "Книга о спорте" была публично сожжена. Роман Калами с идеями Кромвеля закончился в дни подготовки казни короля. Это было слишком радикально даже для него, да и идею Кромвеля о протекторате он тоже не одобрил, причем прямо в лицо Кромвелю, и в будущем он будет очень хлопотать о реставрации. Тем не менее, из его попытки подружиться с королевской властью ничего не вышло - Чарльз II решил назначить его... епископом Ковентри и Личфилда. Разумеется, Калами не мог принять такую должность, не став парией в глазах соратников, так что через пару лет он, согласно Акту о единообразии, был уволен со своей должности, как и около 2000 других сторонников пресвитерианской доктрины. Ну а Великий лондонский пожар 1666 года его доконал.

С моей точки зрения, говорить о каких-то великих страданиях уволенных за несогласие с линией короля и правительства патеров говорить не приходится. В отличие от времен Гражданской войны, когда рулили они, их жизням ничего не угрожало. Кошелькам - несомненно, но тут уж или идейность, или уважаемая должность, долго фрондировать не позволит ни одна власть. Видимо, как-то так же думал и Джон Уолкер, когда писал свою книгу о страдальцах кромвельских времен. Тем не менее, книга его документом не является, и явно очень значительно драматизирована, чтобы стать чтением не просто поучительным, но крайне занимательным. А что может зацепить внимание обывателей больше, чем утверждение, что "Микефор" был в России членом царской семьи, вынужденный, с двумя своими братьями" бежать в Англию от придворных интриг. Причем, растекаться по деталям Уолкер не стал, и родство "Микефора" с царским домом не уточняет. Не уточняет даже того, с каким именно царским домом, их за время жизни "Микефора" в Англии сменилось много: после Годуновых пришли лже-Димитрии , после них - то ли Нелидовы, то ли Рюриковичи, а потом пришел ставленник Шаховских "царевич Пётр", он же "Илейко Муромец", а по-настоящему и вовсе Коровин (но хоть не короновали Коровина, и на том спасибо, хотя, наверное, просто не успели. Только оклемались, как нашелся новый "царевич Димитрий", оказавшийся Отрепьевым, а потом вдруг на царство короновали шведского поляка Владислава Вазу. Вазу сменил Шуйский, и за ним - Романовы. И с кем из них и их родни мог быть в родстве Олферьев? С кем угодно, или ни с кем.

В любом случае, парнем он был тихим. трезвым и смирным, и пошел, как полагается, учиться в кембриджский колледж Сент Джонс, откуда выпустился в 1609 году, чтобы сразу быть переведенным в Клэр-колледж того же Кембриджского университета, чтобы закончить там бакалавриат на степень бакалавра искусств, и после получения степени продолжил обучение дальше, на магистра искусств - необходимую степень для карьеры в церковной системе. Это означает, что к тому времени Никифор Олферьев уже не только принял англиканство, но и решил пойти по духовной стезе - в Клэр-колледж учились тогда именно будущие священники. Кто оплачивал расходы? Точно уже не Московская Компания. Возможно, платил лично Мейрик, который на месте, конечно, не сидел, но явно своих протеже из виду не выпускал и помогал им как мог.

В книге Уолкера всё, конечно, перепутано - и учился Олферьев не в Оксфорде, а в Кембридже, и приехал он не с братьями, позднее умершими от оспы, а с другими студентами, и маловероятно, что был вот прямо царского рода как мы это теперь понимаем. Тут в интерпретациях ошибка, скорее всего. Во-первых, царь Борис Годунов посылал за границу определенно "боярских детей", которых до Ивана Грозного можно было приравнять к йоменам - армейской касте лично свободных людей, имеющих личные земельные наделы. При Грозном эта каста уже не только служила в армии, но и в государственном аппарате, и не только владела вотчинами, но и наделами от государя, а то и вовсе служила за жалование. Очень часто об отце Олферьева пишут, что он был дьяком, и из контекста понятно, что в наше время этот термин широко ассоциируется с церковной должностью, где дьяк (дьячок) - это низший служащий церкви без чина священства, то есть довольно мелкая сошка. Но во времена Олферьева дьяками называли высших чиновников. Мог дьяк Григорий Олферьев быть "родней" Годуновых? Да запросто, родство и свойство по тем временам объединяло людей в практически в кланы, куда входили и не кровные родичи, но все они были обязаны действовать в интересах своего клана. В этом смысле молодой Олферьев и его товарищи могли быть из круга опеки Годуновых.

