Погадать на спичках

@темы: "нетягостная бредь"

---

Интересно, куда я могла засунуть битву при Тьюксбери? Я помню, как я о ней писала. Но под каким тегом? Под Ричардом и Эдвардом не нашла. Офигеть. Изначально целью было использовать минимум тегов! Но тогда надо было параллельно делать путеводитель по темам.

---

Последние королевы Средневековья - Анна Невилл/6

То, что произошло потом, знают все: реставрация на троне Генри VI прошла более чем успешно, хотя для всех было очевидно, что бедняга окончательно потерял связь с реальностью, хотя выучка сказывалась – вести приятные беседы со слетевшимися отовсюду в столицу ланкастерианцами он вполне мог. В общем и целом, такой король на троне устроил бы и лордов, и джентри. Ждали только наследника, которого в королевстве практически не знали, ну и парламент, которому была уготована роль серьезнее обычной, тоже был Кингмейкером созван.



Кингмейкер отрывает Генри VI от радостей жизни книжника, чтобы снова посадить бедолагу на трон

Если не повторять все тонкости того момента, о которых я рассказывала в истории собственно Эдварда IV, то в сухом остатке будет печальный для Уорвика-Кингмейкера результат: бестолковая битва при Барнете и гибель. В большой степени потому, что категорически не доверяющая Уорвику и боящаяся за сына Маргарет Анжуйская отнюдь не торопилась в Англию, и провозилась так долго, что ухитрилась причалить к английскому берегу через несколько часов после гибели Кингмейкера. Возможно, у нее хватило бы осторожности тут же убраться восвояси назад, во Францию, но когда мы говорим, что «королева причалила», то это подразумевает, что причалили, вообще-то, войска. И её сын, поддерживаемый другими горячими сэрами, которым, в общем-то, и терять было нечего, желал биться за свою корону. Так судьбы персонажей подошли к битве при Тьюксбери, и судьба Анны Невилл, бывшей рядом со свекровью и мужем, приготовилась сделать поворот, который всё-таки вознес её на трон Англии.

Но в день битвы при Тьюксбери она, несомненно, чувствовала себя ужасно. Мало того, что девушка, даже не вышедшая из подросткового возраста, только что узнала о смерти отца, но она потеряла и мужа. По сути, Анна оказалась в лимбо – без близких, без статуса, без друзей. В какой-то степени рассчитывать она могла только на поддержку сестры, которая была замужем за Кларенсом, предавшим её отца.

Уорвик был предан не только своим зятем, Кларенсом, но и английскими коммерсантами. Собственно, не случись в его жизни Барнета, он всё равно столкнулся бы с неприятной дилеммой в будущем. Граф ведь был весьма последователен в своих действиях. Рассорившись с Эдвардом из-за курса внешней политики, теперь он получил возможность повернуть эту политику в русло, которое считал правильным и выгодным для Англии. В середине февраля 1471 года был подписан десятилетний договор с Францией, обещающий большие свободы в коммерции для обеих сторон. Но для того, чтобы дружить с Луи Французским, Англия должна была начать войну с Шарлем Бургундским.

Уорвик, ненавидевший Шарля Бургундского как чуму, был вполне готов действовать, и уже 12 февраля отдал распоряжение гарнизону Кале начать действия против Бургундии. Одновременно он начал собирать от восьми до десяти тысяч лучников, чтобы отправить их в Кале и затем, после подписания договора с Францией, отправиться туда самому. Но прелесть английской политики заключалась в том, что она не подчинялась личностям. Она подчинялась, собственно, национальным интересам, выражением и основой для которых была, есть и будет экономическая стабильность. Как минимум, в конечном итоге. И в данном случае экономические интересы Англии были категорически против любых военных действий.

Война – это работа для солдат, и работа должна оплачиваться. Спрашивается, на какие деньги? Традиционно, парламент Англии объявлял сбор налогов именно под какое-то мероприятие. На укрепление флота, на защиту границ, на укрепление крепостей и гарнизонов, на конкретные военные действия там-то и там-то. И, традиционно, сбор таких налогов растягивался на годы. Значит, реальное финансирование проектов ложилось на плечи тех, кто этими проектами руководил – пэров королевства, которым для того и давались короной земли и должности. Но, в свою очередь, недвижимость имеет только потенциальную ценность, и доход от неё появляется в кассе хозяина (или управляющего от короны) не сразу, и даже далеко не всегда именно в звонкой монете. Поэтому пэр, руководящий проектом, был вынужден в свою очередь деньги просто занимать. А «живые» деньги были только у торговцев.

Торговцы Англии к 1471 году уже испытывали некоторые неудобства от враждебных отношений с Ганзой. Плюс, любой даже средней руки бизнесмен понимает, что смена деловых партнёров в международной торговле всегда означает временный дефицит средств – связи не так легко обрубаются, и для образования новых нужно немалое время. Англия всегда была плотно связана торговлей именно с Бургундией, и объявление войны для некоторого количества коммерсантов было бы смерти подобно. Помимо объективных сложностей, были и вполне субъективные выгоды лично самым значительным коммерсантам: они получали неплохие суммы через посольство Бургундии за то, что поддерживали именно про-бургундскую политику. Это, кстати, в те времена было вполне легальной практикой, отстёгивать нужным людям определённые «пенсии» за лоббирование своих интересов.

Так вот, новый режим торговцы не поддержали. Вероятно, была ещё жива память о ланкастерианцах на престоле, и о том, что с финансами эти люди обращаться не умели. Так что наскоро реставрированное хозяйство короля Генри содержалось, собственно, на деньги Уорвика. Почему-то граф предполагал, что английские города смогут поучаствовать в походе против Бургундии, отрядив войска за свой счёт, но городские ополчения исторически собирались в Англии только для обороны королевства, а не для войн за границей. Заставить администрацию действовать по-другому было можно, но Уорвик, по сути, просто заменил одного короля на другого, оставив правительственный аппарат прежним и не угрожая никому смертью и репрессиями. Коммерсанты всегда чувствуют, когда с ними разговаривают с позиции силы, а когда – совещательно, и во втором случае заставить их раскошелиться практически невозможно. Особенно в условиях, когда никому не было понятно, к чему именно стремится реставрированный ланкастерианский режим.

И тут всё снова уперлось в личность Маргарет Анжуйской. Принц Эдвард не мог быть коронован, пока его отец жив, а физическое здоровье Генри VI нареканий никогда не вызывало. Следовательно, в Англии стала бы править снова ненавидимая и жадная королева, нрав которой вряд ли смягчился за годы испытаний и изгнания. Смог бы Уорвик и королевский совет ей противостоять? Вряд ли, королева – это королева, если она хочет и умеет пользоваться имеющейся властью. Маргарет Анжуйская и хотела власти, и умела ею пользоваться. Только вот результат вряд ли устроил бы хоть одного обитателя Англии. Между королевой и Уорвиком было слишком много зла и крови. Объединиться для достижения какой-то цели они могли, но не более того. То есть, Уорвику пришлось бы уехать, связав свою судьбу с Францией и её политикой. Граф, с его талантами, не пропал бы, но насколько хорошо для Англии было бы иметь его в рядах заклятых друзей-французов?

И даже после смерти Генри VI с престолонаследием было бы всё не так просто. Его собственноручно подписанное и утвержденное парламентом решение о том, что корона переходит к Йоркам, отменено не было. В данном случае, после смерти Ричарда Йорка и изгнания Эдварда, королем должен бы был стать Кларенс. Более того, кандидатура Кларенса в качестве преемника короны после дома Ланкастеров была подтверждена и Маргарет Анжуйской. Вряд ли такая ситуация устроила бы ланкастерианских сэров и пэров королевства, так что возможность возобновления гражданской войны была бы слишком высока, а тут ещё Кларенс предал Уорвика, заполучив до конца жизни не вполне, вероятно, заслуженно клеймо паршивой овцы семейства Йорков.

Тестем Джордж мог восхищаться, но устоять против натиска женщин своей семьи он решительно не мог. А женщины семьи Йорков реставрации Ланкастеров не хотели. Герцогиня – из-за того, что на руках персонально Маргарет Анжуйской была кровь мужа и сына Сесилии. Анна, герцогиня Экзетер, которую брат-король обещал развести с ненавистным супругом-ланкастерианцем, хотела возвращения Эдварда на трон. Собственно, она Экзетеру была нужна не больше, чем он ей, но дело ведь в дележке имущества, а делиться не хотелось ни ему, ни ей. Элизабет, герцогиня Саффолк, вышла в свое время за того самого де ла Поля, которого в своё время отвергла ради Эдмунда Тюдора Маргарет Бьюфорт. И супруг её был настолько йоркистом до мозга костей, что титул Саффолков реставрированный режим вряд ли за ним оставил бы. Скорее всего, сэр Джон лишился бы титула вместе с головой.

В общем, герцогиня Саффолк, прошедшая хорошую школу политического интриганства у своей свекрови, леди Алис Чосер, засучила рукава и взялась за задачу возвращения отбившегося от клана Кларенса в лоно семьи, имея твердое намерение покончить с глупостями типа реставрации Ланкастеров. И первым делом она подключила к проекту практически единственного в мире человека, который мог повлиять на Кларенса - Маргарет, супругу герцога Бургундского.

