Do or die
К концу 1740-х в империи воцарился штиль. Якобиты были изгнаны, и, судя по всему, навсегда. Война за австрийское наследство завершилась коронацией Марии Терезии. Даже попытка неугомонного принца Фредерика снова замутить что-нибудь оппозиционное понимания не встретила. И принц... умер. Не совсем от скуки, но почти. Играя то ли в крикет, то ли в теннис в Кью, он пропустил удар, и тяжелый шар ударил его в грудь. От удара развилась коротечная пневмония со скрытым абсцессом, и когда абсцесс прорвало, бедный Фредерик просто задохнулся. Ему только что, две недели назад, исполнилось 44 года.
Безутешное семейство через год после смерти Фредерика
читать дальшеЕсли бы этот принц не был препротивнейшим типом, на котором буквально клейма негде поставить, его можно бы было пожалеть. Отец открыто говорил, что у него не могло родиться такое чудовище, и принца не иначе как подменили. Мать как-то отчеканила, что ее сын, чтоб он сдох и провалился в самую глубокую дыру ада, "the greatest ass and the greatest liar and the greatest canaille and the greatest beast in the whole world". И, что характерно, Фредерик всех этих эпитетов на 100% заслуживал. Так что плакали по нему лишь его паж, и его жена, с которыми он был настолько добр, насколько это позволяла его натура. Интересно, что именно этот человек, которого никак нельзя было назвать ни хорошим, ни порядочным, смог прервать неприятную традицию Ганноверов всячески гнобить и изводить своих детей, и стал для них лучшим отцом на свете. Конечно, надо учесть, что у него было на это время.
И, кстати, о времени. Сын и наследник Фредерика, Джордж, был ещё несовершеннолетним, и в этом статусе должен был остаться на следующие пять лет. Георг II официально объявил мальчика наследным принцем, и назначил его мать регентом под надзором Королевского совета, если он сам умерет раньше, чем мальчик войдет в возраст. С невесткой он по поводу смерти сына прослезился, но когда в конце того же 1751 года внезапно умерла в Дании его младшая дочь Луиза, Георг записал в своем дневнике пронзительные слова: "Какой ужасный год для моей семьи. Я потерял своего старшего сына – но я рад этому ... Теперь [Луиза] ушла. Я знаю, что не любил своих детей, когда те были маленькими: я терпеть не мог, когда они влетали в мою комнату; но теперь я люблю их так же глубоко, как большинство отцов". Как всё это у него уживалось с повышенной эмоциональностью, я не знаю.
Итак, завершился ещё один этап саги Ганноверов на троне Англии, а вместе с ним завершилась мирная передышка. Поскольку Англия и Франция продолжали ожесточенно воевать в Новом Свете за колонии, Георг II обоснованно ожидал от Франции гадости в сторону Ганновера на континенте. Из-за этого он заключил союз с Фридрихом Прусским/Великим. Соответственно, Франция скооперировалась с Австрией и Россией. В 1757 году случилось то, чего Георг II опасался все эти годы: французы оккупировали Ганновер. Поскольку принц Уильям, герцог Камберлендский, как раз воевал на континенте, король поручил ему заключить с французами сепаратный мир для Ганновера. Ну, принц и заключил, да такой, что от соглашения взвыли одновременно Пруссия, Великобритания и сам Ганновер. По этому Кластерцевенскому соглашению Ганновер выходил из Семилетней войны и становился нейтральным, его армия распускалась, и частичная оккупация княжества французами продолжалась.
Результатом стало то, что военная карьера Уильяма закончилась, а Георг определенным образом потерял и этого сына. Когда он, не спросив и не выслушав, заявил Камберленду, что тот уничтожил его, короля, и обесчестил себя, "милашка Вилли", как его называли, сделал жест "ой, всё" - уволился со всех постов и стал жить как частое лицо, пока Георг II не умер и Георг III не короновался. С отцом они за это время ни разу не встретились. Это не значит, конечно, что Камберленд отказался от политики. Дело в том, что когда Георг назначал невестку регентом наследника престола, это назначение было результатом сосредоточенной фракционной борьбы. Поэтому он озаботился сделать власть регента максимально ограниченной королевским советом, а советом этим руководил как раз принц Уильям. Он мог сдать официальные посты, но не свое реальное влияние. Те, кто этого не понял вовремя, были неприятно удивлены после коронации молодого человека.
