Do or die
Кто его знает, каким образом судьба и история сводит в одном месте тех, кто друг в друге нуждается. Германскому Генриху V были позарез нужны деньги и родственые связи английского Генри I. А Генри I очень был нужен сильный, воинственный и влиятельный союзник. Потому что, как человек умный, он прекрасно понял всё о принце Луи, которого хитромудрый батюшка отрядил присутствовать на первом рождественском приеме нового короля Англии. Во-первых, то, что сам он Луи совершенно не понравился. Во-вторых – что Франция не будет пассивно терпеть растворения Нормандии во владениях английской короны.
То, что осталось от замка Ла-Рош-Гийон
читать дальшеДействительно, стоило принцу Луи стать его величеством Людовиком VI Французским, как он сразу потребовал от короля Англии оммажа за Нормандию. И нейтрализации (читай, демилитаризации) двух важных замков на границе с французским Вексином. Случайно или нет, одним из этих замков-крепостей был Жизор. Тот самый, на создание которого Вильгельм Руфус обратил энергию Роберта дю Беллема. По какой-то неведомой нам причине, этот замок, имеющий статус правительственного, Роберт Куртгёз подарил кастеллану замка, Теобальду Пейну Жизорскому. Не отдал в лен, а именно подарил.
Генри I, конечно, Жизор в руках какого-то местного барона оставлять не собирался. Но, поскольку дарственная была оформлена по всем правилам, ему таки пришлось чередовать угрозы и посулы, и, в конце концов, от Теобальда откупиться.
Вторым замком, который требовал нейтрализовать Луи VI, был Бре-э-Лю. Оба замка были пограничными между Нормандией и Францией, и демилитаризировать их в тех исторических реалиях было равнозначно приглашению оккупировать Нормандию. Разумеется, Генри не собирался совершать такую глупость. И приносить оммаж за Нормандию королю Франции он тоже не собирался. Да, Луи затребовал оммаж от всех правителей территорий, которые Франция считала своими, но которые были, на деле, давным-давно совершенно независимыми. И, насколько известно, никто особо не пищал, даже если и считал этот обычай оммажа королю Франции безнадежно устаревшим. Но Генри-то сам был королем, в том же статусе, что и Луи. С чего бы ему было присягать тому в верности и послушании, и притворяться, что он держит Нормандию как лен от короля Франции?
В общем, Генри отказал Луи по всем пунктам. Французский король был в те годы ещё горяч и воинственен, и, по странному обычаю того времени, решил отомстить строптивому коллеге, разорив земли его ближайшего советника Роберта де Бомона, графа де Мёлан. Обе армии встретились у какой-то Богом забытой деревушки Планш-де-Нофль, встав на разных берегах Эпта, как когда-то викинг Ролло и король Шарль Простак в 911 году. Англонорманнские источники, к слову, вообще не пишут об этом (противо)стоянии, считая его, по всей видимости, не заслуживающим упоминания. Ну встретились Луи и Генри, ну понадували щеки, ну разъехались на ближайшие два года каждый в свой угол. На что чернила-то тратить? На описание местной достопримечательности, моста через Эпт, готового развалиться под тяжестью упитанного француза?
Тем не менее, как показывает дальнейшее развитие событий, Генри ухитрился извлечь выгоду даже из этой встречи. Он взял на заметку, с кем Луи направлялся грабить де Мёлана – с Теобальдом де Блуа, Робертом Фландрским, Гийомом Неверским и Югом Бургундским. В недалеком будущем, в 1111 году (то есть, во времена следующего конфликта) Юг Бургундский выступал уже на стороне Генри I.
Роберт Фландрский, который был в контрах с немецким Генрихом V и сильно обижен на английского короля за то, что его предательство герцога Роберта Нормандского, товарища по оружию, не принесло тех дивидендов, на которые он рассчитывал, сторону сменить уже не смог, и погиб в 1111 году, свалившись с лошади во время военных действий. Любопытно, что столкновения с интересами короля Генри I стали семейным роком этой династии. Сын графа Роберта погиб уже в в 1119-м – воюя против Генри. Его сменил кузен Шарль, который был убит в 1127 году. На смену ему был выбран Вильгельм Клито, сын Роберта Нормандского, который, в свою очередь, погиб в 1128 году, сражаясь против поддерживаемого англичанами Тьерри Эльзасского.