Маргарет знала Джорджа с рождения, практически воспитала мальчишку, и она долго наблюдала за Эдвардом-королём, будучи уже весьма взрослой девушкой. Маргарет была наблюдательна, умна, и чрезвычайно образована, круг её общения был очень широк, дополняя её собственный жизненный опыт. Она знала и то, о чём люди, имевшие дело с улыбчивым и легко идущим на контакт красавчиком Эдвардом, постоянно забывали: Эдвард был свиреп до жестокости. Не менее свиреп был и Кларенс, да и все мужчины из рода Плантагенетов. При этом, у Эдварда было одно несомненное достоинство: он был рационален. А у Кларенса была одна несомненная слабость: он был жаден до статуса и почестей.

Маргарет была по складу ума ближе к Эдварду, Кларенса она просто любила - не за, а вопреки. Для начала, она вытребовала у Эдварда полное и официальное письменное помилование для Кларенса. Затем она через находящихся в Англии сестёр сделала Джорджу предложение, от которого он просто не захотел отказаться. В отличие от братьев, Кларенс был ярким экстравертом, вечно кидающимся в гущу событий ради движухи, легко поддающимся эмоциям, и, соответственно, легко перегорающим. При этом, Джордж не был глуп или примитивен. Несомненно, он прикидывал так и сяк перспективы, ждущие его самого при реставрированном ланкастерианском режиме. И вряд ли они его устраивали, потому что в самом блестящем случае (в возможность которого Джордж, скорее всего, не верил) он стал бы королём когда-нибудь. Если бы дожил, на что шансы его в качестве наследника престола, в обход сына королевы Маргарет, были так себе.

Так вот, Джорджу было предложено не только полное прощение и возвращение в лоно семьи. Ему было предложено всё, чем владел Уорвик. И Джордж согласился. Согласился предварительно, разумеется - братья ударили по рукам позже, после высадки Эдварда, при помощи Ричарда Глостера, который отправился к Джорджу, после чего уже Джордж встретился с Эдвардом лицом к лицу. Поскольку в Лондоне с ноября 1470 года было известно, что Элизабет Вудвилл родила, наконец, наследника престола, Джордж предпочел неопределенность ланкастерианской реставрации стабильности и статусу первого лорда королевства при брате.

@темы: The Last Medieval Queens

---

Иногда не знаешь,

смеяться или материться. На днях в пансионе для престарелых на нашем участке провели лекцию, как собирать "тревожную сумку" для бомбоубежища, если русские нападут. Старики в панике осознали, что бомбоубежища в их пансионате нет. Ну, полуподвал, где сауна и бассейн со спортзалом, сойдут на худой конец, но как быть, если не будет света и воды??? Начальство помэкало, побэкало, и выдало бодрым тоном, что поставят во дворе биотуалеты Да-да-да. С роллаторами только в биотуалеты и упаковываться.

Учитывая, что половина обитателей находится по обе стороны 95 лет, я бы не сказала, что им есть о чем беспокоиться - опыт есть, как-никак. Но мне хотелось бы задушевно побеседовать с дебилом, который придумал такой брифинг в таком месте.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Странные у меня коты

Супруг забыл рыжика на балконе на ночь. Тот слишком подвижен, и был замечен, когда скакал в сторону кухни, но, видно, сделал там разворот и помчался назад, и этого супруг уже не увидел. Я пришла с работы и тоже ничего особенного не заметила - в зале темно, только телевизор, из-под стола торчит подрагивающий пушистый хвост, то есть Госпожа там, где обычно в это время. И рыжий обычно возлежит напротив нее. Отсыпаются перед ночными тыгыдыками.

Ночью видела, что Госпожа сидит в прихожей. Утром она сидела на том же месте. Еда была не тронута. Рыжего нигде не видно. Кинулась на балкон - никого, но через минуту нарисовался оттуда. У нас под диваном там подкроватный ящик, в котором пуховое одеяло. Первым делом к Госпоже кинулся. Поздоровались, друг друга опознали. Не похоже, чтобы мелочь получила душевную травму. Её получила я. Что делает нормальный кот, оказавшийся закрытым в замкнутом пространстве? Орет и царапается в дверь, да? Но в данном случае с балкона не доносилось ни звука. Госпожа тоже сидела совершенно молча, хотя, наверное, она-то была потрясена - до еды не дотронулась! И что мне с этими ненормальными делать - непонятно. Ясно только, что дальше так нельзя, жить почти не пересекаясь.

@темы: житие мое

---

Инфоулов за сегодня

Менее тупой и рутинный чем обычно, поэтому аж поделюсь.



Производитель передовиц газеты Helsingin Sanomat Яна Саволайнен написала, что беда России в том, что она не знала Ренессанса, Реформации и Эпохи Просвещения, и поэтому осталась в культуре времен монгольского нашествия - в коррупции, лжи и насилии.

Яна Саволайнен, похоже, даже не прогуглила свои утверждения, потому что гугл бы ей рассказал, что русская эпоха просвещения вполне себе была в том же XVIII веке, но чтобы о ней рассказать, придется разбираться, кто все эти люди, и даже признать, что у монархов в этом деле была заметная роль. Вот Реформации и правда не было - просто приняли беженцев и разрешили каждому молиться на свой лад. Впрочем, папство тоже осудили, но было бы странно ожидать чего-то другого. И Ренессанс был, конечно, только вот на свой лад, и, поэтому, параллели с европейским для неспециалиста проводить трудно, не говоря о той же проблеме "кто все эти люди". Вообще, если какую-то идею из этой статейки вынести можно, так это настойчивую необходимость писать и переводить научпоп о русской истории, сделать её знакомой и интересной за рубежом. Но это, конечно, проект не менее чем на столетие.

Ну, пассаж про наследие монгольского ига комментировать не буду, он и так великолепен в своей глупости

А вторая огромная статья называет духовными отцами президента России Ивана Ильина, Льва Гумилева и Александра Дугина. Идея статьи - протолкнуть идейку, что в России нынче фашизм, и что это объясняет всё происходящее. К чему к первым трем приплели Патриарха Кирилла и какого-то Константина Малофеева, я так и не поняла. В любом случае, нынче финский читатель узнал о существовании вышеозначенных, и даже полюбовался их фотографиями, большими и красивыми.

Газета также резко шарахнулась от идеи "всё прогрессивное человечество за НАТО" к сомнению "а будет ли НАТО за нас воевать", но это, полагаю, просто кто-то спохватился, что опция превратилась в "маст би", а читатель такого не любит.

И ещё есть один момент, озвучивать который прямым текстом никто не решается, но окольно выражается мнение, что многие украинцы, находищиеся сейчас в Европе, назад не вернутся, а это значит, что вот прямо сейчас надо относиться к ним как решению проблемы с рабочей силой. Языковые проблемы есть, конечно, но язык и выучить можно.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Удивительное рядом

Фигашеньки, у нас-то, оказывается, ria.ru заблокирована. Ыыыы... Вот тебе и право на получение информации. Придется сводить знакомство с VPN, однако.

@темы: "Этот мир придуман не мной"

---

Последние королевы Средневековья - Анна Невилл/5

К первому браку Анны Невилл привело то, что Эдвард IV выпустил 24 марта 1470 года публичное обращение к Уорвику и Кларенсу, что если они явятся к нему с повинной до 28 марта, он примет их милостиво и доброжелательно. В противном же случае, к ним отнесутся как к врагам и изменникам, и за их поимку будет назначена награда в 1000 фунтов единовременно или 100 фунтов годовых. А ещё 23 марта, за день до выпуска обращения, он отправил распоряжения депутатам-лейтенантам в Ирландию и Кале, что Кларенс и Уорвик больше не являются королевскими лейтенантами, и что он запрещает оказывать любую помощь «бунтовщикам и предателям» под страхом всевозможных кар.



То есть, это обращение говорит отнюдь не о бесконечном терпении и доброте Эдварда, а просто о том, что он понятия не имел, где именно находятся Кларенс и Уорвик, и просто надеялся, что их кто-то выдаст. Надо сказать, что герцог и граф действительно не кинулись спасаться за кордон, очертя голову, как несколько позже это придется сделать самому Эдварду. Нет, и Уорвик (как обычно, кстати), и Кларенс увезли с собой свои семьи. Согласитесь, в условиях полной неожиданности происшедшего это – показатель.

Что касается Эдварда, то он произвёл зачистку, заставил Генри Перси поклясться себе в верности (в обмен на его же, Перси, земли, ранее аннексированные короной), и по ходу дела произвёл Джона Невилла в маркизы, не оставив ему практически ничего кроме этой чести. Даже титул хранителя Восточной Марки Невиллу пришлось сдать Генри де Перси. И напрасно Чарльз Росс удивляется этому проявлению, как минимум, недальновидности – ведь Джон Невилл всегда был верен Эдварду, так зачем Эдварду было его отталкивать? Но если взглянуть на факты с перспективы того, что никакого бунта Уорвика, которого, якобы, даже собственный брат не поддержал, не было, а было твёрдое решение извести Невиллов, которым Эдвард был обязан и жизнью, и короной, то действия Эдварда весьма логичны.

