Do or die
Болезнь короля лишила Сомерсета его главной поддержки, и облегчила задачу оппозиции задвинуть ненавистного герцога куда подалее. В самом деле, еще в 1453 Норфолк, один из лордов, обладающих реальной силой, обратился к парламенту с требованием объявить Сомерсету импичмент в связи с потерей Гиени. Он указал, что такие ошибки нельзя простить ”for any favour of lineage nor for any other cause”. И Сомерсет действительно был заключен в Тауэр!
читать дальшеПотом в игру решила вступить королева. В январе 1454 года Маргарет выдвинула требование, что управление страной должно быть передано ей, с правом назначать лорда Канцлера, лорда Казначея, шерифов, и пользоваться Большой Печатью. Совет предпочел не ответить ни да, ни нет, а просто обращение королевы проигнорировал.
Совету было не до того: лорды начали мобилизовать силы и формировать альянсы. Причем весьма существенные силы стянулись вокруг Йорка, который, взяв с собой младшего сына (графа Марша), и графов Салсбери и Варвика, прибыл в конце января в Лондон. А Варвик привел с собой конвой не меньше тысячи человек! Мэр Лондона был в ужасе, лондонцы пытались не ассоциировать себя ни с одной из партий, нанося визиты и королеве, и Йорку.
Парламент 13 февраля вполне мог превратиться в свалку, если бы не железная тактичность Йорка, который сумел повернуть внимание собравшихся на вопросы насущные: возведение принца в ранг принца Уэльского и меры по лечению короля. К королю были отправлены терапевты Джон Арундел, Джон Фэйсби и Уильям Хатклиф, и хирурги Роберт Варейн и Джон Маршалл с полномочиями делать все, что они сочтут необходимым, но привести короля в чувства. Это им действительно удалось, но, поскольку король, скорее всего, в чувства приходить не имел ни малейшего желания, достигнутый успех поддержать не удалось.
Тем не менее, в Лондоне поняли, что король, в принципе, в маразм не впал, поэтому 23 марта к нему в Виндзор отправилась целая делегация: епископы Или, Честер и Винчестер, графы Варвик, Оксфорд и Шрюбери, виконты Бьюмонт и Бурше, приор Сент-Джона, и лорды Фалконберг, Дадли и Стортон. Они решили попытаться получить от короля указания относительно положения вещей – но тщетно. Король молчал. Он даже глаза закрыл, не желая, чтобы случайное выражение в глазах было истолковано, как какая-нибудь реакция.
Итак, 27 марта герцог Йорк был назначен Хранителем и Защитником Королевства до совершеннолетия принца. Йорк потребовал, чтобы все его полномочия и обязанности были ясно и четко изложены в своего рода должностной инструкции, что и было сделано. После этого герцог, не теряя времени, начал формировать правительство. Излишне говорить, что все важные места получили родственники Йорка. Поскольку кардинал архиепископ Кемп умер 22 марта, освободилось сразу две важные должности: архиепископа Кентерберийского и лорда Канцлера. Канцлером Йорк сделал брата своей жены Салсбери, а архиепископом – епископа Или, брат которого был женат на сестре Йорка. Старший сын Салсбери, молодой Ричард Варвик, стал Хранителем Печати.
Ричард Невилл, граф Салсбери
Надо сказать, что род Варвика-Бьючампа, который был воспитателем Генриха, по мужской линии пресекся (его сын, Генри, умер 23-летним, и почти следом умерла единственная дочь Генри). А вот дочь Анна стала женой Ричарда Невилла-младшего. Ее опекуном был Саффолк, который передал ей ее огромное состояние, когда она вышла замуж. Таким образом, молодой Невилл стал самым богатым человеком в Англии: 10 мощных крепостей, 50 поместий, земли в Глочестере, Ворчестере, Оксфорде, Бэкингемшире, Варвикшире – повсюду, от севера до юга.
Ричард Невилл, граф Варвик
Здесь может возникнуть некоторое недоумение: каким образом этот Невилл оказался в лагере Йорка, если он принадлежал к семье, испокон веков враждующей с де Перси, которые, опять же, стали йоркистами, потому что когда-то рассорились с Генри IV. Это очень долго объяснять, но причиной стали матримониальные связи, которые привели в тому, что старшее поколение Невиллов с де Перси воевало, а молодое мирно сосуществовало в лагере Йорка.
Позже этот Ричард Невилл-младший получит кличку «Warwick the king-maker”, но пока это был просто всеми обожаемый молодой человек, обладающий мощной харизмой и воплощавший в себе всё, что ассоциировалось в то время с личностью идеального барона: он был красив, богат, учтив, щедр, дружелюбен – и силен, очень силен.