Теобальд (Тибо) де Блуа и вовсе был членом семейства Генри – он был сыном Аделы Блуасской. Причем, чего уж там, пока была жива Адела (а она умерла только в 1137 году), Тибо своего мнения о политике не имел, а делал так, как велела мама. Не потому, что был глуп или инфантилен (он не был), а потому, что Адела цепко держала в своих руках власть над Блуа ещё с тех пор, как её супруг отправился в Первый крестовый. А спорить с Аделой было себе дороже, как в этом убедились её муж, безжалостно отправленный назад в Святую Землю после бегства из-под Антиохии, и старший сын Вильгельм, которого мама выперла с графского трона Блуа в пользу Тибо. А мама решила связать свои надежды с Англией, и не просчиталась. Её сын Стефан (Этьен) если уже не был отправлен на воспитание к дядюшке, то это произошло где-то именно в рассматриваемый период времени. Не будь он своим для англичан, никогда бы ему было не стать королем Англии.
Гийом Неверский, впрочем, своему королю не изменил, но иногда верность бывает хуже неверности. Это Гийом уговорил короля Луи поддержать племянника Генри, Вильгельма Клито, в борьбе за корону Нормандии. В результате, с одного поля боя Луи еле унес ноги.
На более мелком уровне, борьба сильных мира того отражалась в куда как менее филигранных действиях, чем в рамках большой политики. Например, был такой замок, Ла-Рош-Гийон, который располагался в стратегически важном месте, на высоте над Сеной, доминируя над французским Вексином. И был в том замке сеньором Ги де Ла-Рош-Гийон, лояльный подданный короля Франции. И вдруг его убивает Гийом, брат жены, подданный короля Англии, живущий в Нормандии. Аббат Сугер, летописец из Сен-Дени, намекает, что дело не обошлось без короля Генри. Но учитывая, что этот Гийом прикончил не только мужа сестры, но и сестру, и племянников, дело попахивает внутрисемейным переворотом, или просто бытовухой по пьянке, с панической зачисткой свидетелей.
С другой стороны, не пригласили бы в замок человека, от которого ожидали подобных действий. То есть, отношения в семье до рокового часа были нормальные. С чего это вдруг у Гийома снесло крышу так радикально и внезапно? Дальше – интереснее. Опечаленный судьбой верного вассала, Луи VI обращается к горожанам Вексена, которые, в праведном гневе, захватывают замок, повязывают убийцу и его эскорт, запытывают их до смерти, вырывают предательское сердце Гийома и нанизывают его на пику, а тела топят в Сене. Простите, как? Замок, из-за которого, предположительно, один король убрал чужими руками вассала другого короля, смогла взять кучка горожан? Эти же горожане посмели зайти так далеко в наказании дворян? Напомню просто, какого шороха навел, в свое время, в почти родном своем Кане Генри, тогда ещё граф, за то, что знатные горожане посмели вмешаться в политику, и влезть, таким образом, в вотчину дворян. Так что сомнения аббата-летописца легко понять.
Не говоря о том, что эта история почти зеркально повторяет историю реакции горожан на убийство герцога Шарля Фландрского, которого прикончили рыцари, служащие семейству Эрембальдов. А с Эрембальдами у этого герцога были свои сложности, причем такого масштаба, что он угрожал понизить их до статуса рабов. Формально, причиной стала спекуляция на хлебе, после ледяной зимы и холодного, дождливого лета. Только вот на Эрембальдов этот добрый герцог взъелся года за два до этого исторического момента. В общем, с Эрембальдами тоже якобы покончил разгневанный народ, после призыва Луи VI не простить и отомстить.
В общем, Генри I и Луи VI играли в свои игры чужими жизнями, но, на самом деле, единственным облаком на горизонте английского короля была семейная головная боль по имени графство Мэн, Comté du Maine. С Эли де Божанси у Генри проблем не было, он этому Эли нравился, и они, можно сказать, чуть ли не дружили. Но дочь Эли была замужем за сыном графа Анжу, и, когда Эли в 1110 году умер, ставший сам год назад графом Анжу Фульк V решительно объявил себя графом Мэна по праву своей супруги. И так же решительно отказался приносить оммаж королю Англии. На эту докуку, как известно, со временем лекарство нашлось.