Разумеется, первым делом Уорвик (как и предполагал Эдвард) кинулся к морю. Там, в Сандвиче и Кале, и раньше делалась история. Но если Варвик действовал спонтанно, то Эдвард, который во время прошлого побега Йорков из Англии был вместе с Уорвиком, прекрасно знал, что именно граф предпримет. Именно поэтому Энтони Вудвилл был наготове с эскадрой кораблей, и именно поэтому депутат-лейтенант Уорвика в Кале, лорд Венлок, был поставлен в ситуацию, в которой он был вынужден не впустить в Кале своего старого товарища. Это не было предательством дружбы, если принять во внимание, что Эдвард предусмотрительно сделал маршалом тамошнего гарнизона Гайара де Дьюфорта, изгнанного из Франции гасконца, который нашел в своё время укрытие в Англии и даже женился на дочери де ла Поля. А Гайар был в теснейшем сотрудничестве с теми же бургундцами, которые обязали себя немедленно помочь, если Уорвик объявится в Кале. Их флотилия должна была запереть графа со стороны моря. Таким образом, Кале оказался бы для Уорвика не тихой гаванью, а мышеловкой, о чём его Венлок и приватно предупредил. Не впустить Уорвика в Кале, жестко истрактовав распоряжение короля не оказывать помощи бунтовщикам, было услугой, не предательством.

Поэтому граф бросил якорь вне зоны поражения для пушек форта и потребовал, чтобы ему прислали вина для герцогини Кларенс, которой именно в тот момент пришлось рожать. Странное требование, не находите? У Кларенса и Варвика оказалось достаточно времени, чтобы забрать семьи, добраться до корабля всем кагалом, с предположительно беременной на последних часах герцогиней, но запастись вином они забыли? Вином, которое в любом случае всегда было на борту любого корабля, как порох и продуктовые припасы? В этой истории, которая продолжалась полтора месяца, много чего странного, знаете ли. Особенно того, что касается Изабель, но не о ней сейчас речь. Во всяком случае, вышло так, что доставка вина для герцогини Кларенс сопровождалась переходом Томаса Невилла вместе с его кораблями на сторону Уорвика, и вместе они захватили весь бургундский конвой у Кале! Весь, понимаете? Неплохая оплеуха Шарлю Бургундскому – мышь поймала мышеловку, а не наоборот. Лорд Норфолк, Джон де Мовбрей, кинулся преследовать грабителей и награбленное, и даже отвоевал пару кораблей, которые никто особо и не защищал. Но Уорвик появился в устье Сены в начале мая 1470 года отнюдь не бедным изгоем, а в сопровождении целой принадлежащей ему и Кларенсу флотилии. Триумф, несомненно.

Но что было делать дальше? Дорога в Англию была закрыта – Эдвард определённо показал свои намерения, и те предосторожности, которые он в полной тайне предпринял заранее, ещё до мартовского похода, говорили о том, что всё было тщательно спланированно. То есть, заговор был. Но не против Эдварда, а против Уорвика. Так что у графа оставался только один выход. Вернуться в Англию на волне ланкастерианской реставрации.

Как ни странно, единого мнения о том, кто предложил альянс Уорвика с изгнанной из Англии Маргарет Анжуйской, до сих пор нет. Кендалл утверждал, что инициатива полностью принадлежала графу, Росс и очень многие другие – что французскому королю. Учитывая обстоятельства, при которых в своё время Уорвик поддержал претензии Йорков на трон, инициатива и в самом деле должна была принадлежать именно ему.

Что касается Кларенса, то Росс почему-то считает, что его присутствие рядом с Уорвиком было унизительной неловкостью для всех вовлечённых, и в этом Росс сильно ошибается. У Кларенса была очень важная роль. Именно он был назван потенциальным преемником престола в случае, если бы линия ланкастерианских королей закончилась на сыне Генриха VI. Назван Маргарет Анжуйской, заметьте. Маргарет, которая не особенно рвалась согласиться на союз с Уорвиком в принципе. Собственно, ей, похоже, просто пришлось подчиниться королю Луи, который был готов поддержать любую инициативу, лишь бы отвлечь Англию от антифранцузской политики. Совсем скоро линия неохотного подчинения, укреплённая массой условий, приведёт к полному краху собственной жизни Маргарет Анжуйской, но она-то думала в момент переговоров по-другому.

Насколько добровольно Маргарет вообще оказалась заново вовлечённой в английские дела? Нет, поначалу она, конечно, стучала во все двери и требовала своего. Требовала поддержки своим правам, правам сына и т. п. Но на троне Англии уже много лет сидели Йорки, и несмотря на то, что правление Эдварда Йорка не было в течение этих лет ослепительно успешным, сидели, похоже, очень плотно.

Что касается Уорвика, то изгнанная королева напрасно подозревала его в коварстве - он вполне мог иметь целью именно то, о чём он и говорил, просто-напросто реставрацию Генриха. У Генриха VI в Англии был странный статус на 1470 год. Его жизнь был очень дорога династии Йорков. Особенно в условиях отсутствия прямого наследника престола у молодого короля. Как нарочно, исправно рожающая королева пополняла семью исключительно принцессами. Умри Эдвард – и в глазах многих законным королём Англии стал бы именно Генрих, не Кларенс. Умри Генрих – и Йоркам пришлось бы иметь дело с неизвестной величиной по имени Эдвард Вестминстерский.

Величина эта остаётся неизвестной и до сих пор, к слову сказать. Что, собственно, об этом Эдварде известно? То, что мама посылала его влюливать бейджики в виде ланкастерианских лебедей тем дворянам, которых она хотела в свои ряды. Тогда он был совсем маленьким, лет пяти. Известно, что он осудил на смерть двух рыцарей, когда мама спросила, казнить их или помиловать. Потому что мальчишка восьми лет точно знал, какой ответ понравится маме. А больше, пожалуй, ничего не известно. Есть упоминание о нём мимоходом в одной из хроник, что вырос он вполне симпатичным и достойным своего статуса молодым человеком. К осени 1470 года он был уже почти семнадцатилетним. Взрослый мужчина и по закону, и по стандартам времени. Да и пережитому.

Если война и не обошла ни одну аристократическую семью Англии, редко в ней, всё-таки, напрямую участвовали дети. Младшие Йорки (Джордж, Маргарет, Ричард) попали под удар только раз, и силы этого удара мы не знаем совсем. Судя по всему, травма была очень сильной. Но Эдвард Вестминстерский вырос на войне. Маргарет Анжуйская не расставалась с главным своим достоянием, и ребёнок с детства видел только интриги, предательства, ярость, жестокость, смерть. Несомненно, мать воспитывала его в духе, что королевство принадлежит ему. И вот, посреди сложного детства, его собственный отец убирает его из линии престолонаследия, и назначает своим наследником Ричарда Йорка. Это уже не удар, это нокаут. Причём, вполне очевидно, Эдвард был в курсе слухов, ставящих под сомнение законность его происхождения. Могли он при таких условиях вырасти няшечкой? Сомнительно. С другой стороны, годы во Франции могли его смягчить, дать ему другие ценности. Кто знает? Только после прибытия Уорвика никого жизненные ценности Эдварда Вестминстерского не интересовали. Его задачей и обязанностью стало отвоевание трона его отца.

Церемония примирения Маргарет Анжуйской и Уорвика была любовно разработана самим его величеством королём Франции. Луи встречался с партиями порознь, отшлифовывал пункты договора, и вот свершилось – непримиримые враги встретились для того, чтобы стать союзниками. Причём, Луи не оставил Маргарет никакого пространства для манёвра. Он лично, со всеми главными лордами королевства, кинулся навстречу Уорвику, проскакав три или четыре лиги, он встретил графа с распростёртыми объятиями, представил его своей супруге, заседал с ним тет-а-тет. Маргарет Анжуйская, родственница Луи, не удостоилась в своё время и доли подобного внимания. Так что, несмотря на бурчание «Мне-то какая с этого выгода?!», Марго на рандеву явилась.

По какой-то причине Уорвик, в ожидании прибытия Маргарет, отправил Изабель, Анну и свою жену в Нормандию, в сопровождении Кларенса. То ли он не вполне доверял экс-королеве, то ли того требовали приличия. В конце концов, в соглашении, предложенном королём Луи, был пункт о браке Анны и Эдварда. Эту деталь упоминает Эми Лайсенс в книге про Анну Невилл. Но что мы на самом деле знаем? Только то, что женщины семьи Уорвика не были с ним во время первой стадии переговоров. Не означает ли это, что они действительно, как я и предполагала, вообще не были вместе с Уорвиком в период знаменитого пиратского рейда? И что Кларенс отправился в Барфлёр не для того, чтобы женщин туда отвезти, а для того, чтобы их оттуда привезти?

Итак, брак Анны Невилл и Эдварда Вестминстерского. Было это условием или наградой? Зачем Уорвику, с его репутацией и популярностью, в принципе была нужна Маргарет Анжуйская, эта едкая, воинственная дама, «капитан Маргарет», как называл её Кларенс? Просто затем, что немалое количество ланкастерианцев в Англии не поверили бы в намерение Уорвика реставрировать власть Ланкастеров. А графу была нужна истинная поддержка населения Англии своим планам. Опять же, очень трудно реставрировать короля, который не годится ни по одному параметру для роли главной фигуры альтернативы существующему режиму. Возможно, Маргарет привлекли именно в роли «капитана», представительницы своего супруга. Вместе с сыном.

С другой стороны, репутация у Маргарет в Англии была паршивой. Несомненно, были люди, преданные ей лично – за интересы своих людей Маргарет, как и подобает истинной принцессе, всегда боролась. Но в целом… Значит, остаётся Эдвард Вестминстерский. Та самая неизвестная величина. Принц, ничем пока не запятнавший себя. Даже знаменитая сцена с казнью была поставлена в вину его матери, поставлена одним из казнённых. Эдвард Вестминстерский, подкреплённый авторитетом Уорвика через брак с Анной. Значит, подарок Ланкастерам? Возможно. Но и Уорвик без Ланкастеров не мог вернуться в Англию, не мог сделать того переворота, который его практически вынудили начать. Значит, подарок и Уорвику. Назовём этот союз сделкой.