Принц Уильям, герцог Камберленд, в детстве
Да, сковырнуть с этого пьедестала принца после того, как тот так звучно захлопнул за собой дверь Семилетней войны, не представлялось возможным, даже если бы кому-то это и пришло в голову - будущий Георг III дядю уважал и обожал, хотя вдова принца Фредерика ненавидела "мясника" (другая кличка "милашки Вилли") как чуму, считая, что Фредерика родители недолюбили именно из-за Уильяма. В чем не совсем ошибалась, хотя и сам Фредерик вносил в эту неприязнь всю посильную лепту. Кстати, неблагозвучную кличку в адрес брата запустил в свет именно Фредерик, и то ли она повторяла якобитскую пропаганду, то ли якобиты просто использовали то, что придумал принц Фредерик.
Дело в том, что подавлять якобитское восстание и спасать династию выпало именно Уильяму. Воевал он с юности, так что его военными университетами были сражения, среди которых случались поражения. По складу ума Уильям был из людей, которые стремятся учиться и на ошибках, так что перед экспедицией в Верхние земли Шотландии он провел чуть ли не шесть недель, тренируя и натаскивая войска именно на противостояние горцам и их знаменитой, сметающей всё на своем пути, атаке. Поэтому когда британская армия тронулась с места, это продвижение было продвижением косилки, косящей всех встречных людей без разбора, что в наше время назовут геноцидом и не ошибутся. Целью Уильяма было сломить Верхние земли физически, морально и экономически, и уничтожить якобитскую угрозу реставрации династии Стюартов навсегда.
Да, армейские лазутчики раздобыли на якобитской стороне документ, в котором было написано "No quarter was to be given", то есть распоряжение не щадить никого. Но документ и частичный, и вообще мутный, который вполне мог быть сработан на британской стороне как триггер к тому, что и армия должна не щадить никого. И они не щадили. Убивали по поводу и без, и тех, у кого было оружие, и тех, у кого просто были раны или ушибы на руках. Дома жгли, скот угоняли - более 20 000 голов переместили на юг. Брали в плен по подозрению и просто так. Пленных тоже угоняли. Британцам помогали кланы Нижних земель, так что параллельно сводились ещё и клановые счеты. Так что да, якобитских восстаний в империи больше не случилось.
В общем, смотря с какой стороны смотреть - как обычно, но в целом, династию Камберленд спас, и вряд ли был склонен недооценивать свои заслуги. И забыть, что в той битве при Деттингеме, в которой его отец так эффектно привел войска к победе, Уильям получил рану, от которой так и не оправился до конца жизни, он забыть никак не мог, даже если бы хотел. Почему он так странно взбрыкнул в Ганновере - мы не узнаем никогда, причем именно потому, что Георг II повел себя обычным для него образом, то есть эмоционально. Поздоровайся он с сыном и задай ему потом, приватно, логичный вопрос "почему?", он мог бы услышать много интересного, несомненно. Например, что Париж настолько недоволен жадностью 3-го герцога Ришельё, прикарманившего себе чуть ли не две трети награбленного в Ганновере плюс солдатское жалование, что вот-вот собирается его отозвать, что сразу изменит соотношение сил.
Этот Луи Франсуа Арман дю Плесси, правнучатый племянник знаменитого кардинала, был, конечно, человеком более чем своеобразным. Не зря его в армии называла "папаша Мародер". Жаден он был запредельно - до женщин, до денег, до власти. Но не проиграл ни одной битвы в своей жизни, а воевал он много. Поэтому при переговорах о мире принц Уильям действительно мог только согласиться с тем, что решил герцог, шансов победить у ганноверской армии, только что понесшей тяжелое поражение, не было, и помощи было ждать неоткуда - Фридрих Великий сам тщательно избегал столкновений с этим полководцем.
Луи Франсуа Арман дю Плесси, 3-й герцог Ришельё
Ришельё можно было убрать с поля боля только одним способом, через столичную интригу, и эту интригу явно к моменту переговоров уже запустили, теперь нужно было немножечко подождать. И тут в стройную картинку ввалился, с грацией носорога, Георг II с рёвом "Here is my son who has ruined me and disgraced himself", и потрясая бумагами, в которых он лишал сына весьма обширного наследства. Ну чем на всё это можно было ответить? Только тем "ой, всё", с которым Камберленд и удалился прочь из хроник царствования своего вспыльчивого папеньки.