В общем, герцог Йорк сделал то же самое, что до него делали и Саффолк, и Сомерсет, и поколения глав провительств до и после: окружил себя «своими». Существенная разница была в том, какие приказы исходили от главного его команде. А начал Йорк очень и очень осторожно, направив все силы на предотвращение гражданской войны. Он также не сделал ни одного жеста против своих личных врагов. Даже Сомерсет был оставлен в покое, хоть и находился в Тауэре. Королева на первых порах тоже не доставляла новому главе государства никакой головной боли. Надо сказать, что именно в тот период ей было не до политики: на руках у нее был младенец и больной муж, заботиться о которых ей по статусу было положено.
Йорк также сделал почти невозможное, прекратив военные действия лордов на севере. Сначала он просто вызвал Нортумберленда, Экзетера, лорда Руза и других на совет, держать ответ. Кое как примирились, кроме Экзетера. Тогда Йорк направился на север сам, арестовал Экзетера, запер его в Понтефракте, и восстановил мир и спокойствие. На западе он прекратил бои местного значения, арестовав лорда Девона.
Йорк всерьез взялся за оборону Англии, побережья которой начали страдать от налетов французского флота. Правда, англичане в те времена легкой добычей для пиратов не были: жители Мэна и Гернсея отбили французов, положив к них около 500 человек. Более того, мэр Бристоля построил самостоятельно военный корабль, дав этим неплохой знак правительству, о чем ему надо позаботиться. Йорк назначил пятерых лордов поддерживать порядок на море.
Жизнь начала налаживаться, но.... под Рождество 1454 года король решил проснуться. Начал он, понятно, с посылки богатых даров в Кентербери и Сент-Эдвард. Маргарет первым делом схватила принца в обхапку, и кинулась к мужу: ребенка, которому было уже 14 месяцев, давно было пора признать законным отпрыском своего отца. Генрих вежливо спросил об имени мальчика, о том, кто были его крестными, и потом, по обычаю, принес благодарность Богу, положив руку на голову ребенка. Формальность была соблюдена.
Поскольку король снова стал самим собой, Йорк немедленно уволился со своей должности. Разумеется, первым делом из Тауэра был освобожден Сомерсет, который принес королю торжественную клятву в вечной преданности, что освободило его от необходимости прдстать перед судом за свои действия. Я подчеркиваю, что Сомерсет не был монстром. Он даже не был плохим человеком, он был просто человеком ограниченным, но самоуверенным. Например, он без рассуждений принял должность Капитана Кале, единственной английской крепости на континенте, которую отобрали у Йорка и отдали ему. Зачем? Просто потому, что партии ланкастерцев был нужен хозяин, а на короля надежда была плоха. Были снова спущены с привязи Девон и Экзетер. Страна начала проваливаться в то утопающее состояние, в котором она находилась до болезни короля.
Насколько в то время Генрих VI принимал участие в управлении своим королевством? Насколько он вообще был адекватен? Или он, по своему обыкновению, просто ушел в столь милые ему молитвы и проекты? Неизвестно. Во всяком случае, в мае 1455 года совет в Лейчестере созвал не король, а королева и Сомерсет. Повестка дня была многоговорящей: « обеспечение безопасности королевской персоны от ее врагов», с персональным вызовом на совет Йорка, Салсбери и Варвика, чтобы совсем уж не оставалось никаких сомнений в том, кто такие эти гипотетические враги короля.
Вызванные на совет не поехали, а удалились во владения Йорка, где наверняка не раз пожалели о том, что не разделались раз и навсегда с Сомерсетом, пока это было в пределах их возможностей. Но слабость герцога Йорка в той обстановке была в том, что он в первую очередь думал о государстве, а не о себе. Он не хотел загонять ланкастерцев в угол, судив и казнив Сомерсета, потому что это было чревато если не полномасштабной гражданской войной, то никому не нужными военными действиями. Ланкастерцы же размышлениями себя не обременяли, а зря. Было бы верхом глупости думать, что такие люди, как Йорк или Варвик явятся на судилище, как бараны.
Это был переломный момент истории Англии. Три Ричарда – Йорк, Варвик и Салсбери – объявили своим войскам сбор. Так началась война Роз, в которой не было ничего романтического, кроме ее названия. Впрочем, пятнадцатому столетию подобная слащавость и не была свойственна. Эту гражданскую войну назвал войной Роз Вальтер Скотт.
Кстати, у Мэйбл Кристи я встретила интересное замечание, что это название абсолютно неправильно, потому что красная роза вовсе не была эмблемой Ланкастеров. Она была эмблемой Тюдоров. И Генрих VII Тюдор объединил ее с белой розой, которая действительно была эмблемой Йорков, потому что хотел показать слияние Тюдоров и Йорков, а вовсе не в качестве символа примирения йоркистов и ланкастерцев под эгидой новой династии. Именно после этого красно-белая роза стала эмблемой королей из рода Тюдоров.