Как к этой сделке отнеслись Анна и Эдвард? Можно себе представить, что Анна вряд ли имела возражения. Не надо забывать, что ей было всего четырнадцать, и предполагать, что она всегда была влюблена в Ричарда Йорка, а он – в неё, подобает викторианским дамам, но не историкам наших дней. Когда Ричард жил у Варвика, он был влюблён в рыцарство. Единственное, чего он жаждал всем сердцем – посвящение в рыцари, о чем есть его заметка на полях книги. Что касается Анны, то она была совсем маленькой девочкой в 1465-1469 годах, и Ричард вовсе не был единственным юношей в её окружении. Да, она могла посматривать в сторону брата короля, потому что определённые движения в направлении браков между ними с сестрой и братьями короля графом сделаны были. И наверняка дочери Уорвика были в курсе, что других достойных их партий в Англии просто нет.

Но вот Анна оказывается во Франции. Не травмированной бегством из дома, потому что дочки Уорвика привыкли следовать за отцом, и, притом, несомненно и заслуженно, верили в него безгранично. То есть, Анна не сомневалась, что скоро папа сделает всё правильно, и они, как обычно, вернутся в блеске славы домой. Причём, она-то вернётся без пяти минут королевой. Девушка-подросток могла даже торжествовать в глубине души, что её муж будет круче мужа старшей сестры, и её статус будет выше статуса Изабель. Что касается сына Маргарет Анжуйской, то и у него не должно было быть особых возражений. Даже если мать каждый день его жизни кляла Уорвика и Йорков, в его мире альянсы с бывшими врагами через брак были нормой. И Анна Невилл была достойной партией для любого принца.

В начале первой встречи с Маргарет Анжуйской Уорвик отстоял, преклонив колено, церемониальные пятнадцать минут, и попросил прощения за все доставленные неприятности. Что бы ни думала Маргарет в глубине души, прощение она даровала, и на брак её драгоценного сына с дочерью графа согласилась. В нормальных обстоятельствах её сын мог бы претендовать на руку принцессы, но обстоятельства не были нормальными. Эдвард был принцем без королевства, и сейчас перед Маргарет стоял человек, который мог бы её сыну это королевство преподнести на золотом блюде. Что предполагала Маргарет сделать с Уорвиком и его дочерью после того, как снова уселась бы на трон королевы? Ровно то, что популярный и умный Кингмейкер позволил бы ей сделать. Но для сына она, во всяком случае, оставила огромное поле для манёвров. Союз, заключённый в соборе Анжера, не был свадьбой, за которой последовало завершение. Он был обручением с отложенным завершением, и в глазах церкви такие союзы были расторгаемы в определённых обстоятельствах.

Для католической средневековой церкви брак между мужчиной и женщиной был божественным союзом, слиянием душ и тел. Именно поэтому сама церемония бракосочетания была столь неформальна во многих случаях. Бог был повсюду, он слышал и видел всё – и обмен клятвами, и следовавшую за ними физическую близость. Такой союз мог быть в Англии расторгнут, но по чрезвычайным причинам: заболевание проказой, импотенция, рабство, переход одного из супругов в языческую веру, бесследное исчезновение одного из супругов. Или жестокое обращение уже в браке.

Но незавершённый союз с условием для завершения был совсем другим делом! Одной из сторон подобного союза было достаточно обменяться брачными обещаниями с кем-то другим, подкрепив их физической близостью, и предварительные договоры теряли силу. Ведь он или она, таким образом, становились семейными людьми в тот же момент. Также обе стороны могли совместно огласить, что к моменту завершения предварительного уговора о браке они просто потеряли интерес друг к другу. И стать свободными.

Так вот, зная Маргарет Анжуйскую, можно даже не сомневаться, что она не была вполне честна, ставя условие для завершения брака своего сына: Варвик должен реставрировать её мужа на троне Англии. Причём, Анна оставалась в её руках и как член семьи, и как заложник. И Маргарет запретила сыну участвовать в экспедиции, он должен был остаться с ней и Анной во Франции. Хотя, судя по всему, сам-то Эдвард рвался в дело. Около месяца Варвик ждал, пока сентябрьские штормы не разметают по проливу эскадру бургундцев перед Ла-Хогом, после чего, 9 сентября, отправился в Англию в компании ланкастерианских графов Пемброка (Джаспера Тюдора) и Оксфорда, и герцога Кларенса. Они причалили в Девоншире четырьмя днями позже.

@темы: The Last Medieval Queens

---

Последние королевы Средневековья - Анна Невилл/4

Конец 1469 и начало 1470 годов прошли для Уорвика удивительно мирно. Да, Эдвард заменил назначенного графом впопыхах лорда-казначея, и назначил в Уэльс, на место графа, своего брата Ричарда, но это было нормально. Ведь Уорвик просто заполнил эти вакансии в спешке. Кларенс был полностью прощён, его брак с Изабель был принят как должное, им даже были сделаны некоторые подарки. Эдвард также обручил свою старшую дочь, Элизабет, с сыном Джона Невилла, сделав того герцогом Бедфорда. Из неприятного был возврат владений раннее аннексированных короной земель Генри Перси их владельцу. И Уорвику, и Ричарду Глостеру пришлось отдать ранее пожалованное – но это было политикой, понятной обоим. Во всем остальном колеса королевской придворной жизни закрутились по-прежнему.



Молодой Эдвард IV, каким его представила нейросеть

С ноября до середины февраля в Лондоне прошла серия встреч между высшими пэрами королевства на уровне Большого Совета, где все договорились в дальнейшем работать вместе и в сердечном согласии. Похоже, что казнь Риверса действительно успокоила ситуацию в королевском окружении – главный фаворит сошёл со сцены. Эдвард был также достаточно умён для того, чтобы назначить Ричарда Глостера на освободившуюся в связи с казнью Гербертов должность Хранителя Уэльса, сделав его также пожизненным коннетаблем Англии – его, а не Энтони Вудвилла, требовавшего этот пост для себя. Ричард, личность для двора нейтральная, вообще был запряжён братом по полной. Семнадцатилетнему герцогу навесили обязанности главного судьи Северного Уэльса, главного наблюдателя над Уэльсом и приграничной маркой, а также главного судьи и коннетабля Южного Уэльса на время несовершеннолетия сына Герберта, к которому перешёл титул графа Пемброка. А земли и должности Хэмфри Стаффорда просто поделили, причем большая часть досталась Джону Невиллу, к которому отошли и земли Кортни, графа Девона.

Очевидно, именно в этом и заключалась договорённость между Уорвиком и Эдвардом – убрать к чертям всем надоевших Вудвиллов и обратиться к старой знати королевства. Другой вопрос, изменило ли это хоть что-нибудь. Для Уорвика было ясно, что внутреннюю политику королевства надо чинить и срочно, а внешнюю – менять. Тем не менее, никакой программы по этому поводу Эдвард, похоже, даже не начал готовить. И напрасно, потому что север, не получив никакого результата от восстаний 1469 года, зашевелился снова в марте 1470. Официальные хроники правления Эдварда IV обвиняют в этих беспорядках Уорвика и Кларенса – дескать, это они их разжигали. Но тонкость в том, что восстания начала 1470 года в Ланкашире были ланкастерианскими. Благо, в своё время сторонников Ланкастеров в тех краях было больше, чем сторонников Йорков.

Остроты конфликту добавили самые настоящие военные действия между баронами. Ричард, лорд Веллс и Виллоуби, его сын Роберт, и родичи через брак, напали на поместье Томаса Бурга, разграбили его и разрушили, а самого сэра Томаса обратили в бегство. Томас Бург, кстати, был главным конюшим короля, так что нет ничего удивительного, что Эдвард не воспринял его беды легко. Тем более, что бесконечная вражда Беркли и Тальботов приблизительно в то же время привела к смерти Томаса Тальбота и многих его людей. Это стало слишком похоже на недобрые времена Войн Роз, и король решил вмешаться персонально.

Надо сказать, что это было хоть и понятной реакцией, но не самой разумной. Известие о том, что на север движется сам король с войсками взбудоражило тех, кому он осенью предыдущего года даровал общее помилование. Кто был виноват в распространении слухов о том, что «он придёт и устроит кровопролитие»? Возможно, никто. В подобных обстоятельствах слухи передаются на самом базовом уровне и вовсе не требуют какого-либо основания. Если идёт король с войском, то он идёт кого-то наказывать, это казалось само собой разумеющимся. Во всяком случае, сын лорда Веллса имел все основания предполагать, что король идёт по его голову, и не нашёл ничего умнее, как начать созывать собственные отряды. По его мнению, лично ему терять было нечего. Ведь Эдвард ложным обещанием помилования захватил его отца в Лондоне, известив Веллса, что если тот не отступит, то его отец поплатится за это жизнью.

А дальше начинается нечто непонятное. Уорвик и Кларенс 7 марта извещают короля о том, что готовы к нему присоединиться, и король отвечает им, что ждет их с войсками из Уорвикшира и Вустершира. А 11 марта повстанцы Веллса вдруг как бы идут на соединение с войсками под командованием Уорвика и Кларенса, причем Веллс, как бы только что получивший письмо отца, неожиданно заворачивает в сторону. Эдвард без труда разбивает младшего Веллса, и без проволочек, с почти неприличной поспешностью, 12 марта казнит заложника, Веллса-старшего, которого ему прислали из Лондона. Затем войска Веллса, особо не преследуемые, разбегаются, а Эдвард с триумфом возвращается в Стамфорд. А Уорвик и Кларенс оказываются в роли предателей и заговорщиков.