Что касается войны, которая занимала в те годы внимание Европы, то в 1758 году пост государственного секретаря Франции занял прелюбопытный субъект по имени Этьен-Франсуа де Шуазёль, занимающий достойное место в череде больших политиков того времени. О нем говорили, что он представляет из себя "великолепную смесь предельного эгоизма и шарма, и неразборчивости с изысканным вкусом". Мыслил он, скажем так, глобально, расправляясь с врагами руками врагов или союзников, как получится. Против Англии Шуазёль поддерживал местных владетелей в Индии, против России — Османскую империю и Речь Посполитую. Он же стоял за образованием "латинской унии", собравшей в единый кулак, направленный на Англию, всех коронованных Бурбонов и Австрию в придачу. В общем, де Шуазёль решил побить Англию на территории Англии же. Вообще, идею ему подали сами англичане, устроившие рейды на побережье Нормандии и лихо захватившие Шербург в начале августа 1578 года. Разрушив порт и укрепления города, они погрузились на свои корабли и были таковы.
Шуазёль, его подруга мадам де Брионн, и друг семьи, аббат Жан-Жак Бартелеми, археолог и лингвист
Это был скандал, конечно. Англия не захватывала французские города со времен Столетней войны! И это было унижение, которое можно было смыть лишь ответным ударом по Англии, который, конечно, должен был быть мощнее и эффектнее, и выбросить соседку из войны раз и навсегда. Увы и ах, политикой на тот момент руководил в Англии хорошо разбирающийся в военном деле Уильям Питт-старший. Безденежный офицер и политик, он попал в парламент благодаря тому, что его старшему брату удалось закрепить за собой два места, и одно их них (от Олд Сарум, кстати, который рядом с Солсбери) он отдал Уильяму. Поскольку Питт выступал за участие Британии в войне, король поначулу к нему проникся. Но когда Питт резко выступил против субсидий Ганноверу, Георг II его, конечно, возненавидел, и достаточно долго изо всех сил не допускал этого талантливого политика в правительство, пока его просто не поставили перед фактом, собственно.
Уильям Питт
Маленькая деталь: Робин Уолпул, раздраженный деятельностью группы вигов-патриотов, куда входил и Питт, устроил так, что Питта уволили из армии, что, конечно, лишило того жалования. Поэтому великолепная Сара Чёрчилль сочла необходимым оставить лично Питту в своем завещании 10 000 фунтов в знак своего восхищения его деятельностью. Честно говоря, она больше была возмущена методами Уолпула избавляться от противников, нежели восхищалась Питтом, но была слишком умна, чтобы выступить мстительной фурией в собственном завещании. Финансовые заботы с тех пор с горизонта Питта отступили. К счастью для Англии, как выяснилось уже в 1759 году.
Это был плохой год для французов в том смысле, что англичане весь год успешно блокировали доступ колониальных товаров в страну и вели постоянные атаки на колонии Франции в Новом Свете. В свете катастрофического недостатка денег на ведение войны, Шуазёль рассудил, что можно будет попробовать сделать благое для Франции дело чужими руками - при помощи всё тех же шотландцев из Верхних земель, которые, возможно, за десять лет подзабыли тот кошмар, который им устроил герцог Камбердленд, но хотели реванша. В феврале в Париже была сделана попытка на эту тему договориться с Чарльзом Эдвардом Стюартом - в конце концов, что удалось однажды, могло получиться и второй раз. Но Стюарт мало того, что навстречу опоздал, так ещё и пришел изрядно пьяным и чертовски несговорчивым. Шуазёль немного поиграл с мыслью отправить этого пьяницу в Ирландию, чтобы он мутил воду среди себе подобных, провозгласив себя их королем, но пьяный или трезвый, Стюарт явно не годился в марионетки. Да и нейтральная на тот момент Голландия встала на дыбы при одной мысли о реставрации Стюартов в любой форме.
В общем, французы решили начать нападение на Британию из Гавра, построили флот, научили команды грузиться на свои корабли за 7 минут. Герцог д'Эгийон должен был отправиться в Верхние земли Шотландии поднимать горцев за Стюартов без участия собственно Стюартов, и потом привести 20 000 восставших шотландцев на помощь 48 000 франзузам. Говорят, военный секретарь де Бель-Иль, который был знаком с англичанами не только в теории, категорически возражал против авантюры, но для Шуазёля и д'Эгийона операция была только частью их крупных дворцовых интриг, так что она должна была состояться.