То, что осталось от замка Ла-Рош-Гийон
читать дальшеДействительно, стоило принцу Луи стать его величеством Людовиком VI Французским, как он сразу потребовал от короля Англии оммажа за Нормандию. И нейтрализации (читай, демилитаризации) двух важных замков на границе с французским Вексином. Случайно или нет, одним из этих замков-крепостей был Жизор. Тот самый, на создание которого Вильгельм Руфус обратил энергию Роберта дю Беллема. По какой-то неведомой нам причине, этот замок, имеющий статус правительственного, Роберт Куртгёз подарил кастеллану замка, Теобальду Пейну Жизорскому. Не отдал в лен, а именно подарил.
Генри I, конечно, Жизор в руках какого-то местного барона оставлять не собирался. Но, поскольку дарственная была оформлена по всем правилам, ему таки пришлось чередовать угрозы и посулы, и, в конце концов, от Теобальда откупиться.
Вторым замком, который требовал нейтрализовать Луи VI, был Бре-э-Лю. Оба замка были пограничными между Нормандией и Францией, и демилитаризировать их в тех исторических реалиях было равнозначно приглашению оккупировать Нормандию. Разумеется, Генри не собирался совершать такую глупость. И приносить оммаж за Нормандию королю Франции он тоже не собирался. Да, Луи затребовал оммаж от всех правителей территорий, которые Франция считала своими, но которые были, на деле, давным-давно совершенно независимыми. И, насколько известно, никто особо не пищал, даже если и считал этот обычай оммажа королю Франции безнадежно устаревшим. Но Генри-то сам был королем, в том же статусе, что и Луи. С чего бы ему было присягать тому в верности и послушании, и притворяться, что он держит Нормандию как лен от короля Франции?
В общем, Генри отказал Луи по всем пунктам. Французский король был в те годы ещё горяч и воинственен, и, по странному обычаю того времени, решил отомстить строптивому коллеге, разорив земли его ближайшего советника Роберта де Бомона, графа де Мёлан. Обе армии встретились у какой-то Богом забытой деревушки Планш-де-Нофль, встав на разных берегах Эпта, как когда-то викинг Ролло и король Шарль Простак в 911 году. Англонорманнские источники, к слову, вообще не пишут об этом (противо)стоянии, считая его, по всей видимости, не заслуживающим упоминания. Ну встретились Луи и Генри, ну понадували щеки, ну разъехались на ближайшие два года каждый в свой угол. На что чернила-то тратить? На описание местной достопримечательности, моста через Эпт, готового развалиться под тяжестью упитанного француза?
Тем не менее, как показывает дальнейшее развитие событий, Генри ухитрился извлечь выгоду даже из этой встречи. Он взял на заметку, с кем Луи направлялся грабить де Мёлана – с Теобальдом де Блуа, Робертом Фландрским, Гийомом Неверским и Югом Бургундским. В недалеком будущем, в 1111 году (то есть, во времена следующего конфликта) Юг Бургундский выступал уже на стороне Генри I.
Роберт Фландрский, который был в контрах с немецким Генрихом V и сильно обижен на английского короля за то, что его предательство герцога Роберта Нормандского, товарища по оружию, не принесло тех дивидендов, на которые он рассчитывал, сторону сменить уже не смог, и погиб в 1111 году, свалившись с лошади во время военных действий. Любопытно, что столкновения с интересами короля Генри I стали семейным роком этой династии. Сын графа Роберта погиб уже в в 1119-м – воюя против Генри. Его сменил кузен Шарль, который был убит в 1127 году. На смену ему был выбран Вильгельм Клито, сын Роберта Нормандского, который, в свою очередь, погиб в 1128 году, сражаясь против поддерживаемого англичанами Тьерри Эльзасского.