Провокация? Практически несомненно, провокация. К Уорвику и Кларенсу отправляется гонец от Эдварда с приказом распустить их войска и явиться к королю только с приличествующим их статусу эскортом. Те не выразили протеста, но вскоре обнаружили, что их, собственно, сопровождают под конвоем. А Эдвард 14 марта устраивает открытый, показательный суд над лордом Веллсом и другими сэрами, участвовавшими в беспорядках, и Веллс уверенно называет Уорвика и Кларенса истинными виновниками всей заварушки, и указывает, что их целью являлась замена Эдварда на его брата и коронация Кларенса. Более того, Веллс пристёгивает к этим именам имена Скропа из Болтона, Коньерса, и всех окрестных родственников и друзей Уорвика. Похоже, его величество решил избавиться от Невиллов одним ударом.

Уорвик и Кларенс, которые, похоже, еще ничего не знают, но не могут не понимать значения присутствия лорда Донне с войсками в их компании, продолжают писать Эдварду приятные письма, и извещают, что присоединятся к его величеству в Ретфорде. Надо полагать, что для них стало полным шоком появление герольдмейстера Ордена Подвязки с приказом графу и герцогу явиться перед королем, и устным посланием Кларенсу, что тот получит от короля справедливый суд «согласно закону крови и королевства», но ежели он с Уорвиком не прекратят «незаконно собирать наших людей и устраивать в нашем королевстве беспорядки», их ждет соответствующее наказание.

Уорвик и Кларенс, очухавшись от шока, сделали единственное, что в такой странной ситуации можно было сделать – остановились как вкопанные, и потребовали от короля гарантийное письмо безопасности. Король ответил, что не собирается вести переговоры с врагами отечества, вступившими в заговор с «исконным врагом нашего королевства» - Францией. Обвиняемые должны предстать перед королём и понести наказание за свою деятельность. Точка. Что оставалось в такой ситуации делать Уорвику и Кларенсу? Только бежать, что они и сделали.

Игры в «славного малого – нашего короля» закончились. Четверо лидеров восстания в Ланкашире погибли, и, по приказу Эдварда, у одиннадцати рыцарей и шестнадцати сквайров были конфискованы владения. По странному совпадению, большинство попавших под репрессии оказались теми, кто принял участие в заседании парламента, созванного Уорвиком осенью 1469 года. Пятьдесят три человека из окружения Уорвика попали под те же репрессии. Владения Уорвика и Кларенса были конфискованы короной, и известно, что во владениях Уорвика люди короля встретили вооружённое сопротивление населения, защищающего собственность любимого ими графа.

Есть ли свидетельства тому, что Эдвард спровоцировал имеющуюся ситуацию в нечто большее, чтобы избавиться от людей, которых считал своими конкурентами? Есть. Главное из них – поразительное бездействие брата Уорвика, Джона Невилла, который не мог быть не в курсе, если бы заговор существовал. Плюс, сама переписка Эдварда с Уорвиком. Ну и факт взятия заложников ещё до выступления на север, которых он потом спешно казнил, хотя его требование к младшему Веллсу было тем исполнено. Знал ли о судьбе отца Роберт Веллс, давая убийственные показания против Уорвика и его родственников? Вряд ли, и поэтому погиб сам – его казнили 19 марта. Далее, ни Уорвик, ни Кларенс не имели ни одной причины в мире восставать в тот момент против Эдварда. Кларенс, теперь счастливо женатый и ожидающий первенца, занял своё место среди знати королевства. Уорвик добился того, за что боролся – свободное от влияния Вудвиллов управление. Относительно внешней политики просто ничего ещё не было сделано, и если осенью 1469 года между Эдвардом и Уорвиком относительно этого был разговор, то в начале марта 1970, с только что закончившимися переговорами между лордами, у графа не было причин подозревать, что Эдвард слова не сдержит.

Поэтому я рискну усомниться в выводах именитых историков, утверждающих, что заговор был, и что Уорвик проиграл потому, что его не поддержали. Уорвика не могли «поддержать», потому что он не восставал. Ни в 1469 году, ни в 1470. Вот когда он действительно восстал, Эдвард вылетел из королевства, как пробка. Совсем другой вопрос, что в сложившейся после осени 1469 года ситуации Эдварду было сложно существовать на одном пространстве с Уорвиком. Вне исторических анализов остаются чувства этого молодого человека, имеющего высшую в королевстве власть, которого публично унизил его подданный, пусть и член семьи. И тем более вне анализов остаётся приватная жизнь короля. Вряд ли Жакетта Люксембургская легко перенесла казнь своего мужа и сына, и вряд ли королева Элизабет Вудвилл в принципе могла простить убийцу своего отца и брата. И уж конечно они не молчали о своих чувствах в присутствии короля. А потом король шел в присутственные покои и был вынужден улыбаться тому, кто невыносимо осложнил ему жизнь и причинил боль тем, кого он любил.

@темы: The Last Medieval Queens

---

Последние королевы Средневековья - Анна Невилл/3

11 июля 1469 года Изабель Невилл со всей возможной помпой вышла замуж в Кале за герцога Кларенса. И это не была тайная церемония ослушников! Еще 28 июня Варвик написал из Лондона своим друзьям в Ковентри о готовящемся событии, а уж те распространили новость дальше. Это была полная противоположность свадьбе самого Эдварда. Изабель выдавали замуж максимально торжественно – с фестивалем, накрытыми для публики столами, винными фонтанами и процессией. Брак благословил Джордж Невилл, архиепископ Йоркский, и вполне возможно, что леди Сесили, мать короля и герцога Кларенса, присутствовала на церемонии. Во всяком случае, вдовая герцогиня совершенно точно сопровождала всю честную компанию да Сандвича. И вряд ли она отказалась от удовольствия посетить Кале ещё раз. Ричард Уорвик стал теперь тестем условного наследника престола, не больше и не меньше. Ведь у Эдварда по-прежнему не было сына.



Джордж герцог Кларенс, нейросетевая реконструкция

У самого же Эдварда дела шли скверно. Торжества по поводу отъезда Маргарет Йоркской в Бургундию поставили точку в конце периода, который англичане были готовы дать своему молодому королю для обучения искусству править. В данном случае, время было потрачено даром, да и денег король растратил в никуда весьма обильно. Что ещё хуже, как лондонцы так и представители сельских джентри и даже члены аристократических фамилий заметили, что внезапно открылась охота на людей, прямо или косвенно причастных к победе Эдварда IV. Многих арестовывали, судили и казнили по наспех сляпанным, абсурдным обвинениям. По устоявшейся английской традиции, винили, всё-таки, не самого короля, а Вудвиллов, которым он дал слишком много власти, и которые этой властью вовсю пользовались. В стране даже началось восстание, но такие мелочи не могли помешать молодому королю отправиться летом на травку, со вкусом отдыхая здесь и там, и решая такие важные вопросы, как дизайн ливрей и штандартов для своего сопровождения.

Меж тем Уорвик и Кларенс, уже на следующий день после свадьбы в Кале, выпустили серьезную политическую прокламацию, с перечислением лиц, нежелательных у трона: граф Риверс и его жена (Жакетта Люксембургская), их сын, лорд Скейлс (Энтони Вудвилл), сэр Джон Вудвилл с братьями, графы Пемрока (Герберт) и Девона (Хэмфри Стаффорд), лорд Одли (Джон Туше, бывший ланкастерианец, в свое время взятый Уорвиком в плен и затем сменивший сторону), и Джон Фогге (сквайр Генриха VI, ставший казначеем Эдварда IV, и принимавший активное участие в травле мэра Лондона, начатой Жакеттой Люксембургской).

А 18 июля Варвик и Кларенс высадились в Кенте, и направились оттуда в Лондон, сопровождаемые криками «a Warwick! a Warwick!». Не задержавшись в Лондоне, Варвик и Пемброк отправились на соединение с Робином из Редесдейла, требования которого они поддерживали. За этим последовала битва при Эджкоте, которая случилась 26 июля 1469 года, и по сей день освещаются историками абсолютно по-разному. Более или менее одинаково описывается и то, что Пемброк и Девон, которые были должны разбить повстанцев, неожиданно поссорились и расположились в разных лагерях. Причины указываются разные – и персональная ссора, и несогласие по поводу дальнейших действий, и даже то, что сэры не могли решить, как расквартироваться в Нортхемптоне.
Фактом же остаётся то, что лучники были у Девона, а военный талант – у Пемброка. Фактом остаётся и то, роялисты оказались разделенными, и повстанцы обрушились на Пемброка, который, тем не менее, вполне успешно маневрировал. Но Девон не прибыл на помощь (то ли честно замешкавшись, то ли из принципа), и нервозность в рядах войска Пемброка нарастала. В конце концов, когда сражающиеся против повстанцев увидели поддерживающего Уорвика Джона Клэпхема, под своим штандартом и штандартом Уорвика, началась паника и повальное бегство. А ведь с Клэпхемом был только конвой, который ошибочно приняли за арьергард армии самого графа.