Герцог д'Эгийон
Англичане были, разумеется, в курсе всех этих планов. Для Британии война тоже обходилась очень дорого, так что вместо дорогих усилений укрепления береговых портов было решено возродить старинный метод формирования добровольческих отрядов милиции, что не стоило казне решительно ничего, но по эффективности чуть ли не превосходило содержание регулярных крупных гарнизонов на побережье. Ну и главный упор делался, конечно, на флот. К 1759 году английский флот научился воевать, а адмиралы - командовать, ввязываясь в битву с агрессивностью бультерьеров. Это не было национальной особенностью характера, как многие думают - за храбростью адмиралов стояла опасность быть просто-напросто расстрелянными за неудачу, если его величество вдруг решит, что данный командующий "не сделал всё что мог для победы". Именно по такому приговору был в 1757 году расстрелян по приказу Георга II адмирал Джон Бинг, отвоевавший во славу отечества на флоте почти 40 лет, начиная с 13-летнего возраста. За Бинга просили, но королю попала вожжа под мантию, и в помиловании было отказано.
В общем и целом, в 1759 году Франция вчистую проиграла Англии в Новом Свете, в Индии, в Вест-Индии и в Европе. Конечно, от высадки на остров французы отказались официально только много позже, но всем вовлеченным в военные действия непосредственно было ясно, что этот план герцога Шуазёля никогда не превратится ни во что реальное.
А 25 октября 1760 года Георг II умер от неожиданного разрыва аорты. Ну как неожиданного... ему было 77, и он продолжал жить жизнью активно правящего короля. Славу он по себе оставил несколько странную. Дело в том, что викторианские историки из определенных побуждений (тогда они воспринимались лучшими) довольно сильно переписали свою историю в пользу викторианского периода, из которого сознательно создавался эдакий Золотой Век, каким он далеко не был. Предыдущих королей и их достижения для контраста аккуратно оболгали и/или окарикатуризировали. Только приблизительно с 1980-х изучение истории в королевстве радикально изменилось в пользу изучения фактов, а не мнений (хотя и в викториансике времена отнюдь не все историки примкнули к кампании). И только проанализировав факты, историки пришли к выводу, что Георг II, которого из-за особенностей характера которого было легко представить в смешном свете, был королем, при котором Великобритания стала воистину великой.
Безутешное семейство через год после смерти Фредерика
читать дальшеЕсли бы этот принц не был препротивнейшим типом, на котором буквально клейма негде поставить, его можно бы было пожалеть. Отец открыто говорил, что у него не могло родиться такое чудовище, и принца не иначе как подменили. Мать как-то отчеканила, что ее сын, чтоб он сдох и провалился в самую глубокую дыру ада, "the greatest ass and the greatest liar and the greatest canaille and the greatest beast in the whole world". И, что характерно, Фредерик всех этих эпитетов на 100% заслуживал. Так что плакали по нему лишь его паж, и его жена, с которыми он был настолько добр, насколько это позволяла его натура. Интересно, что именно этот человек, которого никак нельзя было назвать ни хорошим, ни порядочным, смог прервать неприятную традицию Ганноверов всячески гнобить и изводить своих детей, и стал для них лучшим отцом на свете. Конечно, надо учесть, что у него было на это время.
И, кстати, о времени. Сын и наследник Фредерика, Джордж, был ещё несовершеннолетним, и в этом статусе должен был остаться на следующие пять лет. Георг II официально объявил мальчика наследным принцем, и назначил его мать регентом под надзором Королевского совета, если он сам умерет раньше, чем мальчик войдет в возраст. С невесткой он по поводу смерти сына прослезился, но когда в конце того же 1751 года внезапно умерла в Дании его младшая дочь Луиза, Георг записал в своем дневнике пронзительные слова: "Какой ужасный год для моей семьи. Я потерял своего старшего сына – но я рад этому ... Теперь [Луиза] ушла. Я знаю, что не любил своих детей, когда те были маленькими: я терпеть не мог, когда они влетали в мою комнату; но теперь я люблю их так же глубоко, как большинство отцов". Как всё это у него уживалось с повышенной эмоциональностью, я не знаю.