читать дальшеПотом в игру решила вступить королева. В январе 1454 года Маргарет выдвинула требование, что управление страной должно быть передано ей, с правом назначать лорда Канцлера, лорда Казначея, шерифов, и пользоваться Большой Печатью. Совет предпочел не ответить ни да, ни нет, а просто обращение королевы проигнорировал.
Совету было не до того: лорды начали мобилизовать силы и формировать альянсы. Причем весьма существенные силы стянулись вокруг Йорка, который, взяв с собой младшего сына (графа Марша), и графов Салсбери и Варвика, прибыл в конце января в Лондон. А Варвик привел с собой конвой не меньше тысячи человек! Мэр Лондона был в ужасе, лондонцы пытались не ассоциировать себя ни с одной из партий, нанося визиты и королеве, и Йорку.
Парламент 13 февраля вполне мог превратиться в свалку, если бы не железная тактичность Йорка, который сумел повернуть внимание собравшихся на вопросы насущные: возведение принца в ранг принца Уэльского и меры по лечению короля. К королю были отправлены терапевты Джон Арундел, Джон Фэйсби и Уильям Хатклиф, и хирурги Роберт Варейн и Джон Маршалл с полномочиями делать все, что они сочтут необходимым, но привести короля в чувства. Это им действительно удалось, но, поскольку король, скорее всего, в чувства приходить не имел ни малейшего желания, достигнутый успех поддержать не удалось.
Тем не менее, в Лондоне поняли, что король, в принципе, в маразм не впал, поэтому 23 марта к нему в Виндзор отправилась целая делегация: епископы Или, Честер и Винчестер, графы Варвик, Оксфорд и Шрюбери, виконты Бьюмонт и Бурше, приор Сент-Джона, и лорды Фалконберг, Дадли и Стортон. Они решили попытаться получить от короля указания относительно положения вещей – но тщетно. Король молчал. Он даже глаза закрыл, не желая, чтобы случайное выражение в глазах было истолковано, как какая-нибудь реакция.
Итак, 27 марта герцог Йорк был назначен Хранителем и Защитником Королевства до совершеннолетия принца. Йорк потребовал, чтобы все его полномочия и обязанности были ясно и четко изложены в своего рода должностной инструкции, что и было сделано. После этого герцог, не теряя времени, начал формировать правительство. Излишне говорить, что все важные места получили родственники Йорка. Поскольку кардинал архиепископ Кемп умер 22 марта, освободилось сразу две важные должности: архиепископа Кентерберийского и лорда Канцлера. Канцлером Йорк сделал брата своей жены Салсбери, а архиепископом – епископа Или, брат которого был женат на сестре Йорка. Старший сын Салсбери, молодой Ричард Варвик, стал Хранителем Печати.
Ричард Невилл, граф Салсбери
Надо сказать, что род Варвика-Бьючампа, который был воспитателем Генриха, по мужской линии пресекся (его сын, Генри, умер 23-летним, и почти следом умерла единственная дочь Генри). А вот дочь Анна стала женой Ричарда Невилла-младшего. Ее опекуном был Саффолк, который передал ей ее огромное состояние, когда она вышла замуж. Таким образом, молодой Невилл стал самым богатым человеком в Англии: 10 мощных крепостей, 50 поместий, земли в Глочестере, Ворчестере, Оксфорде, Бэкингемшире, Варвикшире – повсюду, от севера до юга.
Ричард Невилл, граф Варвик
Здесь может возникнуть некоторое недоумение: каким образом этот Невилл оказался в лагере Йорка, если он принадлежал к семье, испокон веков враждующей с де Перси, которые, опять же, стали йоркистами, потому что когда-то рассорились с Генри IV. Это очень долго объяснять, но причиной стали матримониальные связи, которые привели в тому, что старшее поколение Невиллов с де Перси воевало, а молодое мирно сосуществовало в лагере Йорка.
Позже этот Ричард Невилл-младший получит кличку «Warwick the king-maker”, но пока это был просто всеми обожаемый молодой человек, обладающий мощной харизмой и воплощавший в себе всё, что ассоциировалось в то время с личностью идеального барона: он был красив, богат, учтив, щедр, дружелюбен – и силен, очень силен.
В общем, герцог Йорк сделал то же самое, что до него делали и Саффолк, и Сомерсет, и поколения глав провительств до и после: окружил себя «своими». Существенная разница была в том, какие приказы исходили от главного его команде. А начал Йорк очень и очень осторожно, направив все силы на предотвращение гражданской войны. Он также не сделал ни одного жеста против своих личных врагов. Даже Сомерсет был оставлен в покое, хоть и находился в Тауэре. Королева на первых порах тоже не доставляла новому главе государства никакой головной боли. Надо сказать, что именно в тот период ей было не до политики: на руках у нее был младенец и больной муж, заботиться о которых ей по статусу было положено.