Девону удалось тогда ускользнуть, благо, он наблюдал за развитием событий со стороны, а оба Герберта, Уильям и Ричард, попали в плен. Через день обоих казнили. О том, имел ли Уорвик юридическое право казнить тех, кто сражался на стороне короля, которого он сам признавал, споры ведутся до сих пор. К середине августа 1469 года истинным хозяином ситуации в Англии стал граф Уорвик. Во всяком случае, так казалось. Королевство и король были у него в кармане, его зять был всё ещё наследником престола, Риверс и Джон Вудвилл, Пемброк и Девон были казнены. Победа? Несомненно. Только странная победа, в которой непонятно почти всё, кроме реальной схватки с Пемброком.

Странность ситуации заключается в том, что она вообще случилась – Уорвик не имел ни малейшей поддержки среди сэров и пэров королевства после выпуска своей прокламации. Не было никакого восстания. Под знамёна графа не стали сбегаться затаившиеся ланкастерианцы и просто люди, обиженные Эдвардом. Недовольны люди были, но вся операция прошла настолько молниеносно, что не превратилась во что-то массовое. Да и после того, когда власть оказалась в руках Уорвика, ничего не последовало. Были убраны на тот свет те, кто наиболее раздражал старую знать, но не последовало никакого передела влияний и состояний. Уорвик назначил себя старшим судьёй королевства и сенешалем Южного Уэльса, а лучшего друга короля, Гастингса – сенешалем Северного Уэльса, потому что эти важные для бюрократической машины должности оказались на тот момент вакантными.

Но и всё, больше плюшек никто не получил. А еще Уорвик срочно созвал парламент на 22 сентября 1469 года, причем местом проведения парламента должен был стать Йорк, что, в общем-то, было вполне логично, учитывая, что восстание Робина Редесдейла было все-таки поднято именно на севере, и северяне должны были быть прилично представлены в парламенте. Что касается Эдварда, то ещё 8 августа миланский посол сообщил на родину, что Уорвик планирует объявить Эдварда бастардом, и дать корону Кларенсу. Но миланец ошибся, сильно ошибся. Эдвард был королем, а парламентарно королей менять англичане склонны тогда не были. Случались, конечно, подозрительные смерти, но вот чтобы правящего короля развенчать с царства – нет.

В общем, Эдвард проводил время в Уорвик Кастл непонятно в какой роли, то ли невольного гостя, то ли пленника, глубинка на ситуацию не отреагировала вообще никак, не желая вмешиваться в распри йоркистов с йоркистами, а вот Лондон забурлил. Начались грабежи и погромы, сведение счётов. По счастью для всех, в Лондоне продолжал функционировать королевский совет, который смог удержать ситуацию под контролем, да и заволновавшиеся бургундские послы обратились к лондонским олдерменам, обещая им всяческие торговые блага, если они будут поддерживать порядок и останутся лояльны Эдварду.

Без хозяйской руки начали сводить счеты и сэры с пэрами. Норфолк (Мовбрей) захватил собственность Пастонов, Тальботы и Беркли начали открытые военные действия друг против друга, Стэнли рассорились с Харрингтонами, и Ричард Глостер всерьез поскандалил с Томасом Стэнли из-за того, что один из вассалов Стэнли перешёл под руку Глостера, попросив защиты и поддержки. Этот конфликт приведёт к вооружённым столкновениям в начале 1470 года. Не из-за вассала, конечно, а из-за вопроса, кто на Севере главнее, причём Эдвард практически примет сторону Стэнли. И, наверное, ситуация в северных регионах в августе выглядела настолько подходяще хаотической, что Хэмфри и Чарльз Невиллы (из ветви Невиллов-ланкастерианцев) внезапно подняли знамена Генри VI вдоль всей северной границы.

В конце августа Эдвард неожиданно «переселился» из каменной, несокрушимой громады Уорвик Кастл в практически домашний Миддлхем. А потом началась феерия. Есть версия, что Эдвард оказался слишком дорогим гостем для Уорвика. Есть версия, что Эдвард бежал от Уорвика на охоте. Есть версия, что Уорвик дал Эдварду возможность сбежать во время охоты. Только, похоже, никто никуда не бежал. Король появился 10 сентября в Йорке, совершенно очевидно без всяких ограничений и рука об руку с Уорвиком, и этот тандем без всякого труда собрал в Йорк войска, которые, под командой Уорвика же, в клочья разнесли Хэмфри и Чарльза Невиллов, причём оба мятежника были схвачены и казнены в присутствии короля. Потом Эдвард вызвал в Йорк Ричарда Глостера, герцога Саффолка (Джона де ла Поля), графов Арунделла, Нортумберленда, Эссекса, а также Гастингса и Монтжоя, и все они, вместе с Уорвиком, отправились в Лондон, куда прибыли в середине октября и где были торжественно встречены.

Короче говоря, Эдвард что-то пообещал Уорвику. Скорее всего, взяться за ум и держать свору родственничков супруги на коротком поводке. И напрасно наши современники-историки обвиняют Уорвика в недостатке решительности и удивляются, почему он не уничтожил Эдварда, пока тот был полностью в его власти. Ведь Уорвик и не собирался ни свергать Эдварда, ни уничтожать его. Всё, что было нужно этому воину и политику – это ситуация, в которой он мог заставить Эдварда к себе прислушаться, наглядно продемонстрировав, насколько король, на самом деле, уязвим. Ну и не в последнюю очередь – конкретно и навсегда убрать с политической арены особо активных Вудвиллов. К слову сказать, с Вудвиллами он в известной степени преуспел. Энтони, унаследовавший титул Риверса, ещё раз попытается распустить перья (неудачно), и после этого навсегда потеряет вкус к внутренней политике, и до самой своей гибели будет предпочитать что-то менее заметное, чем жизнь при дворе короля в Лондоне. Жакетта никогда не оправится от смерти любимого мужа и одного из сыновей, и через несколько лет умрет в далеко не старом возрасте 57 лет. Правда, Ричард Вудвилл обладал и будет обладать неисправимо буйным нравом, но уже в недалеком будущем ему будет суждено остаться на втором плане за Вудвиллами наполовину – Греи, сыновья королевы от первого брака, подрастали наглыми, беспринципными, жестокими и жадными.

Вот именно этот момент перемирия между королем и теми, кому он был обязан жизнью и короной, стал последней передышкой для Уорвика перед тем, как по нему зазвонил колокол. Дело в том, что стратег и умница Уорвик оценил Эдварда, личность принципиально другого склада и поколения, совершенно неправильно. А ведь мог бы уже сделать выводы, что имеет дело с человеком, не держащим слово и не отступающим от своих схем. И с человеком чрезвычайно злопамятным на любое унижение. Уорвик ткнул своего короля носом в его слабость, словно тот был ещё мальчишкой на воинской выучке. Такое не прощается. Не говоря о том, что в Лондоне короля поджидали безутешные и разъярённые жена и тёща.

@темы: The Last Medieval Queens

---

Ух, какая игрушка!

app.wombo.art/

У меня такого на запрос MirrinMinttu накреативилось...

@темы: красота - страшная сила

---

Кафе и пр.

Сегодня в интересную кафешку зашли, дом построен в 1730-х, и чрезвычайно мало изменен. Там был когда-то дорожный трактир, с 1760-го, а с 1939 года - кафетерий.





Собирались в 1916-м снести или музей там устроить, да так и не собрались, и хорошо!



Уж не знаю, по какому принципу этим кафе владеют, но еду разносит и заказы принимает упитанная тётушка лет 65-70, в обычном домашнем платье и фартуке. Что, конечно, совершенно идеально вписывается именно в это окружение. Еда ужасная)) Но выпечка хороша, и точно не на их кухне сделана.

А прошлой ночью Госпожа с мявом кинулась ко мне гладиться. И тёрлась, и мурлыкала, и дала себя основательно погладить и за ушком почесать. Немного даже посидела рядом с подушкой. У рыжули хватило храбрости только запрыгнуть на кровать на минутку.

@темы: житие мое

---

Попыталась сегодня в первой половине дня повыпилить из личного топа всю политоту. Оставила про цветочки, котиков, кино, культуру. Захожу только что - опять политота, насколько терпения хватает отматывать. Похоже, просто надо махнуть рукой и не листать тот топ, жемчужин там больше нет на данный момент.

Впервые сегодня лифт не работал. Именно тогда, когда я из магазина с полной сумкой. Ну хорошо что 5-й, а не 15-й этаж И лестница удобная.

На улице - весна днём. И солнце, и +6, но лед и снег практически не тают, потому что погода сухая. Но всё равно приятно.

@темы: житие мое

---

Последние королевы Средневековья - Анна Невилл/2

Прошло ещё два года, в течение которых и Англия, и король Эдвард лучисто улыбались во все стороны, втайне заключая союзы против Франции. На тот момент Уорвик был единственным, кто изо всех сил тащил свою страну в сторону лучшего будущего, а не будущих проблем. Он был прав, как показало время. Но в июне 1467 года ситуация сложилась так, что Луи XI Французский признал для себя, что с Эдвардом IV дружбы у него не получится, но может получиться реставрация на английском престоле Генри VI, если он сумеет каким-то образом примирить «лёд и пламень» - Уорвика и Маргарет Анжуйскую. Во всяком случае, миланские проныры-послы называют даже время, когда были предприняты первые шаги - период между 8.06.1467 и 24.06.1467.