Итак, завершился ещё один этап саги Ганноверов на троне Англии, а вместе с ним завершилась мирная передышка. Поскольку Англия и Франция продолжали ожесточенно воевать в Новом Свете за колонии, Георг II обоснованно ожидал от Франции гадости в сторону Ганновера на континенте. Из-за этого он заключил союз с Фридрихом Прусским/Великим. Соответственно, Франция скооперировалась с Австрией и Россией. В 1757 году случилось то, чего Георг II опасался все эти годы: французы оккупировали Ганновер. Поскольку принц Уильям, герцог Камберлендский, как раз воевал на континенте, король поручил ему заключить с французами сепаратный мир для Ганновера. Ну, принц и заключил, да такой, что от соглашения взвыли одновременно Пруссия, Великобритания и сам Ганновер. По этому Кластерцевенскому соглашению Ганновер выходил из Семилетней войны и становился нейтральным, его армия распускалась, и частичная оккупация княжества французами продолжалась.
Результатом стало то, что военная карьера Уильяма закончилась, а Георг определенным образом потерял и этого сына. Когда он, не спросив и не выслушав, заявил Камберленду, что тот уничтожил его, короля, и обесчестил себя, "милашка Вилли", как его называли, сделал жест "ой, всё" - уволился со всех постов и стал жить как частое лицо, пока Георг II не умер и Георг III не короновался. С отцом они за это время ни разу не встретились. Это не значит, конечно, что Камберленд отказался от политики. Дело в том, что когда Георг назначал невестку регентом наследника престола, это назначение было результатом сосредоточенной фракционной борьбы. Поэтому он озаботился сделать власть регента максимально ограниченной королевским советом, а советом этим руководил как раз принц Уильям. Он мог сдать официальные посты, но не свое реальное влияние. Те, кто этого не понял вовремя, были неприятно удивлены после коронации молодого человека.
Принц Уильям, герцог Камберленд, в детстве
Да, сковырнуть с этого пьедестала принца после того, как тот так звучно захлопнул за собой дверь Семилетней войны, не представлялось возможным, даже если бы кому-то это и пришло в голову - будущий Георг III дядю уважал и обожал, хотя вдова принца Фредерика ненавидела "мясника" (другая кличка "милашки Вилли") как чуму, считая, что Фредерика родители недолюбили именно из-за Уильяма. В чем не совсем ошибалась, хотя и сам Фредерик вносил в эту неприязнь всю посильную лепту. Кстати, неблагозвучную кличку в адрес брата запустил в свет именно Фредерик, и то ли она повторяла якобитскую пропаганду, то ли якобиты просто использовали то, что придумал принц Фредерик.
Дело в том, что подавлять якобитское восстание и спасать династию выпало именно Уильяму. Воевал он с юности, так что его военными университетами были сражения, среди которых случались поражения. По складу ума Уильям был из людей, которые стремятся учиться и на ошибках, так что перед экспедицией в Верхние земли Шотландии он провел чуть ли не шесть недель, тренируя и натаскивая войска именно на противостояние горцам и их знаменитой, сметающей всё на своем пути, атаке. Поэтому когда британская армия тронулась с места, это продвижение было продвижением косилки, косящей всех встречных людей без разбора, что в наше время назовут геноцидом и не ошибутся. Целью Уильяма было сломить Верхние земли физически, морально и экономически, и уничтожить якобитскую угрозу реставрации династии Стюартов навсегда.
Да, армейские лазутчики раздобыли на якобитской стороне документ, в котором было написано "No quarter was to be given", то есть распоряжение не щадить никого. Но документ и частичный, и вообще мутный, который вполне мог быть сработан на британской стороне как триггер к тому, что и армия должна не щадить никого. И они не щадили. Убивали по поводу и без, и тех, у кого было оружие, и тех, у кого просто были раны или ушибы на руках. Дома жгли, скот угоняли - более 20 000 голов переместили на юг. Брали в плен по подозрению и просто так. Пленных тоже угоняли. Британцам помогали кланы Нижних земель, так что параллельно сводились ещё и клановые счеты. Так что да, якобитских восстаний в империи больше не случилось.