Уолкер большую роль в судьбе Олферьева уделяет некоему йомену Джону Беделлу, но в истории остался лишь Уильям Беделл, который был старше нашего "Микефера" на 15 лет. И был этот Беделл англиканским епископом, встретившим в будущем свою героическую смерть во время ирландского восстания 1641 года. Так вот, это его отца звали Джоном и он был йоменом. Так вот, в 1602 году, когда Олферьев стал студентом Кембриджа, Уильям Беделл там преподавал в Эммануэл-колледж, где и учился по стипендии. Вот и ответ на вопрос, на какие деньги Никифор Олферьев проходил свои бакалавриат и магистратуру - на стипендию, одну из тех, которые издавна назначали одаренным ученикам. Обычно к такой стипендии прилагается бесплатное проживание в апартаментах колледжа и бесплатный стол наравне с преподавателями. В общем, из этого можно сделать обоснованный вывод, что Беделл действительно оказал на судьбу Олферьева огромное влияние, потому что почти наверняка молодой московит обратился в англиканство именно под его влиянием. В будущем, когда Беделл станет лордом-епископом в Ирландии, он будет ярко выделяться среди соотечественником своей открытостью, уважением к культуре нации, знанием языков и спокойной, приветливой харизмой. Им восхищались и друзья, и политические враги.

В общем, Олферьев определился со своим будущим, но тут настал 1613 год, который стал отсчетом нового, более предсказуемого порядка дел в России, и в Англию, наконец, прибыл первый после десятилетнего перерыва посол, Алексей Иванович Зюзин. Одной из задач дипломата был поиск когда-то отправленных в королевство на учебу - Посольскому приказу были очень нужны переводчики, роль которых пока играли купцы, как и в данном случае.

@темы: судьба играет с человеком

---

Усиливающаяся тенденция

Мне всегда было сложно смотреть сериалы, которые меня каким-то образом эмоционально задевали. Поэтому сначала отпали корейские. Потом начались немного проблемы и с китайскими - "Убей мои грехи" мне было буквально физически тяжело смотреть, этот сериал меня выматывал. Теперь выдохлась после 4 серий весьма традиционного аниме с длиннейшим названием "Соседнему королевству продали святую, помолвку которой разорвали из-за того, что она стала слишком совершенной".



"Святые" - это магини, собственно, истребляющие нечисть, корректирующие погоду, создающие лекарства и всё такое. Их мало, буквально одна на королевство. А тут королевству привалило счастье: сразу две, сестры. Только одну не любил никто, а другую любили все. Причем первая была реально идеальной, и работала как вол, но ее так мордовали с детства, что она не научилась даже улыбаться. А вторая была самой радостью и смехом. Поэтому первую прибыльно продали в королевство, где предыдущая святая вдруг умерла. Сестры-то друг друга любили, но любимица публики почему-то не хотела видеть, как мерзко относятся к ее сестре окружающие. Так что пришлось срочно взрослеть, когда старшая вдруг исчезла, и все говорили, что она сама собралась и уехала, хотя это было явной ложью.

@темы: Анимэ

---

"Бесподобная душа воина"

Ну просто прелесть. Для разнообразия, здесь главгерой не такой уж милашка. Да, он тоже лоялен к друзьям и на многое ради них готов, но он не просто храбро отражает агрессию, но и нещадно троллит типажи, которых не переносит - зазнаистых задир и высокомерных гениев. Довольно безжалостен к тем, кто его обидел. Разве что с первым соперником примирился, и то потому, что тот явно извлек урок из случившегося, да и всё-таки из одной с героем семьи. Вкалывать юноша, впрочем, тоже умеет.

Что-то в этом дунхуа есть нетипичное... Тут характеры и мотивации прописаны тщательнее, и все эти бдыщ-бдыщ только в пределах необходимого, и к каждому, к слову, есть свой обоснуй, то есть понимаешь смысл движений. По-моему, так и просится в форму сериала... Визуально всё очень красиво. Ложка дегтя - это продолжительность по 5 минут действия на дорама-тв. Но на ютубе наверняка собрали, просто лень туда идти.

@темы: Анимэ