Привезя в Англию французскую делегацию, которой был оказан со стороны королевской администрации просто оскорбительный прием, Уорвик оставался при ней столько времени, чтобы проводить, в конечном итоге, французов до побережья, и ко двору больше не вернулся. Слишком давно он был в политике для того, чтобы не понять, что Эдварду попала шлея под мантию. Собственно, с его точки зрения могло быть и так, что он королю был нужен больше, чем король ему. Уорвик знал игроков, участвующих в идущей дипломатической игре, и он знал, чего от них ожидать. К тому же, он решил дистанционировать себя от результатов этой игры, а также хорошо просчитать, что и в каком порядке делать после того, как Эдвард объявит подданным о результатах своей энергичной политической деятельности.

В 1467 году начинается и стремительное сближение Уорвика с герцогом Кларенсом. Именно в том году он отправил в Рим запрос на диспенсацию для брака между герцогом и своей дочерью Изабель. Это факт, потому что диспенсация была выпущена, получена Уорвиком, и сохранилась. Есть мнение, что одновременно Уорвик запросил диспенсацию для Анны и Ричарда, и что именно поэтому они позже обошлись без данной формальности, что историков всегда удивляло, или её пока не нашли (Ричарду и Анне, после её первого брака, понадобилась и вторая диспенсация, и вот она-то найдена). Король, во всяком случае, прознал про запрос диспенсаций, и вызвал Джорджа в Ковентри, где должно было пройти заседание королевского совета, намереваясь приглядывать за братом очень плотно.



Изабель Невилл, всё та же нейросеть

Почему у Эдварда IV не сложились отношения именно с Джорджем? Запись в «Кройлендских хрониках» говорит, что все три брата были отмечены настолько исключительными талантами, что вместе были бы практически непобедимыми. Но Кларенс оказался слабым звеном в этой связке. Кларенс, наделённый более добродушным чувством юмора чем Эдвард, и меньшей серьёззностью чем Ричард. Красивый, неглупый, обласканный братом дальше некуда, всё ещё условный наследник престола до рождения у Эдварда сына. Собственно, в 1464 году Эдвард даже дал ему часть владений, входящих в титульные владения принцев Уэльских.

Так что нет явного ответа на вопрос «почему». Дело в том, что культура отменения – вовсе не изобретение последних лет. Мы знаем, что Полидор Вергил «отменил» большую часть жизни Ричарда III, уничтожив огромное количество документов, относящихся к жизни короля. Точно так же кто-то «отменил» большую часть жизни герцога Кларенса. Скорее всего – его старший брат, Эдвард. Жить остался только образ скандального, чванливого и не слишком умного молодого человека, наделенного скверным характером.

Что, конечно, не может быть правдой. Кларенс прекрасно, ничуть не хуже Ричарда управлял своими землями и был любим своими сквайрами. Ему оказалось вполне по плечу наследие отца в Ирландии, где его уважали. Отчего-то все негативные рассказы о Кларенсе относятся именно к отношению с королем, но не осталось даже тени скандальной репутации в отношениях с соседями, скажем. И у него единственного из братьев не оказалось нажитого в небрачных связях потомства. Мы можем только предполагать, что именно пошло не так между братьями.

Очень похоже на то, что этот разлад между Эдвардом и Джорджем начался именно с женитьбы Эдварда на Элизабет Вудвилл. Это говорит о сословном высокомерии парня, что не удивительно для сына «гордячки Сис», украсившей королевскими лилиями Франции балдахин своего кресла. Мать короля, она вела себя как королева-мать, хотя Эдвард матушку в этом отнюдь не поощрял. Кларенс воспитывался при дворе матери, и был, к слову, единственным из братьев, не получившим формального воспитания муштрой либо при ком-то из пэров (не до того было в разгар гражданской войны), либо хотя бы при дворе родителей. То есть, понятия подчинения дисциплине и понимания своего места в иерархии в него не вбили. Мог ли он уже тогда считать себя более правильным наследником престола, чем любой сын, которого могла родить его брату-королю одна из Вулвиллов? Возможно.

В любом случае, Эдвард проявил бы непростительную политическую наивность, если бы позволил объединиться такой сословной гордости, какая была у его брата (и всё ещё наследника) с таким политическим опытом и независимым капиталом, как у критически настроенного к нему Уорвика. Тем более, что осенью 1467 года произошла мутная по всем параметрам история. Лорд Герберт перехватил гонца Маргарет Анжуйской, который, допрошенный без пиетета, назвал Уорвика в числе заговорщиков. Эдварда IV вызвал, конечно, графа к себе объясниться, но тот… отказался явиться. Договорились на том, что государственный обвинитель сам приедет к Уорвику. Так оно и было сделано, но Эдвард терпеть не мог, когда его щелкали по носу. Король он или не король?! Он снова приказал Уорвику явиться ко двору – и тот снова отказался, подчеркнув, что ноги его не будет там, где распоряжаются Риверсы, Скейлс и Герберт. Ситуация складывалась со всех сторон нехорошая.

Упрямцев помирил, как ни странно, с таким треском отставленный Эдвардом с должности канцлера архиепископ Йоркский, Джордж Невилл. Он не поленился переговорить со всеми вовлечёнными, и Уорвик помирился хотя бы со Стаффордом, Одли и Гербертом. И даже явился в Ковентри на заседание совета. Но – отказался одобрить сумму чудовищного приданого за Маргарет Йоркской, которую бургундский герцог брал в жены, отказался участвовать в сборе лучников для Бретани, и продолжал твердить королю, что союз с такими типами, как герцоги Бургундии и Бретани – это политическое самоубийство. И, похоже, Уорвик был отнюдь не единственным недовольным курсом, избранным королём. Тем не менее, именно Уорвик и Кларенс поехали провожать леди Маргарет в Бургундию. Просто потому, что только у Уорвика было достаточно политического веса, чтобы новобрачная не выглядела совсем уж сиротинушкой, а Кларенса она, по сути, вырастила, и они были чрезвычайно друг к другу привязаны. Так что хотел того Эдвард или нет, но ему пришлось отправить в поездку Уорвика и Кларенса вместе.

Для полноты понимания картины представьте, что кортеж под предводительством мрачного как ночь Уорвика, уверенного, что от союза с Бургундией вообще и этого брака в частности ни для кого из вовлеченных не будет ничего хорошего, облепили Вудвиллы, от чего трясло Джорджа, полного мрачных предчувствий относительно будущего любимой сестры. В компании был ещё и Ричард Глостер, которому было уже почти 16 лет. Создаётся такое впечатление, что он единственный остался в ситуации принципиально нейтральным. Его с Маргарет объединяли образованность, любовь к чтению, восхищение рыцарскими традициями, чрезвычайная набожность и несгибаемость характера, и он, похоже, не сомневался в способностях сестры, и не тревожился за её будущее. И оказался совершенно прав, кстати говоря.

Ричард не мог не знать о нарастающем раздражении против Эдварда у Джорджа и Уорвика, который, объявив бывшему воспитаннику о готовящемся браке между Изабель и Джорджем, предложил ему жениться одновременно с братом, на Анне, но не примкнул к их коалиции, и не предупредил о затевающемся Эдварда. Он был предельно вежлив с новой роднёй брата-короля, но никогда не был к ним дружелюбен. Ричард-сам-по-себе, который на протяжении всей жизни своего брата-короля будет ему принципиально лоялен, не выслуживаясь. «Louaylte me lie».

@темы: The Last Medieval Queens

---

Последние королевы Средневековья - Анна Невилл

Нейросеть восстановила внешность королевы по наброску в исторической хронике

Королевы Анна Невилл и Элизабет Йоркская остались в истории в тени своих супругов, Ричарда III и Генри VII. Они крайне редко упоминались в хрониках своего времени, историки 1800 годов рассматривали их исключительно функционально, как жен и матерей, а практически выдуманные биографии этих королев, написанные в некоторых даже количествах в наше время, представляют их такими, какими видятся автору их мужья. Рикардианцы превозносят Анну Невилл, «тюдорианцы» - Элизабет Йоркскую.

Разумеется, испокон веков также повелось, что когда про-рикардианский автор пишет о Генри VII, то на орехи достается и его супруге, и тёще, и особенно матушке. А вот Стрикленд, не переносившая Ричарда III, хоть и сочувствовала «хрупкой» Анне, не удержалась от морализирования на тему, что ранняя смерть и смерть её единственного сына были расплатой за грехи супруга, которые Анна никак не осудила, потому что несчастной в роли королевы отнюдь не выглядела.

Лэйнсмит, написавшая свою работу не для широкой аудитории, в детали биографий этих дам не вдается, но у меня за прошедшие годы накопился кое-какой фактический материал из разных источников, напрямую этих королев касающийся, и я попробую его здесь собрать. Личного отношения к Анне Невилл и Элизабет Йоркской у меня нет. А уж после детальной проработки биографии Генри VII, нет у меня рикардианской ненависти и к нему. Ну а после того, как я напомню вам о том, в каких переплетах истории поучаствовали эти королевы до того, как стали королевами, можно будет двигаться по книге Лэйнсмит, которая разбирает намного более масштабные перспективы – как в принципе выбирались королевы в период Войн Роз, каковы были ритуалы в хозяйстве королев, как строились отношения королевы с семьей и двором. И рассматривая эти вопросы, Лэйнсмит берет примеры из жизни наших героинь.