В общем, смотря с какой стороны смотреть - как обычно, но в целом, династию Камберленд спас, и вряд ли был склонен недооценивать свои заслуги. И забыть, что в той битве при Деттингеме, в которой его отец так эффектно привел войска к победе, Уильям получил рану, от которой так и не оправился до конца жизни, он забыть никак не мог, даже если бы хотел. Почему он так странно взбрыкнул в Ганновере - мы не узнаем никогда, причем именно потому, что Георг II повел себя обычным для него образом, то есть эмоционально. Поздоровайся он с сыном и задай ему потом, приватно, логичный вопрос "почему?", он мог бы услышать много интересного, несомненно. Например, что Париж настолько недоволен жадностью 3-го герцога Ришельё, прикарманившего себе чуть ли не две трети награбленного в Ганновере плюс солдатское жалование, что вот-вот собирается его отозвать, что сразу изменит соотношение сил.
Этот Луи Франсуа Арман дю Плесси, правнучатый племянник знаменитого кардинала, был, конечно, человеком более чем своеобразным. Не зря его в армии называла "папаша Мародер". Жаден он был запредельно - до женщин, до денег, до власти. Но не проиграл ни одной битвы в своей жизни, а воевал он много. Поэтому при переговорах о мире принц Уильям действительно мог только согласиться с тем, что решил герцог, шансов победить у ганноверской армии, только что понесшей тяжелое поражение, не было, и помощи было ждать неоткуда - Фридрих Великий сам тщательно избегал столкновений с этим полководцем.
Луи Франсуа Арман дю Плесси, 3-й герцог Ришельё
Ришельё можно было убрать с поля боля только одним способом, через столичную интригу, и эту интригу явно к моменту переговоров уже запустили, теперь нужно было немножечко подождать. И тут в стройную картинку ввалился, с грацией носорога, Георг II с рёвом "Here is my son who has ruined me and disgraced himself", и потрясая бумагами, в которых он лишал сына весьма обширного наследства. Ну чем на всё это можно было ответить? Только тем "ой, всё", с которым Камберленд и удалился прочь из хроник царствования своего вспыльчивого папеньки.
Что касается войны, которая занимала в те годы внимание Европы, то в 1758 году пост государственного секретаря Франции занял прелюбопытный субъект по имени Этьен-Франсуа де Шуазёль, занимающий достойное место в череде больших политиков того времени. О нем говорили, что он представляет из себя "великолепную смесь предельного эгоизма и шарма, и неразборчивости с изысканным вкусом". Мыслил он, скажем так, глобально, расправляясь с врагами руками врагов или союзников, как получится. Против Англии Шуазёль поддерживал местных владетелей в Индии, против России — Османскую империю и Речь Посполитую. Он же стоял за образованием "латинской унии", собравшей в единый кулак, направленный на Англию, всех коронованных Бурбонов и Австрию в придачу. В общем, де Шуазёль решил побить Англию на территории Англии же. Вообще, идею ему подали сами англичане, устроившие рейды на побережье Нормандии и лихо захватившие Шербург в начале августа 1578 года. Разрушив порт и укрепления города, они погрузились на свои корабли и были таковы.
Шуазёль, его подруга мадам де Брионн, и друг семьи, аббат Жан-Жак Бартелеми, археолог и лингвист
Это был скандал, конечно. Англия не захватывала французские города со времен Столетней войны! И это было унижение, которое можно было смыть лишь ответным ударом по Англии, который, конечно, должен был быть мощнее и эффектнее, и выбросить соседку из войны раз и навсегда. Увы и ах, политикой на тот момент руководил в Англии хорошо разбирающийся в военном деле Уильям Питт-старший. Безденежный офицер и политик, он попал в парламент благодаря тому, что его старшему брату удалось закрепить за собой два места, и одно их них (от Олд Сарум, кстати, который рядом с Солсбери) он отдал Уильяму. Поскольку Питт выступал за участие Британии в войне, король поначулу к нему проникся. Но когда Питт резко выступил против субсидий Ганноверу, Георг II его, конечно, возненавидел, и достаточно долго изо всех сил не допускал этого талантливого политика в правительство, пока его просто не поставили перед фактом, собственно.
Уильям Питт
Маленькая деталь: Робин Уолпул, раздраженный деятельностью группы вигов-патриотов, куда входил и Питт, устроил так, что Питта уволили из армии, что, конечно, лишило того жалования. Поэтому великолепная Сара Чёрчилль сочла необходимым оставить лично Питту в своем завещании 10 000 фунтов в знак своего восхищения его деятельностью. Честно говоря, она больше была возмущена методами Уолпула избавляться от противников, нежели восхищалась Питтом, но была слишком умна, чтобы выступить мстительной фурией в собственном завещании. Финансовые заботы с тех пор с горизонта Питта отступили. К счастью для Англии, как выяснилось уже в 1759 году.