Теобальд (Тибо) де Блуа и вовсе был членом семейства Генри – он был сыном Аделы Блуасской. Причем, чего уж там, пока была жива Адела (а она умерла только в 1137 году), Тибо своего мнения о политике не имел, а делал так, как велела мама. Не потому, что был глуп или инфантилен (он не был), а потому, что Адела цепко держала в своих руках власть над Блуа ещё с тех пор, как её супруг отправился в Первый крестовый. А спорить с Аделой было себе дороже, как в этом убедились её муж, безжалостно отправленный назад в Святую Землю после бегства из-под Антиохии, и старший сын Вильгельм, которого мама выперла с графского трона Блуа в пользу Тибо. А мама решила связать свои надежды с Англией, и не просчиталась. Её сын Стефан (Этьен) если уже не был отправлен на воспитание к дядюшке, то это произошло где-то именно в рассматриваемый период времени. Не будь он своим для англичан, никогда бы ему было не стать королем Англии.
Гийом Неверский, впрочем, своему королю не изменил, но иногда верность бывает хуже неверности. Это Гийом уговорил короля Луи поддержать племянника Генри, Вильгельма Клито, в борьбе за корону Нормандии. В результате, с одного поля боя Луи еле унес ноги.
На более мелком уровне, борьба сильных мира того отражалась в куда как менее филигранных действиях, чем в рамках большой политики. Например, был такой замок, Ла-Рош-Гийон, который располагался в стратегически важном месте, на высоте над Сеной, доминируя над французским Вексином. И был в том замке сеньором Ги де Ла-Рош-Гийон, лояльный подданный короля Франции. И вдруг его убивает Гийом, брат жены, подданный короля Англии, живущий в Нормандии. Аббат Сугер, летописец из Сен-Дени, намекает, что дело не обошлось без короля Генри. Но учитывая, что этот Гийом прикончил не только мужа сестры, но и сестру, и племянников, дело попахивает внутрисемейным переворотом, или просто бытовухой по пьянке, с панической зачисткой свидетелей.
С другой стороны, не пригласили бы в замок человека, от которого ожидали подобных действий. То есть, отношения в семье до рокового часа были нормальные. С чего это вдруг у Гийома снесло крышу так радикально и внезапно? Дальше – интереснее. Опечаленный судьбой верного вассала, Луи VI обращается к горожанам Вексена, которые, в праведном гневе, захватывают замок, повязывают убийцу и его эскорт, запытывают их до смерти, вырывают предательское сердце Гийома и нанизывают его на пику, а тела топят в Сене. Простите, как? Замок, из-за которого, предположительно, один король убрал чужими руками вассала другого короля, смогла взять кучка горожан? Эти же горожане посмели зайти так далеко в наказании дворян? Напомню просто, какого шороха навел, в свое время, в почти родном своем Кане Генри, тогда ещё граф, за то, что знатные горожане посмели вмешаться в политику, и влезть, таким образом, в вотчину дворян. Так что сомнения аббата-летописца легко понять.
Не говоря о том, что эта история почти зеркально повторяет историю реакции горожан на убийство герцога Шарля Фландрского, которого прикончили рыцари, служащие семейству Эрембальдов. А с Эрембальдами у этого герцога были свои сложности, причем такого масштаба, что он угрожал понизить их до статуса рабов. Формально, причиной стала спекуляция на хлебе, после ледяной зимы и холодного, дождливого лета. Только вот на Эрембальдов этот добрый герцог взъелся года за два до этого исторического момента. В общем, с Эрембальдами тоже якобы покончил разгневанный народ, после призыва Луи VI не простить и отомстить.
В общем, Генри I и Луи VI играли в свои игры чужими жизнями, но, на самом деле, единственным облаком на горизонте английского короля была семейная головная боль по имени графство Мэн, Comté du Maine. С Эли де Божанси у Генри проблем не было, он этому Эли нравился, и они, можно сказать, чуть ли не дружили. Но дочь Эли была замужем за сыном графа Анжу, и, когда Эли в 1110 году умер, ставший сам год назад графом Анжу Фульк V решительно объявил себя графом Мэна по праву своей супруги. И так же решительно отказался приносить оммаж королю Англии. На эту докуку, как известно, со временем лекарство нашлось.
@темы: Henry I
- это 0.07-0.05% от населения. То есть, эти люди есть вполне реально, и не стоит заталкивать их насильно в категорию М или Ж просто потому, что так все привыкли.