Но я решила, что для начала мы должны быть хорошо знакомы с действующими лицами, жизнь которых иллюстрирует научную работу. Иначе будет просто не интересно и плоско, тем более что я тут не пересказываю и не перевожу книги, а собираю факты и учусь их оценивать. В общем, начнем с жизни Анны Невилл, рассматривать которую невозможно без рассказа об общей политической ситуации в Англии в период между 1464 и 1471 годами, и о том, как играл коронами её отец, и почему он это делал. Так что рассказ будет не слишком коротким.

Анна была младшей дочерью Ричарда Невилла, которого история знает как Уорвика-Кингмейкера. К интересующему нас моменту начала противостояния Кингмейкера и его творения ситуация была следующей. Уорвик был героем Войн Роз, чемпионом партии Йорков, и обладал как глубоким кошельком, так и личной харизмой вкупе с огромным политическим капиталом. Относительно кошелька надо ещё заметить (и это чрезвычайно важно!), что владения Уорвика были личными, наследственными, то есть от прихоти короля его статусное и экономическое положение не зависело практически никак.



В принципе, в отношениях между этим человеком и Йорками всегда была лёгкая нотка вынужденности. Не случись в истории Англии Маргарет Анжуйской, всё могло бы сложиться по-другому даже при таком короле, каким был Генри VI. В общем, Эдварда IV Уорвик поддерживал в роли короля отнюдь не из любви к сыну старого друга (не такими уж и друзьями они были с Ричардом Йорком, особенно после Ладлоу - ведь Уорвик был родным племянником герцогини, которую Йорк бросил вместе с младшими детьми в осажденном маленьком замке на растерзание врагам). Эдвард просто был лучшей альтернативой для страны, чем бешеная анжуйская принцесса со своим отпрыском на троне. И Эдвард об этих настроениях знал.

В 1464 году, к моменту объявления короля о своем браке с Элизабет Вудвилл, старшей дочери Уорвика, Изабель, исполнилось 13 лет. Самое время договариваться о браке. А поскольку Уорвик был первым пэром и магнатом нового режима, то на узком брачном рынке Англии единственным подходящим для статуса наследницы Уорвика женихом был Генри Стаффорд. Да, был ещё герцог Кларенс, брат короля, который тоже подходил и по возрасту, и по статусу, но пока у Эдварда не родится сын, его следующий по старшинству брат считался наследником престола по умолчанию. Уорвик был в достаточной степени реалистом чтобы понимать – король просто не может согласиться с браком Изабель и Джорджа, если хоть что-то соображает во внутренней политике.

Можно только вообразить себе гнев Уорвика, когда Стаффорда перехватила королева для брака своей младшей сестры, и король этот брак утвердил. Не менее возмутительным было то, что что королева перекупила у Анны, герцогини Экзетер и сестры короля, руку её дочери Анны Холланд – за 4 000 марок, хотя девочка уже была обручена с племянником Уорвика. Естественно, такие деньжищи королева явно выложила не из своего кармана, и, опять же, разрешение на трансакцию мог дать только король. В довершение ко всему, Уорвик политически видел Англию союзницей Франции, и совершенно искренне терпеть не мог Шарля Бургундского, с которым ему пришлось вести кое-какие дела по поручению короля, союзом с Бургундией просто одержимого.

Тем не менее отношения между королем и его первым пэром оставались в рамках делового сотрудничества ещё год, до самой осени 1465, когда братья короля вдруг заявили, что собираются жениться на сестрах Невилл. Не испросили разрешения, а именно заявили – и угодили под арест. Дело было, конечно, в Джордже, Ричард на тот момент ни для кого стратегической важности не представлял. Джорджу было уже 16 лет, он всё ещё оставался наследником престола за Эдвардом, и он органически не выносил королеву, чего совершенно не скрывал, понося «худородность» Элизабет не скрываясь. Что, как минимум, говорило об абсолютном неумении молодого человека держать себя в рамках.

Немного подумав, Эдвард всё-таки отослал к Уорвику своего брата Ричарда, потому что тот был парнем молчаливым, к неожиданным выходкам не склонным, и вообще ему было 13 лет, то есть его намного больше интересовали лошади, мечи и доспехи чем девушки. Считается, что именно его король собирался сговорить с Изабель, чтобы улестить всё больше отдаляющегося от него Уорвика. Анне же Невилл было тогда всего 11 лет.

@темы: The Last Medieval Queens

---

Котенок несколько вырос

фотографировала почти в темноте

@темы: "зверята"

---

С 8 Марта!

@темы: "праздники"

---

Это просто праздник какой-то!

Призыв, с которым мы прощаемся

Большааая статья в сегодняшней газете Helsingin Sanomat о том, что состояние счастья не является обязательным с точки зрения эволюции. В нашем мозге нет каналов, имеющих отношение к счастью. Напротив, счастье - это иллюзия, продукт деятельности мысли, приводящий к невротичному стремлению достичь состояния, которого не бывает, а для эволюции намного важнее время испытаний, потому что счастье - это процесс, а не состояние. Со ссылками на американские книги The Other Side of Happiness: Embracing a More Fearless Approach to Living (2018) by Borck Bastian, и The WEIR-Dest People in the World: How the West Became Psychologically Peculiar and Particularly Prosperous (2020) by Joseph Henrich. (WEIRD = Western, Educated, Industrial, Rich, Democratic).

В общем, новая реинкарнация старого, доброго лозунга времен наци «Arbeit macht frei». Сворачивание эпохи индивидуализма началось. Кстати, уже есть исследования, что популярная система медитаций "майндфулнесс" вовсе не повышает уровня человеческого счастья и толерантности, а замыкает человека в его эгоистическом, самодовольном, собственном мирке, что, естественно, никак не отвечает современным требованиям общества.

Меня, правда, несколько удивляют попытки пристегнуть американскую идеологию к деятельности общества, устроенного не на базе американского "каждый творец своего счастья", а на основе европейского "государство решает за вас". Впрочем, не жила я в Штатах, поэтому понятия не имею, как там свободно можно что-то творить. Но в рамках европейских правил человек вынужден двигаться по заданной траектории с заданной скоростью, или он быстро окажется за бортом общества.

@темы: просто бредь

---

И снова "не убило"

да и сильнее не сделало

В четверг пришла с работы, переоделась, открыла комп, пошла на кухню за ужином - и поняла, что есть-то мне не хочется, и более того, у меня болит живот! Приняла Гастерикс, но боль всё усиливалась, и быстро. Потом холодный пот, серая завеса перед глазами... В общем, муж повез меня в больницу. К счастью, буквально на прошлой неделе, когда мне звонили из местной больницы, врач сказала, что если что-то случится связанное с гастрологией - только в больницу Эспоо ехать, которая специализируется на гастрооперациях. Вот как знала!

Там меня без вопросов взяли, но я как-то уже смутно помню происходящее. Быстро на ТТ свозили - а там у меня обструкция тонкого кишечника. То есть, он просто перестал работать. Вроде, какая-то кишка с чего-то перекрутилась. И, собственно, поставили мне дуоденальный зонд через нос, чтобы снизить давление в кишечнике. Ой... Знала бы - не согласилась бы, хотя альтернатив тут как-то и нет. Как я орала... В общем, кому этот зонд заталкивали, тот знает, а остальным представить палитру ощущений невозможно. Но свое дело этот зонд сделал. На следующий день стало понятно, что кишка вернулась в нормальное положение, красящее вещество прошло без проблем. Причина происшедшего осталась не понятой - совершенно здоровые кишки, раньше проблем не было, жрать не жрала. Сегодня выписали пару часов назад, с наказом немедленно приехать, если что. Ну, чувство слабоватое. Ела я в последний раз около полудня в четверг. И, кстати, не хочется. Резких движений лучше не делать. Слабость. И дико болит голова. То ли от того, что в больнице я спала всё время, то ли от того, что подушка жесткая была.

По впечатлениям - лучшая больница из тех, где я была. Весь персонал молод, энергичен, профессионален, и бесконечно мил к больным. Надо сказать, что в больницу у нас не так легко на работу попасть, особенно в центральные, где работать интересно, учитывают всё, даже возраст и внешность. Ну и характер, наверное)) Причем, над больными вьются не только медсестры и фельдшеры, но и врачи. Вот буквально никто не строил козьей морды и в сторону пьяной тетёхи, и в сторону молодого бомжеватого типа, который честно сказал, что денег на такси у него нет - с поста ему тут же нашли такси, где возможно получить счет и оплатить его потом.

В отделениях больше нет женских и мужских палат, я лично была в одной палате с двумя дедами. Нет, не дискомфортно. Огородись себе красивыми шторками, и будешь как в отдельном люксе. Один дед шел на операцию, причем с очень и очень слабыми возможностями выжить, не говоря о том, чтобы выздороветь. Там и сердце такое, что наркоз сложно делать, и рак в кишечнике. Но он сказал врачу "а рискнем". Второй - ужасно смешной, потому что являл собой тип "лучше у меня 74, чем у него 37". Жена ему сегодня из другого города привезла сумищу еды)) Видимо, дядька не любит больничную.

Ну вот, до среды на больничном, но пока как-то не верю, что смогу и в среду выйти на работу. Посмотрим. Интересно, я несчастлиная, но везучая, или невезучая, но счастливая со всеми этими болячками?

@темы: житие мое

---

А дуб-то за что?

ТАСС, 28 февраля. Тургеневский дуб из усадьбы матери писателя Ивана Тургенева в Спасском-Лутовинове Орловской области исключен из конкурса "Европейское дерево года" из-за ситуации на Украине. Об этом в понедельник сообщила администрация Орла.

Из дискуссии у Эрл Грей

@темы: просто бредь