Это был плохой год для французов в том смысле, что англичане весь год успешно блокировали доступ колониальных товаров в страну и вели постоянные атаки на колонии Франции в Новом Свете. В свете катастрофического недостатка денег на ведение войны, Шуазёль рассудил, что можно будет попробовать сделать благое для Франции дело чужими руками - при помощи всё тех же шотландцев из Верхних земель, которые, возможно, за десять лет подзабыли тот кошмар, который им устроил герцог Камбердленд, но хотели реванша. В феврале в Париже была сделана попытка на эту тему договориться с Чарльзом Эдвардом Стюартом - в конце концов, что удалось однажды, могло получиться и второй раз. Но Стюарт мало того, что навстречу опоздал, так ещё и пришел изрядно пьяным и чертовски несговорчивым. Шуазёль немного поиграл с мыслью отправить этого пьяницу в Ирландию, чтобы он мутил воду среди себе подобных, провозгласив себя их королем, но пьяный или трезвый, Стюарт явно не годился в марионетки. Да и нейтральная на тот момент Голландия встала на дыбы при одной мысли о реставрации Стюартов в любой форме.
В общем, французы решили начать нападение на Британию из Гавра, построили флот, научили команды грузиться на свои корабли за 7 минут. Герцог д'Эгийон должен был отправиться в Верхние земли Шотландии поднимать горцев за Стюартов без участия собственно Стюартов, и потом привести 20 000 восставших шотландцев на помощь 48 000 франзузам. Говорят, военный секретарь де Бель-Иль, который был знаком с англичанами не только в теории, категорически возражал против авантюры, но для Шуазёля и д'Эгийона операция была только частью их крупных дворцовых интриг, так что она должна была состояться.
Герцог д'Эгийон
Англичане были, разумеется, в курсе всех этих планов. Для Британии война тоже обходилась очень дорого, так что вместо дорогих усилений укрепления береговых портов было решено возродить старинный метод формирования добровольческих отрядов милиции, что не стоило казне решительно ничего, но по эффективности чуть ли не превосходило содержание регулярных крупных гарнизонов на побережье. Ну и главный упор делался, конечно, на флот. К 1759 году английский флот научился воевать, а адмиралы - командовать, ввязываясь в битву с агрессивностью бультерьеров. Это не было национальной особенностью характера, как многие думают - за храбростью адмиралов стояла опасность быть просто-напросто расстрелянными за неудачу, если его величество вдруг решит, что данный командующий "не сделал всё что мог для победы". Именно по такому приговору был в 1757 году расстрелян по приказу Георга II адмирал Джон Бинг, отвоевавший во славу отечества на флоте почти 40 лет, начиная с 13-летнего возраста. За Бинга просили, но королю попала вожжа под мантию, и в помиловании было отказано.
В общем и целом, в 1759 году Франция вчистую проиграла Англии в Новом Свете, в Индии, в Вест-Индии и в Европе. Конечно, от высадки на остров французы отказались официально только много позже, но всем вовлеченным в военные действия непосредственно было ясно, что этот план герцога Шуазёля никогда не превратится ни во что реальное.
А 25 октября 1760 года Георг II умер от неожиданного разрыва аорты. Ну как неожиданного... ему было 77, и он продолжал жить жизнью активно правящего короля. Славу он по себе оставил несколько странную. Дело в том, что викторианские историки из определенных побуждений (тогда они воспринимались лучшими) довольно сильно переписали свою историю в пользу викторианского периода, из которого сознательно создавался эдакий Золотой Век, каким он далеко не был. Предыдущих королей и их достижения для контраста аккуратно оболгали и/или окарикатуризировали. Только приблизительно с 1980-х изучение истории в королевстве радикально изменилось в пользу изучения фактов, а не мнений (хотя и в викториансике времена отнюдь не все историки примкнули к кампании). И только проанализировав факты, историки пришли к выводу, что Георг II, которого из-за особенностей характера которого было легко представить в смешном свете, был королем, при котором Великобритания стала воистину великой.
@темы: Англия