Йорк также сделал почти невозможное, прекратив военные действия лордов на севере. Сначала он просто вызвал Нортумберленда, Экзетера, лорда Руза и других на совет, держать ответ. Кое как примирились, кроме Экзетера. Тогда Йорк направился на север сам, арестовал Экзетера, запер его в Понтефракте, и восстановил мир и спокойствие. На западе он прекратил бои местного значения, арестовав лорда Девона.
Йорк всерьез взялся за оборону Англии, побережья которой начали страдать от налетов французского флота. Правда, англичане в те времена легкой добычей для пиратов не были: жители Мэна и Гернсея отбили французов, положив к них около 500 человек. Более того, мэр Бристоля построил самостоятельно военный корабль, дав этим неплохой знак правительству, о чем ему надо позаботиться. Йорк назначил пятерых лордов поддерживать порядок на море.
Жизнь начала налаживаться, но.... под Рождество 1454 года король решил проснуться. Начал он, понятно, с посылки богатых даров в Кентербери и Сент-Эдвард. Маргарет первым делом схватила принца в обхапку, и кинулась к мужу: ребенка, которому было уже 14 месяцев, давно было пора признать законным отпрыском своего отца. Генрих вежливо спросил об имени мальчика, о том, кто были его крестными, и потом, по обычаю, принес благодарность Богу, положив руку на голову ребенка. Формальность была соблюдена.
Поскольку король снова стал самим собой, Йорк немедленно уволился со своей должности. Разумеется, первым делом из Тауэра был освобожден Сомерсет, который принес королю торжественную клятву в вечной преданности, что освободило его от необходимости прдстать перед судом за свои действия. Я подчеркиваю, что Сомерсет не был монстром. Он даже не был плохим человеком, он был просто человеком ограниченным, но самоуверенным. Например, он без рассуждений принял должность Капитана Кале, единственной английской крепости на континенте, которую отобрали у Йорка и отдали ему. Зачем? Просто потому, что партии ланкастерцев был нужен хозяин, а на короля надежда была плоха. Были снова спущены с привязи Девон и Экзетер. Страна начала проваливаться в то утопающее состояние, в котором она находилась до болезни короля.
Насколько в то время Генрих VI принимал участие в управлении своим королевством? Насколько он вообще был адекватен? Или он, по своему обыкновению, просто ушел в столь милые ему молитвы и проекты? Неизвестно. Во всяком случае, в мае 1455 года совет в Лейчестере созвал не король, а королева и Сомерсет. Повестка дня была многоговорящей: « обеспечение безопасности королевской персоны от ее врагов», с персональным вызовом на совет Йорка, Салсбери и Варвика, чтобы совсем уж не оставалось никаких сомнений в том, кто такие эти гипотетические враги короля.
Вызванные на совет не поехали, а удалились во владения Йорка, где наверняка не раз пожалели о том, что не разделались раз и навсегда с Сомерсетом, пока это было в пределах их возможностей. Но слабость герцога Йорка в той обстановке была в том, что он в первую очередь думал о государстве, а не о себе. Он не хотел загонять ланкастерцев в угол, судив и казнив Сомерсета, потому что это было чревато если не полномасштабной гражданской войной, то никому не нужными военными действиями. Ланкастерцы же размышлениями себя не обременяли, а зря. Было бы верхом глупости думать, что такие люди, как Йорк или Варвик явятся на судилище, как бараны.
Это был переломный момент истории Англии. Три Ричарда – Йорк, Варвик и Салсбери – объявили своим войскам сбор. Так началась война Роз, в которой не было ничего романтического, кроме ее названия. Впрочем, пятнадцатому столетию подобная слащавость и не была свойственна. Эту гражданскую войну назвал войной Роз Вальтер Скотт.
Кстати, у Мэйбл Кристи я встретила интересное замечание, что это название абсолютно неправильно, потому что красная роза вовсе не была эмблемой Ланкастеров. Она была эмблемой Тюдоров. И Генрих VII Тюдор объединил ее с белой розой, которая действительно была эмблемой Йорков, потому что хотел показать слияние Тюдоров и Йорков, а вовсе не в качестве символа примирения йоркистов и ланкастерцев под эгидой новой династии. Именно после этого красно-белая роза стала эмблемой королей из рода Тюдоров.
@темы: Henry VI
-
-
16.10.2009 в 23:02-
-
16.10.2009 в 23:08Не имела в виду именно ЮАР. Просто африканская страна, не помню которая.
Но вообще имеет место такое явление - не-носители языка нередко говорят на нем правильнее и чище "местных".